Сьюзен Янг - Отель
— Тебе незачем было вести себя так грубо, — говорю я, когда мы выходим в заполненный людьми вестибюль. Льющийся из окон свет поначалу ослепляет, делая комнату похожей на размытое пятно. Мимо нас проплывают в воздухе пылинки. Когда мои глаза привыкают, люди исчезают, в этом огромном помещении только мы с Дэниелом. Я озадаченно осматриваюсь, в то время как мой брат начинает говорить.
— Он думает, что вот так может стереть всё? — спрашивает мой брат. — Что после кино мы забудем прошлое? Нет. Неужели он считает нас настолько тупыми?
— Он не считает нас тупыми, — говорю я. — Возможно, он передумал насчёт бабушки Нелл. Ведь теперь папа проводит с нами больше времени. А мы с тобой такие классные! — Я улыбаюсь, пытаясь поднять Дэниелу настроение. Понимаю, считать так наивно, но часть меня хочет верить, что мой отец действительно мог измениться.
Мой брат почёсывает голову, как раз именно в том месте, где мне привиделась рана, и я отвожу взгляд. Несмотря на свою роскошь, вестибюль внушает страх. И куда все подевались?
— Слушай, — извиняющимся тоном говорит Дэниел. — Я ещё не готов простить его, понимаешь? Другое дело ты и я, — он указывает пальцем на себя и на меня, — у нас всё хорошо. В любом случае.
— И навсегда, — зловещим голосом произношу я, повторяя странное папино заявление. Дэниел смеётся и толкает меня в плечо, словно злится на меня за то, что я его развеселила.
— Прямо как в грёбаном «Полтергейсте», — ухмыляясь, говорит он. Потом тяжело вздыхает и оборачивается в сторону лифта. — Я хочу принять душ. И прости, но можешь не рассчитывать на меня. Я не в настроении смотреть с вами кино.
— Ладно, — говорю я. — Но… — Возможно, сейчас не время, но я уже не в силах остановить свой вопрос. — Ты собираешься встретиться с Кэтрин?
Брат кивает.
— Да. А что?
Он уже начал защищаться? Но я всё равно продолжаю:
— Она отвратительная, Дэниел! — Я поднимаю руку и начинаю загибать пальцы, называя причины, подтверждающие это. — Во-первых, она грубо ведёт себя со мной, почти что угрожает. Во-вторых, Джошуа, носильщик, сказал, что она ударила его. Ножом, знаешь ли. И я не уверена, что это он так пошутил. — Очередь третьего пальца. — И ещё она бывшая подружка Элиаса. Он говорит, что у неё тяжёлый характер и тебе следует быть поосторожнее.
Дэниел какое-то мгновение стоит так неподвижно, как будто совсем меня не слышал. Но тут я замечаю, как он закипает от гнева, и проглатываю остальные причины, которые собиралась назвать.
— Как всё сходится, тебе не кажется, Од? — спрашивает Дэниел. —Так о ней говорят только парни.
Я отшучиваюсь:
— Конечно, Дэниел. Она звезда «Руби», и все в неё влюблены. Или, — с сарказмом добавляю я, — она психованная, что доведёт тебя до самоубийства или сама убьёт в приступе ревности ещё до нашего отъезда. Лучше спи с открытыми глазами.
— Ты не знаешь её так, как я, — игнорируя мои остроты, отвечает он. — Она больше не такая. Все мы уже не те, что были раньше, Одри. Всё изменилось.
— Что? — Я кривлю губы. — Ты начинаешь говорить как папа. Откуда вот ты знаешь, что она не просто…
Дэниел кладёт ладони на мои плечи и наклоняется, чтобы посмотреть мне в глаза.
— Хватит волноваться обо мне, — говорит брат. В его словах резкая боль… отрицание. Я не мама — вот что он хочет сказать, хоть и не произносит вслух. Должно быть, по выражению моего лица он замечает, как сильно задел меня, потому что выжимает из себя улыбку и прибавляет: — К тому же, если придётся, я смогу постоять за себя в женской перепалке.
Я издаю стон и сбрасываю с себя его руки. Он не собирается меня слушать, но, думаю, это уже не имеет значения. Завтра мы с Дэнелом отправимся к нашей бабушке. «Или обратно в Финикс», — с надеждой думаю я.
— Ладно, — на выдохе говорю я ему. — Делай, что хочешь. Я собираюсь немного побродить по отелю. Но если ты вдруг передумаешь насчёт кино…
— Не передумаю, — быстро отвечает Дэниел. Он морщится, хватается за голову и бормочет: — К тому же, эта головная боль меня просто убивает. Увидимся позже.
Слегка заторможенный, мой брат поворачивается, чтобы уйти. Я наблюдаю, как он идёт к лифту и, пошатываясь, входит в кабину.
***
В широком коридоре, украшенном картинами в позолоченных рамах, царят тишина и покой. Безмятежность. Я останавливаюсь у картины с надписью «ОТЕЛЬ „РУБИ“, 1936». Это общий вид здания, выполненный в чёрно-белых тонах. Отель выглядит более внушительно, чем сейчас, но, наверное, это из-за его возраста. Перед зданием стоит группа людей, они все нарядно одеты и улыбаются. Может быть, это те капиталовладельцы, что помогали построить «Руби»? Я наклоняюсь ближе, пытаясь найти кого-нибудь, кто был бы похож на Элиаса, заглянуть в его прошлое.
— Теперь может сложиться впечатление, словно я тебя преследую.
Я подпрыгиваю на месте, а потом смеюсь, обнаружив в нескольких шагах от себя Элиаса, который стоит, прислонившись плечом к стене, отделанной узорчатыми обоями.
— А ты меня преследуешь? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами, как будто так вполне может быть. Элиас протягивает мне розу, и я, польщённая, краснею всеми оттенками красного, принимаю цветок и вдыхаю его аромат. Лёгкий и пудровый. Волшебный.
Элиас улыбается, и вот что самое странное — я понимаю, что мы оба растеряны и смущены тем почти состоявшимся в его комнате поцелуем, но мы оба не хотим перестать вот так вот встречаться. Моё сердце бешено стучит в груди, и я встаю у стены напротив него.
— Как ты? — спрашивает он. — Я сразу почувствовал себя жутко несчастным, когда ты ушла.
— Ещё бы, — дразнясь, отвечаю я. — Но, если тебе станет от этого легче, в лифте у меня состоялась милая беседа с Кэтрин, так что я обошла тебя с большим перевесом.
— О да. Ты выиграла. — Взгляд Элиаса скользит мимо меня — совершенно ясно, он не хочет разговаривать о Кэтрин. Я рада, что в этом мы согласны.
— А вообще-то у меня был отвратительный день, — говорю я ему, всё ещё пытаясь осмыслить то, что случилось во время ланча. — По-моему, мой организм как-то странно реагирует на выпивку, или на поиски призраков, или, — я улыбаюсь, — на то, что я до рассвета остаюсь в компании незнакомого парня.
Вместо того чтобы засмеяться, Элиас тревожно переминается.
— Как именно реагирует?
Я отмахиваюсь, давая понять, что не вижу в этом ничего серьёзного, вернее, я хочу, чтобы он так думал.
— Обычно я вижу треснутые черепа и кровь, — говорю я, и мне тут же становится не по себе от воспоминаний. «Это было не по-настоящему, — успокаиваю я себя. — Через секунду Дэниел был в порядке».
От таких подробностей глаза Элиаса становятся шире, и я быстро меняю тему.
— Пока мне совершенно нечем заняться, — говорю я и нервно кручу в пальцах цветок. — Хотела весь день посвятить путешествию по отелю. Ты бы… — Склонив голову набок, я жду, что он ответит быстрее, чем я закончу вопрос.
— Не хотел побродить тут с тобой? — с готовностью спрашивает Элиас.
Мы одновременно двигаемся вперёд, и меня накрывает теплом его тела. Я улыбаюсь в ответ, совершенно без ума от него. Опьянённая нашим влечением.
— Ты снова смотришь на меня этим взглядом, — предупреждает Элиас, его глаза останавливаются на моих губах. — Надеюсь, это значит, что мне удалось убедить тебя в почти что честности моих намерений.
— Почти что? — Я улыбаюсь. — Завтра я уезжаю. Так что я смогу выдержать это «почти что».
— Хорошо. Но, по правде говоря, — Элиас оказывается в невозможной близости от меня, — если мы будем продолжать в том же духе, не уверен, что захочу отпустить тебя в течение двадцати четырёх часов.
— Уже двадцати трёх, — шепчу я и широко улыбаюсь, когда он наклоняется ближе, а его ладонь обхватывает мою щёку.
— Тогда нам лучше начать прямо сейчас, — бормочет Элиас. И прижимается губами к моим губам, и я таю в нём. Жар его рта, ощущение его руки на моей талии, когда он прижимает меня ещё ближе. Я приоткрываю губы, его язык касается моего, и из меня вырывается тихий стон.
Голова кружится, и я впиваюсь в волосы Элиаса. Он согласно стонет в ответ, но тут же отстраняется и смотрит мне за спину. Прежде чем я успеваю обернуться и посмотреть, есть ли там кто, он хватает меня за руку и тянет дальше по коридору, затем впихивает меня спиной в небольшой альков между комнатами и снова целует, сильнее, с большей страстью. Всё мое тело словно охвачено пламенем, и я бессознательно подсовываю руку под его рубашку, чтобы почувствовать его кожу. Элиас шепчет проклятья, и вот мы снова двигаемся, всё дальше, вглубь отеля. В коридоре становится темнее, и через каждые несколько шагов мы, уже тяжело дыша, снова и снова целуемся, словно никак не можем оторваться друг от друга.
— Давай пойдём в твой номер, — говорю я в его губы. Элиас качает головой и проводит ртом вдоль моей челюсти, его язык щекочет мою шею.
— Они найдут нас там, — бормочет он.
— Тогда в мой номер, — говорю я, почти утратившая способность соображать от охватившего меня желания. Мысли вихрем кружатся в голове. Я хочу его; хочу вспомнить, что значит чувствовать.
