Тори Халимендис - По ту сторону тьмы
— Но на сей раз ему нас не переиграть.
— Его нельзя недооценивать. Он ведь пытался прибрать к рукам наследницу рода Лерой, не так ли?
— Пытался, вот только ничего у него не вышло.
Темные глаза седобородого впились в лицо его собеседника.
— А ты уверен, что у тебя получится?
— Я привязываю ее к себе, наставник. Любопытством, страхом, плотскими узами. Я использую ту древнюю магию, которая находится под запретом. Знаю, что мне придется расплатиться за свое деяние, но я готов и к этому. Северина Лерой никуда от нас не денется. Я знаю, как важна для нас ее кровь. В ней уже живет страсть, внушенная при помощи запретного ритуала. Я все помню, не волнуйтесь. И я справлюсь со своим заданием.
— Хорошо бы, сын мой. Если она ускользнет от нас… Думаю, не стоит лишний раз говорить, чем нам это грозит.
— Не стоит. Но она придет, будьте уверены. Я сдержу обещание.
КОРОЛЕВСКИЙ ДВОРЕЦ
ОКОЛО ТРИДЦАТИ ЛЕТ НАЗАД
Королевской чете никак не удавалось зачать наследника. Король Кир был уже в летах, да и королеве Летиции через два года должно было исполниться тридцать. Венценосные особы не пренебрегали супружеским долгом — по ночам король исправно навещал спальню жены. Вот только королева так и оставалась праздной. Летиция по пять раз на год посещала Стрименскую обитель, просила благословления у Искры, но ничего не помогало.
Совет министров уже начал ненавязчиво намекать Киру, что ему следовало бы назначить на всякий случай преемника, как вдруг стало известно, что королева в тягости. Рождение наследного принца Карла отмечали с помпой и размахом. Палили пушки, устраивалась огненная потеха, на площадях всех желающих поили некрепким молодым вином и угощали пшеничной похлебкой. Со ступеней храмов служители от имени короля разбрасывали в толпу монетки и сладости. Вместе с Киром и Летицией радовалось все королевство. Празднование затянулось на несколько дней, в течение которых подданные славили доброго монарха и его кроткую супругу.
Но очень скоро выяснилось, что ситуация далеко не столь радужна, как представлялась ликующим подданным. Карл рос хилым и болезненным ребенком. Во дворец чередой потянулись лекари, целители и даже колдуны. На удивление, королева больше не ездила в обители, где горели целительные Искры — видимо, разочаровалась или думала, что Свет отвратился от нее. В народе несчастную женщину не осуждали, напротив, Летиция вызывала сочувствие. Над маленьким принцем королева буквально тряслась. Если ей казалось, что одна из нянек была недостаточно услужлива и бдительна — несчастная тут же получала оплеухи от высочайшей особы и с позором прогонялась из дворца.
К пяти годам здоровье Карла выправилось, зато стал вызывать опасение характер мальчика. Маленький принц мог внезапно вспылить, начать кричать и швыряться в вызвавшего его гнев всем, что только попадало под руку и было достаточно легким для пятилетнего ребенка. С детьми придворных его не связывало даже подобие дружбы. Принц уже в столь малом возрасте вел себя надменно и высокомерно. По дворцу поползли слухи, что королева испортила сына чрезмерной заботой и любовью.
Зато у мальчика проявился неподдельный интерес к учебе. Он внимательно слушал преподавателей и никогда не ленился заниматься самостоятельно. Книги привлекали его куда сильнее, нежели обычные мальчишеские забавы. И когда с возрастом начали проходить столь пугавшие придворных вспышки гнева, выяснилось, что принц растет замкнутым, равнодушным ко всему, кроме новых знаний юношей.
***
— Отведите меня в тайник! — потребовал Пабло. — Я сам осмотрю хранящиеся там ценности и решу, есть ли среди них амулет Алексии.
— Может, позволить вам еще и выбрать наиболее приглянувшиеся вещички? — иронически осведомился Мартин.
Ссора разгоралась все сильнее, подобно костру, в который подбросили вязанку сухого хвороста. Один Анри сидел с таким видом, будто происходящее забавляет его. Даже Вельма не сдержалась и несколько раз вставила язвительные реплики. Характерно, что в споре она не приняла сторону своего любовника, чем немало задела Пабло.
— Да как вы не понимаете? — горячился он. — У нас остается все меньше времени. Скоро здесь появятся ищейки Благодатного. Не думаю, что вы сумели одурачить его. Скорее всего, он уже знает, что в Стримене Северина Лерой не появлялась. Хорошо, если у нас в запасе есть хоть несколько дней.
— Я могу вынести драгоценности из тайника, — предложила я. — Но вы ведь сами полагаете, что амулет утратил бы свои свойства, если бы его подвергли переделке.
Фиоре действительно озвучил эту мысль несколько минут назад, доказывая, что искать мы должны именно медальон с рубинами.
— Я хочу лично исследовать тайник, — упрямился Пабло. — Быть может, артефакт тщательно спрятан. Уверен, я сумею его обнаружить.
— Даже если это не удалось наследнице рода? — насмешливо спросила Вельма. — Амулет отзывается на кровь Лерой. Если бы он был в тайнике, Северина бы его отыскала.
— А я никак не могу понять одного, — вступил молчавший до сих пор Анри, — зачем вам всем так нужен этот медальон?
Вельма пожала плечами.
— Лично мне он не нужен. Но раз его ищет Северина, то я буду ей помогать.
— Мне тоже амулет без надобности, — добавил Мартин.
Я ненадолго задумалась, прежде чем ответить. Действительно, зачем мне этот медальон? Разве мало сокровищ осталось от моих предков? Когда я соглашалась на предложение Пабло, то даже не задумывалась, что буду делать с артефактом. Пожалуй, я ищу его из любопытства. Мне хочется побольше узнать о загадочной Алексии.
— Медальон принадлежал моим предкам, — наконец произнесла я. — Естественно, я хочу его найти.
А после моих слов все повернулись к Пабло, ожидая его ответа.
— Я надеюсь, что амулет сможет исполнить мое желание, — нехотя произнес Фиоре. — Но вот озвучивать его не стану. Просто поверьте, ни к одному из вас оно отношения не имеет.
— Просто влияет на судьбу мира? — хохотнул Мартин. — Например, пробивает брешь в Черте?
— Нет! — вспыхнул Пабло. — Это… это… это личное. Интимное, если хотите!
Вельма бросила на него странный взгляд. И — что меня удивило — подобным же взглядом посмотрел на колдунью Мартин.
***
Я опять стою перед холодными языками темного пламени. Не могу сказать, то ли это помещение, что в прошлом сне, или другое — темно так, что окружающая обстановка прячется в тени. Под ногами опять мягкая шкура. Я опускаюсь на нее, подтягиваю колени к груди и обхватываю их руками.
— Открой свою душу, Северина, — слышу я. — Что ты чувствуешь?
— Ничего, — равнодушно отвечаю я. — В моей душе пустота. Никого нет и ничего нет.
— Это неправда, — голос обманчиво мягкий, он проникает, кажется, в самое сердце и ядом струится по венам. — Ты старательно себя в этом убеждаешь, но это не так. Смотри, Северина!
Языки пламени танцуют, причудливо складываясь в знакомые образы. Мама… Отец… Арман… Инесс…
— Боль, — выдыхаю я. — Боль и ненависть.
— Ты хочешь знать, кто это сделал, Северина? — вкрадчиво спрашивает голос. — Хочешь отомстить?
— Да! — выкрикиваю я.
По моим щекам катятся слезы, пальцы впиваются в тонкую ткань рубашки так, что она трещит.
— Ты узнаешь, Северина. Скоро, совсем скоро. Я предоставлю тебе такую возможность…
ЗА ЧЕРТОЙ
ЧАС СПУСТЯ
— Я пробудил в ней жажду мести, сын мой. Теперь она стремится узнать, кто стоял за нападением на ее семью.
— Простите, наставник, но вы уверены, что желание отомстить приведет ее к нам?
— Не знаю, сын мой. Мы забросили несколько крючков: любопытство, страх, страсть. Теперь же я добавил к ним ненависть и гнев. Что-нибудь обязательно сработает. И тогда мы обретем столь нужную нам союзницу. Северина Лерой поможет исправить то, что натворили ее предки. Она — наследница Алексии. То, что было кровью начертано, кровью будет смыто.
— Мне не по себе, наставник. Мы ведь заставляем ее расплачиваться за чужие ошибки. Она и сейчас страдает, а мы не сможем облегчить ее испытания.
— На ней — долг рода, сын мой. А ты прекрасно знаешь, что от расплаты по таким долгам не уйти. Вина предков тяжким грузом лежит на потомках. Многие поколения семьи Лерой передавали ее своим детям. Но пришло время расплаты.
