Pepper Winters - First Debt
Это было символом моей власти над ней.
Мне нравилось это больше, чем должно было.
— Сострадание в моем репертуаре не присутствует, мисс Уивер. У меня нет раскаяния и жалости. Ненужные эмоции симпатии к жертвам — самый худший вид предательства, — слова моего отца выскользнули легко, успокаивая мои разбушевавшиеся нервы, предоставив странное подобие успокоения.
— Можешь сколько угодно чесать языком, но, несмотря на свою ложь, ты чувствуешь, Джетро. Ты что-то чувствовал ко мне в лесу. Ты чувствовал что-то, когда твой брат обнимал меня. И если ты не видишь этого, тогда мне тебя жаль.
Я рванул вперед, преследуя ее вокруг столба, как ястреб охотится на воробья.
— Ты ошибаешься. Я говорил тебе сотню раз — доставь мне удовольствие, и я вознагражу тебя. Ты доставила мне удовольствие, заставив кончить, и показав, насколько взволнованна и по-настоящему напугана мной, вбирая утешение у моего брата. Оба твоих старания будут вознаграждены.
Я молил Бога, чтобы она не услышала мою ложь.
Она прекратила двигаться, замерев на месте.
— Чудесно. Как хочешь. Твой отец повторил мне то, что ты рассказывал о разной степени каждого долга. Вся эта ерунда смехотворна, но я закончила играть в игры.
Я наклонил голову:
— Это не игра.
Она фыркнула:
— Это худшая игра из всех возможных, не обманывай себя. — Расставив ноги по сторонам и широко раскрыв руки, она пробормотала: — Давай, вперед, Джетро Хоук. Я готова заплатить Первый Долг.
Я готова была задохнуться от возмущения; мое сердце забилось в ужасе.
Но я не доставлю ему такого удовольствия. Он же прекрасно понимал, что сумел задеть меня из-за идиотских приступов вертиго. Ему совершенно не следует знать о смеси страха и влечения, что бурлила в моей крови.
Почему я не заметила этого ранее? Почему я не заметила этого давно в прошлом, — что он спланировал, и не рассмотрела пристально, что скрывается в глубине его золотистых глаз? Он был настолько ошибочен в своих предположениях, кто он, хотя на самом деле, даже не подозревал, кем может быть.
И это было постыдно, не говоря уже об опасности для всех, кто вовлечен. Я могла с легкость предсказать его реакцию, основываясь на избранных ценностях, которым он следовал, но он мог с легкостью изменить манеру поведения и сделать что-нибудь совершенно противоположное.
Чертов мужчина.
Гребаный Хоук.
Джетро склонил подбородок, смотря на меня сосредоточенно из-под бровей. Его руки сжались и разжались на его бедрах.
— Ты что, готова к выплате Первого Долга? Вот так просто?
Я согласно кивнула.
— Нет смысла затягивать. Я хочу покончить с этим, чем быстрее, тем лучше.
Что-то промелькнуло в его выражении лица, но он не ответил той же монетой. Вместо этого он стиснул зубы и направился к столбу, который располагался в центре восьмиугольной оранжереи.
Мое видение то заволакивало пеленой, то способность видеть вновь возвращалась, мешая выстраивать цепочки размышлений, пугая меня тем, что в следующую секунду я могу влететь в стену или упасть на землю.
Это Первый Долг.
Слова мистера Хоук и Джетро отдавались в моей голове. Долги начинались с легких. Мне нужно было волноваться о тех, что будут намного позже. О которых я ничего не знала. Те, что, определенно, будут стоить мне головы.
«Не смей думать об этом».
Мысленно я вернулась к размышлениям о Кестреле и удивительном чувстве некоего родства, которое я начала понемногу ощущать, прежде чем Джетро грубо утащил меня оттуда. За последние три часа я приобрела кое-кого, кого никогда не думала обрести ни в своей прежней, ни в нынешней жизни.
Друга.
Кес был остроумным и добрым, делился забавными историями из своего детства, детства Джетро, рассказывал некоторые детали, которые он запомнил о моей матери. И по каким-то непонятным причинам, разговор с ним о моей матери не расстраивал меня, как когда о ней говорили его отец или Джетро.
Я отлично понимала, что мне необходимо было остаться с моим надзирателем, особенно после того, что мне сказал Кат, — что ко мне будут относиться с добротой и состраданием. Я с легкостью могла попасть в ловушку, рассуждая, что их отношение ко мне подлинное. Но... если Кес — это Кайт, у нас была связь, которая обходила стороной их семейные обязательства по взысканию долгов.
Ведь она есть, не так ли?
Невзирая на то, что за общением мы провели всего пару часов, в мыслях это перенесло меня подальше от «Хоуксбридж Холла», в место, которое наполнено нежностью. Связь, которая образовалась между нами, зарождала первые хрупкие пузырьки влечения.
Он был хорошим… несмотря на мои обоснованные подозрения, что движет его мотивами.
Но все-таки одна вещь не давала мне покоя.
То, что я никак не могла понять.
Он был совершенной противоположностью человеку, который источал ругательства и вел себя грубо в сообщениях. Его высокомерная манера требовать сексуального удовольствия разительно отличалась от его манеры доброго общения, когда мы разговаривали один на один.
Это не имело под собой никакого смысла, как если бы он был двумя разными людьми, что еще раз подтверждало мою теорию, что все Хоук были больными на голову.
— Что тебе сказал мой отец? — напряженно проговорил Джетро.
Я моргнула, принудив себя сосредоточиться на ненормальном, который пытался окружить меня, словно хищный ястреб.
— Прости, что?
Джетро сжал кулаки.
— Когда он задержал тебя в столовой, что он тебе сказал?
Я пренебрежительно пожала плечами.
— Ну, то же что и ты. Я не узнала ничего нового. То, как он смотрел на меня, дало мне понимание того, что у него есть секреты, которые он не намерен открывать. — Сузив глаза, я поинтересовалась: — А что?
Он покачал головой.
— Да просто спросил. — Прочищая горло, он добавил: — Так тебе пояснили, что теперь ты послушная семейная зверушка, правильно? Будешь ласкова и получишь все, что пожелаешь.
Мое сердце сжалось. Гнев разлился по крови густым потоком с примесью раздражения.
— Что-то типа того. А я, как неблагодарная домашняя зверушка, кусаю руку, которая меня кормит.
Джетро захлестнула волна раздражения, он развернулся и направился обратно к столбу. Уверенными движениями рук, он подтянул свисающие манжеты наручников и пнул что-то, покрытое материей, к основанию деревянной конструкции.
Его взгляд пристально впился в мои глаза.
— Скажи мне, мисс Уивер. Ты уверена, что готова?
Мое сердце застучало охваченное паникой. Я поддразнила его и сказала, что готова, но в данный момент, столкнувшись с неизбежностью, что я должна отдаться в его руки по собственному желанию и предоставить ему возможность делать со мной все, что ему захочется, я чувствовала себя совершенно иначе.
Когда я не шелохнулась, он пробормотал:
— Никаких слез. Никаких криков. Прими это так, как принимали мои предки, когда это происходило с ними.
Документ Долгового соглашения опять всплыл в моем сознании. Что моя семья сотворила такого ужасного, что в итоге привело к такой расплате?
Тяжело сглатывая, я немного приблизилась к столбу.
— Мне нужно понять, почему это все происходит.
— Почему? — он наморщил лоб. — Какое в этом веселье?
— Веселье? — о боже мой, он что, будет наслаждаться всем этим? А что ты ожидала? Я ошибочно предполагала, что продолжу лицезреть человека, который скрывается под личиной холодного бездушного робота. Иллюзия привела меня к заблуждению, которое, по-видимому, Джетро любил разрушать.
— Я полагаю, это неверное слово.
Джетро был полностью спокоен, его глаза были наполнены вещами, которые мне не суждено понять. Он держался отстраненно на протяжении долгого периода времени, прежде чем явственно вздрогнуть и избавиться от того, что держало его в таком состоянии.
Мой желудок ухнул вниз, заставляя меня подойти по собственному желанию делало это во сто крат хуже. Я была словно жертвенный ягненок, который по собственному желанию идет на заклание.
Мурашки покрыли все мое тело, и ноги медленно двинулись по направлению к Джетро.
Он сделал глубокий вдох.
Влажность в воздухе сменилась на напряжение с нотками обеспокоенности. Я ненавидела его власть, с которой он заставлял мою кожу покалывать, а живот скручиваться. Это было совершенно нечестно. Было неправильно, что я находила его привлекательным, когда должна была считать отвратительным.
Мой взгляд метнулся к манжетам наручников, что висели между искусственными цветками. Мне даже не нужно было спрашивать о его планах относительно меня. Все было и так довольно очевидно, но я не доставлю ему такого удовольствия — медлить, вытягивая из меня по крупицам чувство волнения, и играть со мной.
Стискивая челюсть, я придвинулась ближе, поднимая запястья вверх к манжетам.
Джетро изогнул бровь, он неспешно облизнул нижнюю губу.
