Александр Замалеев - Лекции по истории русской философии
Оценивая роль Галича в истории отечественной мысли, справедливо признать, что именно он развил главные предпосылки философии «русского космизма».
Русское Просвещение создало самобытную национальную философию, которая по сущности своих идей, по своей духовности стояла на уровне общемировой философии. Она не только обеспечила быстрый взлет русской философии в XIX в., но и сохранила свое самостоятельное значение в качестве неисчерпаемого источника новых пророчеств и прозрений.
5. С новой силой расцвет русского материализма обозначился в середине XIX в. Это вызвано быстрым развитием отечественного естествознания, опытных наук. Передовая молодежь буквально раздваивается между Рахметовым и Базаровым — двумя литературными кумирами, выразившими ее политические и духовные идеалы. К.А. Тимирязев, характеризуя умственные движения в России второй половины XIX в. — «этой нашей русской эпохи Возрождения», писал: «…русская мысль движется наиболее естественно и успешно не в направлении метафизического умозрения, а в направлении, указанном Ньютоном, в направлении точного знания и его приложения к жизни».
Центральной фигурой этого движения был И.М. Сеченов (1829–1905), который в 60-е годы непосредственно примыкал к идейным позициям революционных демократов, находился в близких отношениях с Чернышевским. Его знаменитый трактат «Рефлексы головного мозга» (1861), написанный в защиту воззрений идеолога революционной демократии, составил целую эпоху в истории русского материализма. По словам И.П. Павлова, это была «поистине для того времени чрезвычайная попытка… представить себе наш субъективный мир чисто физиологически».
Сеченов исходил из положения, что жизнь на всех этапах развития есть приспособление организмов к условиям существования и что «в длинной цепи эволюции организмов усложнение организации и усложнение действующей на нее среды являются факторами, обусловливающими друг друга». Признавая неразрывную связь организма с условиями его существования, ученый особенно подчеркивал определяющий характер влияния среды на содержание психической деятельности человека. Вместе с тем он констатировал, что поскольку психическая деятельность человека выражается внешними признаками, то можно исследовать законы ее проявлений. Последние он сводил к одному знаменателю — мышечному движению, посредством которого организм реагирует на возбуждение извне. «Смеется ли ребенок при виде игрушки, — писал Сеченов, — улыбается ли Гарибальди, когда его гонят за излишнюю любовь к родине, дрожит ли девушка при первой мысли о любви, создает ли Ньютон мировые законы и пишет их на бумаге — везде окончательным фактом является мышечное движение». В противовес психологам-идеалистам, доказывавшим, что «душа, в отличие от тела, самостоятельное и свободное начало» [К.Д. Кавелин], Сеченов выдвигал физиолого-материалистическое положение о родстве психических и соматических процессов. На его взгляд, даже самые простейшие из психических актов требуют для своего происхождения определенного времени, и тем большего, чем сложнее акт. Кроме того, психическая деятельность, возникающая лишь при условии анатомо-физиологической целостности головного мозга, развивается из чисто материальных субстратов — яйца и семени. Именно через их посредство передаются по наследству очень многие из индивидуальных психических особенностей, даже таланты. В то же время Сеченов отмечал, что содержание психической деятельности, вообще умственное развитие человека определяется прежде всего воспитанием, условиями его социального бытия.«…Характер психического содержания, — доказывал он, — на 999/1000 дается воспитанием в обширном смысле слова и только на 1/1000 зависит от индивидуальности. Этим я не хочу, конечно, сказать, что из дурака можно сделать умного: это было бы все равно, что дать человеку, рожденному без слухового нерва, слух. Моя мысль следующая: умного негра, лапландца, башкира европейское воспитание в европейском обществе делает человеком мало отличающимся со стороны психического содержания от образованного европейца». Из этого принципиального положения Сеченова следовали два важных момента: во-первых, отнесение к природе человека собственно физиологических процессов, общих всем людям и генетически связывающих их со всем остальным животным миром, и, во-вторых, определение сущности человека на основе культурно-исторических критериев, признание ее социальной специфики. Оба этих момента необходимо дополняют друг друга, но первостепенное значение сохраняется за физиологической стороной, составляющей исходное начало всякой психической деятельности.
6. Вершины сеченовский антропологизм достиг в трудах И.И. Мечникова (1845–1916), который, подобно своему учителю, также неразрывно связывал научные занятия с поисками «рационального миросозерцания». Для него наука имела смысл лишь постольку, поскольку способствовала «человеку достигнуть своей жизненной цели».
В чем же состоит цель жизни? «Мы должны, — писал Мечников, — всеми силами содействовать тому, чтобы люди, и мы в том числе, провели весь круговорот жизни в гармоническом сочетании чувства и разума, вплоть до наступления в глубокой старости чувства пресыщения жизнью… Тот факт, что люди в настоящее время лишь в исключительных случаях живут соответственно изложенной программе, зависит от дисгармонии человеческой природы, связанной с ее животным происхождением».
К проблеме дисгармоний человеческой природы Мечников пришел благодаря сеченовскому принципу физиологической обусловленности психической деятельности. Допустив на первых порах абсолютизацию этого принципа, он проникся глубоко пессимистическим воззрением на человеческое существование. В статьях «Воспитание с антропологической точки зрения» (1871), «Возраст вступления в брак» (1872), «Очерк воззрений на человеческую природу» (1877) и «Борьба за существование в обширном смысле» (1878) ученый развивал тезис, что «человеческий организм устроен настолько дурно, что приспособление его к окружающим условиям является чрезвычайно трудным и даже вовсе невозможным». В доказательство этого он ссылался на то, что человек, с одной стороны, значительно отличается от своих животных предков, а с другой — унаследовал от них многочисленные рудиментарные органы. Это стало источником множества дисгармоний в его природе. Рождаясь на свет, человек оказывается сравнительно менее развитым, чем другие новорожденные млекопитающие. Более того, ребенок отличается от взрослого человека гораздо больше, нежели всякое другое молодое животное от взрослого. В самом организме человека, полагал Мечников, находятся условия, которые оказывают дурное влияние на все последующее его развитие. «Эти условия, — отмечал он, — заключаются главным образом в неравномерном развитии таких частей, „нормальное“ отправление которых должно составлять нечто гармонически целое».
С другой стороны, дисгармоничность человеческой природы, по Мечникову, усиливается вследствие сохранения у человека рудиментарных органов животного происхождения. Опираясь на исследования немецкого анатома Видерсгейма, ученый констатировал, что человек, происходя от обезьяны, более сходен, однако, с ее зародышем и детенышем, чем с ее взрослой формой. Он делал вывод: «Из суммы всех известных данных мы имеем право вывести, что человек представляет собой своего рода задержку в развитии человекообразной обезьяны более ранней эпохи. Он является чем-то вроде обезьяньего „урода“ не с эстетической, а с чисто физиологической точки зрения. Человек может быть рассматриваем как необыкновенное дитя человекообразных обезьян — дитя, родившееся с гораздо более развитым мозгом и умом, чем у его родителей. Гипотеза эта вполне вяжется со всеми известными нам фактами». Эти анатомо-физиологические изыскания убеждали Мечникова, что рудиментарные органы, будучи в большинстве своем совершенно бесполезными (например, придаток слепой кишки или, иначе, червеобразный отросток), оказывают исключительно губительное воздействие на продолжительность жизни. А это, на его взгляд, порождает главную человеческую дисгармонию, именно — «несоответствие краткости жизни с потребностью жить гораздо дольше». В другом месте Мечников прямо заявлял: «Наследие, полученное от животных, мешает человеку достигнуть своей жизненной цели».
Коренной переворот во взглядах ученого на жизнь произвело открытое им явление фагоцитоза, т. е. способности организма захватывать и внутриклеточно переваривать чужеродные для него частицы[11].
Разрабатывая новое учение, Мечников все решительней склонялся к мысли, что «человеческое существование, каким оно является на основании данных наличной природы человека, может радикально измениться, если бы удалось изменить эту природу». Так он пришел к теории ортобиоза, сущность которой заключалась в принципе рациональной жизни, основанной на природе человека, измененной сообразно идеалу человеческого счастья. На место безропотного подчинения действию естественного отбора Мечников ставил перед наукой задачу восстановления «искусственными мерами» гармонии между жизненными инстинктами человека и свойствами его организма.
![Александр Конторович - Пепельные люди [СИ]](/uploads/posts/books/100439/100439.jpg)
