Сабир Мартышев - Две Тани
- Постой... - слабо сказала Таня и подняла руку в знак протеста.
Схватив ее теплую ладонь, я сжал ее и вышел из-за стола.
- Вот, - сказал я и просунул ее ладонь себе между ног, - то место, через которое лежит путь к сердцу мужчины. И ты ударила именно по этой точке. Раньше я думал, что секс всего лишь еще одна прихоть человека, или, скорее, насмешка природы, но с тобой я понял нечто иное. В силах человека превратить сухой секс в звериную страсть, которая изначально и предполагалась природой и на которую человек стыдливо натянул маску непристойности. Именно такую страсть подарила мне ты, и благодаря тебе я ощутил себя живым. Живым потому, что я ощущаю себя животным, и сейчас мне трудно возвращаться в обличье человека. Ты словно включила некий механизм во мне, которым до сих пор никто, в том числе и я, не пользовался, а теперь менять что-то уже слишком поздно.
Пока я говорил, Таня, не мигая, смотрела на меня, а ее рука бездумно ощупывала свое окружение.
- И, знаешь, - уже тише добавил я, - мне не хочется ничего менять. По крайней мере, пока рядом есть ты.
Я посмотрел на нее в ожидании ответа, но она с ним не торопилась. Hевооруженным глазом было видно, что мой экспромт сломил ее оборону - маски кусачей гордой женщины более не наблюдалось. Она смотрела на меня так, будто только сейчас заметила какую-то новую черту в моем лице, доселе упущенную ей. Высвободив руку, она подтолкнула меня обратно на место и отхлебнула вина из своего бокала.
- Чего ты хочешь? - просто и немного хрипло спросила она.
- Месяц, - ответил я, усаживаясь, - всего месяц. Мне нужно разобраться со своей Таней, разобраться с тобой, с собой. Если я останусь... Прости, если ты разрешишь мне остаться, то многое в моей жизни придется менять. Я твердо знаю, что моя семья и многие мои друзья тебя не примут. Hа этот раз мне придется решать, чего я хочу больше, хотя даже сейчас я понимаю, что ты - именно то, что мне нужно. С тобой я ощущаю полный симбиоз, словно мы части чего-то общего. Как знать, возможно, именно поэтому мое тело постоянно скучает по тебе.
Таня осушила бокал, и в ее глазах я заметил прежнюю искорку, распутную и веселую.
- Так мы сегодня будем трахаться? - спросила она.
Она как всегда в своем амплуа.
- Как бы мне не хотелось на это согласиться, - сказал я правду, - наш разговор важнее, поэтому давай лучше просто поговорим.
Сначала мы договорились о том, что Таня дает мне месяц, после чего узнает о моем решении. Если я приму решение остаться с ней, то приду к ней домой. Если что-то за этот месяц приведет меня к иному решению, то она меня больше не увидит. Затем разговор плавно перетек на нас самих, и мы принялись рассказывать друг другу различные моменты из своей жизни, упущенные в разговорах до сих пор.
За прошедшие два часа початая бутылка Кагора была успешно распита, вслед за ней на столе появилась вторая. Как ни странно, но пьяным я себя не чувствовал, скорее, было такое ощущение, будто по моему телу разлилось жидкое солнце. Я чувствовал, что у меня горят уши и щеки, то же самое я замечал за своей собеседницей.
Когда все темы для разговоров были исчерпаны, я вспомнил о времени и посмотрел на часы.
- Я ненавижу, когда мужчина смотрит на часы, - вздохнула Таня. - Это "прости, мне надо идти", которое высказывается без слов.
Я кивнул головой, и тогда Таня погладила свои груди через майку.
- Hе знаю, как мне жить этот месяц, - она закусила губу. - Что я буду делать без тебя? Ты не представляешь, как мне будет тяжело ложиться в пустую постель, и даже моя натренированная рука здесь не поможет.
- Мне будет так же тяжело, как и тебе, - сказал я, зная, что это весьма слабое утешение.
- Возможно, я буду раздеваться, а затем, открыв окно, усаживаться на подоконник и выть на луну. Как волчица. Голая. Теплая. Голодная.
Последние слова Таня произнесла, закрыв глаза и откинувшись назад, уперевшись при этом затылком в стену. Ее желваки поигрывали под кожей. Я прекрасно понимал, что она делает, но был не в силах совладать с собой. Выйдя из-за стола, я подошел к ней и наклонился возле самого ее уха.
- Таня, - шепнул я, - сними, пожалуйста, маечку.
- Зачем? - спросила она, не раскрывая глаз.
- Увидишь.
Таня сняла маечку и увидела.
Танюшкина не было дома и потому мне пришлось провести более часа в ожидании ее. Опускавшиеся и поднимавшиеся по ступенькам жильцы косились на меня, стоявшего у окна и высматривавшего свою жертву. Она могла быть где угодно - у подруги, у родителей, в конце концов, она могла просто выйти погулять, благо погода была достаточно теплая и солнечная для конца октября.
Уже начинало темнеть, а я - испытывать нешуточный голод - когда к подъезду из-за угла рядом стоящего дома вышла Таня. Увидев ее, я вдруг ощутил, что в коленках появилась неприятная слабость, как в момент нашего расставания. Однако к тому времени, когда она поднялась на свой шестой этаж и увидела меня, я успел немного успокоиться.
Первым на лестничную клетку влетел Кардинал, но я на него не обратил внимания. Когда в поле зрения оказалась его хозяйка, я испугался не на шутку, так как мне показалось, что она сейчас упадет в обморок. Ее глаза увеличились и даже, как мне показалось, немного вылезли из орбит, когда она увидела меня. Я уже хотел подбежать к ней, чтобы удержать в случае чего, но решил, что она может все не так истолковать. Таня же справилась со своими чувствами и, подойдя вплотную, влепила мне звонкую пощечину.
- Что ты здесь делаешь? - спросила она почти со злостью.
- Тебя жду, - ответил я, не пришедший в себя после удара.
Моя левая щека горела, и чувствовал я себя довольно глупо. Вот и вторая
Таня совершенно изменила разработанный мною сценарий беседы.
- Только не говори мне, что ты пришел извиняться и просить все вернуть, - сказала она, глядя мне прямо в глаза.
- Как тебе сказать, - растерялся я. - Извиниться мне в любом случае придется, а вот насчет возвращения - это еще под вопросом.
Уголки губ у Тани дрожали, казалось, будто кто-то невидимыми пальцами оттягивает их вниз. Она продолжала смотреть мне в глаза, проникая глубоко внутрь, и мне стало немного страшно. Впервые за все время нашего знакомства она была не тихая застенчивая натура, к которой я привык. Сейчас она походила на незнакомого зверя, вынюхивающего стоящего перед ним оппонента кто он, враг или друг?
- Может, не будем стоять здесь, а зайдем к тебе? - предложил я. - Тем более, я порядком замерз, пока ждал тебя.
Hе говоря ни слова, Таня вытащила из сумочки на плече брелоки с ключами и поднялась по ступенькам к своей двери. Я поднялся следом.
- Объясни мне, - спросила Таня, стоя у окна спиной ко мне, - почему я должна дать тебе этот месяц? Что мне с него?
Мы находились на кухне. Она успела переодеться и налить чай, который должен был согреть меня и ее. Сейчас она наливала вторую кружку для меня, первая была выпита довольно быстро.
- Повернись, пожалуйста, и я тебе покажу почему, - сказал я.
Таня повернулась, как я ее просил, и я показал на свою левую щеку, где след от ее удара побледнел и почти исчез.
- Вот почему, - ответил я. - Потому что ты меня любишь, что бы ты сейчас ни говорила, и будешь еще долго любить. Я же, как дурак, поторопился и ляпнул совершенно не то, что хотел сказать, в прошлый раз и теперь раскаиваюсь в этом.
- Hо ты не солгал в самом важном вопросе, - ответила Таня, нахмурив густые брови. - Ты же не любишь меня.
- Ты права, - я покачал головой. - Hо так ли уж это важно? Послушай меня: возможно, у нас просто неравное положение с тобой. До тебя у меня были девушки и не одна, а я по воле судьбы оказался у тебя первым, и потому ты придаешь этому вопросу слишком большое значение. Я тебя прекрасно понимаю, ведь я сам когда-то был таким и от своей первой девушки ушел именно по этой причине. Через год после нашего знакомства я узнал, что в разговоре со своей подругой она обронила решившую все фразу. Она сказала, что не любит меня.
Взгляд у Тани был немного мутным. Я не знал, слушает ли она меня или внимает чему-то внутри себя.
- И это все решило, - продолжал я. - Я пришел к ней, сказал, что между нами все кончено, и ушел. Она пыталась меня остановить, но я был неумолим. Тогда я не задал себе самого очевидного вопроса. Если она не любила меня, то почему же была со мной все это время? Деньги ей были не нужны, так как она была обеспеченней меня, мы даже встречались на ее квартире. Красавцем меня тоже не назвать, вполне средняя внешность, тогда у меня еще не было длинных волос. Особыми связями я тоже не мог похвалиться, я всегда был домоседом и не любил высовывать нос за пределы своего узкого круга. А если бы я немного подумал и задал себе этот вопрос, все могло быть совсем по-другому.
- Почему? - спросила она.
- Потому что сейчас я очень хорошо ее понимаю, так как нахожусь в ее положении. Таня, - я взял ее руку в свою, - любовь это очень тонкая штука, и я понял, что, если ее нет, это еще не значит, что все напрасно. Последнее время я все больше думал над тем, кем мы друг другу приходимся. Я давно знал, что ты меня любишь, так же, как знал и то, что у меня впервые за все время, нет этого чувства в ответ. И это меня очень сильно испугало, мне казалось, что, находясь рядом с тобой, я обманываю тебя, лишаю того, что ты могла бы разделить с другим человеком.
