Роман - o 62d1225ad9ca7f1a
заплакать, не могут бросить тарелку — это не свойственно мужчине. Мужчине приходится всегда быть
начеку, и тогда в его сердце копится безумие, которое однажды взрывается.
В сумасшедших домах больше мужчин, чем женщин. Вы только посмотрите на общество:
политикой интересуются мужчины, а не женщины. Иногда политикой интересуются несколько
женщин, но у них, без сомнения, в телах мужские гормоны. Здесь нужно научное исследование.
Женщины, интересующиеся политикой и достигающие вершины, никогда не бывают очень
женственными, они никогда не любят своих мужей и детей — никогда. Они больше ориентированы на
политику и на эго.
Разумеется, когда женщина займется политикой, она выдавит из нее всех мужчин. Это
естественно, потому что когда женщина занимается политикой, она по-настоящему сходит в ней с ума.
Мужчина еще может владеть собой, но женщина уже нет. Ведь мужчине прививают культурное
обхождение; даже если он дерется, он делает это согласно кодексу, он подчиняется определенным
правилам. А женщина буйствует. Женщина во время драки не подчиняется никаким правилам, она
просто дерется. По этой причине в споре с женщиной вы будете всегда терпеть поражения, потому что
женщина не подчиняется правилам игры, в ее словах нет логики; она скачет с одного на другое без
всякой видимой связи!
Все войны развязывали мужчины, потому что они в большей степени безумны. Им нужно, чтобы
каждые десять лет случалась большая война. Она их расслабляет. Человек чувствует небольшое
расслабление только тогда, когда он может убивать других людей.
Войны будут до тех пор, пока мужчине не разрешат плакать навзрыд и быть естественным, пока
ребенка не станут учить плакать навзрыд. Об этом так говорят: слезы прекрасны; когда вы чувствуете
боль, плачьте! Когда вы скверно себя чувствуете, позвольте слезам течь из ваших глаз. Вы можете не
поверить мне, решив, что я притянул факты за уши, но я говорю вам, что если мужчины начнут плакать
навзрыд, как это делают женщины, тогда в мире будет меньше войн, в мире будет меньше безумия, в
мире будет меньше самоубийств. В мире будет меньше дорожных аварий.
Пятьдесят процентов дорожных аварий произошло из-за того, что мужчина сердился. Он не мог
истошно кричать, поэтому он сделал это через педаль газа. Он превысил ограничение скорости, он
сошел с ума вместе с машиной, и он наслаждался возбуждением, которое приходит на такой скорости.
Женщины плохо водят, но они никогда не устраивают так много аварий. Я собираю данные.
Женщины плохо водят потому, что у них плохое механическое мышление, в них нет технологического
духа. Но если у женщины есть опыт вождения, тогда ездить с ней всегда безопасно. Мою машину
водит Лакшми. Езда с ней всегда безопасна, потому что она никогда не превышает скорость.
Мужчине прививают неправильное поведение, поэтому катарсис для него становится трудным. Но
катарсис крайне необходим. Если вы не можете пережить глубокий катарсис, тогда вы не можете
заниматься медитацией. Вам надо разгрузить себя, прежде чем вы взлетите на крыльях в небо. В этом
вся суть катарсиса.
Что делать, когда наступают минуты страха?
Зачем тебе надо спрашивать о том, что делать? Когда приходит страх, бойся! Зачем порождать
двойственность? Когда наступают минуты страха, бойся, дрожи от страха, позволь страху овладеть
тобой. Почему вы все время спрашиваете: «Что делать?» Разве вы не можете разрешить жизни хоть
как-нибудь владеть вами?
Что делать, когда вами овладевает любовь? Любить! Ничего не делайте, позвольте любви владеть
вами. Когда приходит страх, трепещите как лист на сильном ветру. И это будет прекрасно. Когда страх
уйдет, вы почувствуете такое спокойствие и безмятежность, которые воцаряются повсюду после того,
как проносится сильная буря. Зачем всегда с чем-то бороться? Приходит страх — он естественен,
абсолютно естественен. Невозможно вообразить себе человека, который не боялся бы, потому что
такой человек будет мертвым. Водитель станет сигналить ему, а бесстрашный человек все равно будет
идти по дороге, он и ухом не поведет. На тропу выползет змея, а бесстрашному человеку и дела нет до
этого, он пойдет себе дальше. Человек без страха будет абсолютно глупым, тупым.
Страх — это часть вашего интеллекта, в нем нет ничего дурного. Страх просто показывает, что
смерть существует, что мы, люди, являемся сюда лишь на несколько мгновений. Эта дрожь говорит, что
мы не всегда будем жить, мы здесь не навечно. Может статься, что вы умрете спустя несколько дней.
На самом деле, именно из-за страха человек серьезно занят религиозными поисками, в противном
случае в подобном не было бы смысла. Животные не бывают религиозными, потому что ни одно
животное не боится. Ни одно животное не может стать религиозным потому, что животные не
осознают смерть. Человек же осознает смерть, смерть существует каждое мгновение, она повсюду
окружает вас. Вы умрете в любой миг; именно это заставляет вас дрожать. Бойтесь же и трепещите! Но
эго снова говорит: «Ничего подобного, кому бояться — тебе? Нет, это не для тебя, а для трусов. Ты
смелый человек».
Страх не для трусов. Впустите в себя страх. Вам надо понять только одно: созерцайте страх,
наслаждайтесь им, когда вы пускаете его в себя и дрожите. И в этом созерцании вы выйдете за пределы
страха, вы увидите, как дрожит тело, вы увидите, как трепещет ум, но вы почувствуете в себе точку,
глубокий центр, который страх не затронет. Буря улеглась, но где-то глубоко в вас есть центр, который
не затронут бурей — это центр циклона.
Пустите в себя страх, не боритесь с ним. Созерцайте происходящее. Неотрывно наблюдайте. По
мере того как ваше созерцающее зрение будет становиться все более проникающим и интенсивным
(при этом тело будет дрожать, а ум — трепетать), глубоко в вас проявится сознание, которое есть
просто свидетель, наблюдатель. Это сознание остается незатронутым, как цветок лотоса на воде. Вы
достигнете бесстрашия, только достигнув этого.
Но это бесстрашие — не отсутствие страха. Это бесстрашие — не смелость. Это бесстрашие есть
понимание того, что вы двойственны: одна ваша часть умрет, а другая ваша часть вечна. Та часть,
которая умрет, будет всегда бояться. А та часть, которая не умрет, которая бессмертна, поддерживает
смерть, и ей нет смысла бояться. Тогда в существование приходит глубокая гармония.
Вы можете использовать страх для медитации. Используйте все, что есть у вас, для медитации,
чтобы вы вышли за пределы всего этого.
Мне кажется, что чем выше я расту, тем безобразнее становлюсь. Почему так происходит?
Последователи дзен так говорят. Когда искатель приходит к мастеру, тогда реки — это реки, а
горы — это горы, но если искатель начинает общаться с мастером, тогда реки перестают быть реками,
а горы — это уже не горы, все перепутано. Но если искатель продолжает общаться с мастером и не
убегает от него на середине пути, тогда снова наступает момент, когда горы становятся горами, а реки
— реками.
Таков процесс. Когда вы начинаете медитировать, у вас фальшивая личность, нарисованное лицо,
которое вы сделали красивым в соответствии с общественными потребностями. Ваше лицо фальшиво,
но вы отождествляете себя с ним. Потом вы начинаете медитировать; и это лицо болтается и порой
соскальзывает, и вы чувствуете свое настоящее лицо и пугаетесь. Это лицо уродливо.
Поэтому-то вы и нарисовали свое лицо. Вот почему вы прятали настоящее лицо под маской. Но
медитация сорвет все маски. Медитация — это поиск подлинного лица.
Итак, наступит миг, когда вы будете расти и чувствовать, что становитесь более безобразными,
потому что теперь вы начинаете видеть себя в истинном свете. До сих пор вы видели уродство в
других людях, а теперь вы начали созерцать самих себя. Вы видели ошибки, уродство и неправедные
поступки в других людях, а теперь вы начинаете видеть их в себе. Впервые вы видите в зеркале
собственное существо. Кажется, что все в вас беспорядочно и хаотично — и вы боитесь, вы можете
убежать и снова приложить себе на лицо маску. Тогда ступайте в мирскую суету, прячьтесь за маской и
забудьте о медитации.
Если же вы продолжите медитировать, ум рано или поздно также падет — он тоже маска. Тогда
вы встретитесь лицом к лицу со своим существом. И эта встреча невероятно прекрасна. На самом деле,
это единственная красота на свете.
Когда человек встречается лицом к лицу со своим существом, происходит такая ситуация, словно
