Ларисса Андерсен - Одна на мосту: Стихотворения. Воспоминания. Письма

Только море и море. Где наше сегодня
Оторвалось от завтра, потерялось вчера…
В тот момент, когда сняли и бросили сходни
И спокойно поплыли домой катера.

Все распыляется, все мимо,
Вдогонку планам и мечтам,
А жизнь бежит неумолимо,
Усталость оставляя нам.
Храню я Ваш подарок — платье,
Дань женской праздности земной.
Хотела карточку послать я,
Но адрес Ваш теперь иной.
Там — Боже, помоги неверью!.. —
Вы отдыхаете сейчас,
От возмущенья хлопнув дверью
Здесь, на земле, в последний раз.
Ни грубостей, ни пресмыканий…
Колючка с нежною душой,
Я в новом платье тонкой ткани
К Вам прилечу на бал большой!
Несутся дни, летят недели,
И, остывая в их золе,
Мы не смогли, мы не успели
Помочь друг другу на земле.
Но ненадолго разделенье,
Теперь, быть может, легче мне
Услышать Ваши повеленья
И чаще видеть Вас во сне.
Не знаю — Вы уйти хотели
Иль час был свыше предрешен?..
Пока что в том же бренном теле
Я остаюсь. Ваш «Ларишон».

Как дальше жить? Подкрасить губы?
И, зубы сжав, поверить в то,
Что для грядущих поколений
Не будут обдирать на шубы,
На элегантные манто,
Не потрудясь убить — из лени, —
Живьем — беспомощных тюленей.

Эмигрантский стишок читаешь —
Все березки, куда ни глянь!
Вырастали-то мы в Китае,
Про бамбук бы, про гаолян…
Про неистовые закаты
Над песками у той реки,
Где готовились жить когда-то
Мы, маньчжурские земляки.
Там — и радости, и печали
Напитали росток души!
Ведь березы Москвы едва ли
По-особому хороши.
И в Китае росли березы,
И багульник по сопкам рос,
Но у русских упорно грезы —
О российской красе берез…
Наша родина — не на карте.
Наша родина — не земля.
Не багульник на окнах в марте,
Не березы, не тополя.
Наша родина — это сказки,
Это — песни, что пела мать,
Это — книжки, картинки, краски,
Что успела душа впитать.
Это — грусть о каком-то доме,
Что остался среди берез,
Где «все было»… наверно, кроме
Этих маминых частых слез.
Это – свет голубой лампадки,
Чуть мерцающей из угла…
Это — карточка той лошадки,
Что еще до меня жила!
Это — память. Не только наша —
Память матери и отца.
Это — клад, круговая чаша,
Не испитая до конца.
И, быть может, слова поэта,
Залетевшие в память где-то,
Долго тлевшие в глубине,
Вдруг зажглись… И березка эта
Их лепечет по-русски мне.

И стариться, как все на свете,
Любить уютную кровать.
Проснувшись ночью, слушать ветер,
И вспоминать, и вспоминать…

Где ты теперь, красавица «Пантера»?
В которой из астральных, грешных сфер?
Без Бога, без молитв, без ангелов, без Веры
Ты бродишь средь причудливых химер.
Иль за твою бездумную сердечность,
За щедрость, ласковость души и теплоту
Ты окунулась в розовую вечность,
В баюкающую пустоту?
Чтоб вновь прийти, своей улыбкой кроткой,
С кудрями медными у смуглого лица,
Волнующей, крадущейся походкой,
Срывая, как цветы, влюбленные сердца.

Сломали дверь… Нашли тебя в постели,
Уткнувшейся в подушку головой.
И не узнаем, как бы ни хотели —
О чем был сон последний твой.

За окнами туман и хмарь,
Брожу в поношенном халате.
А сердце – снова, как бунтарь,
Не думающий о расплате.

Лето на исходе, падают листы,
И глядит грустнее солнце с высоты.
Не хватило сердцу света и тепла,
Ну да что там лето — жизнь, поди, прошла.
Отплясали ноги по земным лугам,
Скоро будет отдых сердцу и ногам.
Только с этим сердцем сладу не найти,
Словно было мало горя на пути.
Что ж, бывало — радость улыбалась мне,
Как цветок нежданный посреди камней.
Пригубила чашу красоты земной,
Только ныло сердце — не был ты со мной.
Теплится над нами отсвет прежних дней…
Четырьмя глазами — был бы свет видней!
Были и наряды, были и цветы,
Кто-то добрый рядом, но не ты, не ты.
И когда настанет время умирать —
Хоть придет за мною вся земная рать,
Хоть небесный ангел принесет цветы,
Я вздохну с тоскою: почему не ты?..

Я боюсь своей легкой походки,
И цветов, и стихов, и… вас
Я боюсь нежданной находки
В такой неурочный час.
Я боюсь ожиданья чуда
И внезапных припадков слез.
Нет, уж лучше я брать не буду
Этих ваших влюбленных роз.

Вопреки гримасам быта
Дружба детства не забыта.
И порой во сне нет-нет
Вдруг забрезжит нежный свет.
Да и днем в нежданный час
Память вдруг ласкает нас.

Вот когда-то на вокзале
Мы подружку провожали,
Паровоз набрался сил,
зашипел, заголосил…
На подножке ты стояла
И платочком нам махала,
Но не думалось тогда,
Что прощанье навсегда.
Мы б ушли без проволочек,
Если бы не твой платочек,
Он от ветра, что ли, вдруг
Взял и вырвался из рук.
Полетел, как мотылек,
Покружился и залег
Возле нас, у самых ног.
Поезд скрылся, мы стояли
И еще чего-то ждали,
Глядя на последний след
Улетевших в Лету лет.

Нас по миру раскидало,
И в живых осталось мало.
Твой платочек, память детства.
Перешел в мое наследство.
Он лежит в твоем письме,
Адресованном не мне.

В этом старом доме
Так скрипят полы…
В этом старом доме
Так темны углы…
Так шуршит и шепчет
Ночью тишина…
В этом старом доме
Я живу одна.

Я, кажется, носом клюю над альбомом
Своих фотографий. А так берегла!
Куда ж их девать? Разослать по знакомым?
Пусть вспомнят: такая жила да была…
И будут валяться застывшие «миги»,
Пока молодые не вычистят дом,
Чтоб новые вещи, и новые книги,
И новые фото расставить кругом.
Знакомая мамы… А около — папа,
А шляпка-то, шляпка! Комичный наряд,
Такие носили лет сорок назад.
И все эти даты, событья, этапы,
А с ними же платья, прически и шляпы —
В камин полетят.

Ошметки всех трудов бесплодных
Смотай в клубок и замолчи.
Лишь ветер, словно пес голодный,
Скулит в ночи.

Я отсюда уйду навсегда,
За собой не оставив следа,
Ни в родимой земле… и нигде,
Только всплеск да круги по воде.
Я плясала, писала стихи.
Я грешила, прощала грехи.
Я жалела людей и зверей,
Даже, может быть, стала добрей.
Я бродила весною по лугу,
Обнимала деревья в снегу,
Повидала чужие моря,
И поплакала — зря и не зря.
Но река не направится вспять —
Я, поплакав, смеялась опять.
За моря, за леса, за поля
Я тебе благодарна, земля.
И за радость житейских утех,
За друзей, за пирушки, за смех…
И за ту тишину, ту печаль,
Что зовет в необъятную даль.
Только вот: я о ком-то забыла,
Не прислушалась, мимо прошла,
Осени же, Пресветлая Сила,
Тех, кого я так плохо любила…