Анатоль Франс - 1. Стихотворения. Коринфская свадьба. Иокаста. Тощий кот. Преступление Сильвестра Бонара. Книга моего друга.

Бегу, мое дитя, хоть, право, не пристало,
Чтоб по таким делам кормилица бежала.
Не больно хорошо, — но я люблю тебя,
А ведь чего-чего не сделаешь любя!

Беги ж! Со жребием мы совладать не можем,
Но ложе смертное мне будет брачным ложем.

Вот и конец пути — стена гробницы той,
Сквозь сосны черные луною залитой.
А дверь железная молчанием одета, —
Ни звуков, ни шагов, ни потайного света.
Но девушка близка и скоро будет тут.
Меня за знахарство и ищут и зовут.
Мне пальцы старые омыло слез немало,
Немало свежих уст морщины целовало!
Влюбленным я нужна. У этих дряхлых ног
В моленьях не один влюбленный изнемог.
И нет по городам большим и малым этим
Служанки, чтоб Меня не называла детям.

Все это так, — а вот живу всегда бедно,
И в лапах голода мне биться суждено…
Но отдых и покой не подобают бедным.
Могилы в серебре под этим светом бледным, —
Начнем же поиски. Нужна для колдовства
Телами мертвецов взращенная трава.

Благословенны те, господь,
Кто за тебя прияли муки
И пыткам отдавая плоть,
К тебе протягивали руки.

Они бежали суеты.
А мы томимся в ожиданье.
Что ж не возносишь к небу ты
И нас в пурпурном одеянье?

Так, значит, вот мы с кем пересеклись путями!
К могилам праведных молиться вместе с нами
Идешь ты, женщина, не правда ли, скажи?

Тебе отвечу я без трепета и лжи.
Я — только женщина, брожу по свету нищей.
Чтоб ночью обогреть убогое жилище,
Я хворост собирать под соснами должна.

К нам, женщина, иди, когда ты голодна!
«Блаженны нищие, — Христос поведал. — Аще
Ты был богат, то жди себе смолы кипящей».
Вот золото, бери! И в милостыне той
Да славится отец, и сын, и дух святой!

Господь, блаженство лишь одно
Желанно для твоих созданий:
Укрась одежды полотно
Нам алой розою страданий!

Меня ты не смиришь, подарком подкупая!
Все ненавистно мне — весь мир, земля скупая,
Беспечный человек, и звери, и цветы.
Я чту лишь зло и смерть среди земной тщеты.
Себе ногтями здесь я выкопала корни.

Красавица идти должна бы попроворней.
Меня еще богач о помощи просил, —
Чтоб в тело старое влила я новых сил.
Он ждет, — и чтобы все свершить как можно лучше,
Под платьем волчью шерсть несу и зуб гадючий.
А вот и деточка! Червонец тут как тут.

Останься здесь и жди!

Не упускай минут, —
Послушай, дитятко, послушай, цветик милый,
На нехороший путь ты, право же, вступила!

Я за обещанным к тебе сюда пришла.
Колдунья Я для друзей скора на всякие дела.

Бери же и давай!

Червонец полновесный.
Как кудри у тебя светлы и как прелестны!
И если милый твой к тебе, дитя, жесток,
То с головы его дай только волосок, —
И вот на твой порог, под властью волхованья,
Он понесет цветы, и слезы, и лобзанья.

Что, Дафна, шамкала старуха без зубов?
С такими будь всегда к опасностям готов!

Открой же двери. Лень твоя невыносима!
Да увеличь огонь лампады негасимой.
Молчи и слушайся!

Неладно, что теперь
Открыли ночью мы гробницы этой дверь.
Нельзя молчать и нам, рабам, когда мы правы.

Поставь же чаши ты, и яства, и приправы
Здесь на привычный наш, домашний наш алтарь,
Где жертвы щедрые мы приносили встарь.

Я в старческих летах веду себя, как дети!

Теперь уйди, оставь лишь соль и хлебы эти.
Сама смешаю здесь я черное вино.

Покорствуя тебе, скажу я все ж одно:
Подальше от могил, где псы лишь воют рыща,
Иди-ка, дочка, спать в уютное жилище!

Ни бога не хочу, ни друга обмануть.
Однако слабая затрепетала грудь,
Когда глядела я в тот черный колумбарий.
Мне вдруг почудилось — и там летали в паре,
Милуясь, призраки могильных голубей,
Не позабыв любовь иных, счастливых дней.
Они хоть знали жизнь — и хорошо их праху!
Какому странному подвержена я страху!
Над головой моей скользит за тенью тень.
О, только б жить, дышать, увидеть ясный день!
Напрасные мечты. Пора, пора, — а то ведь
Для друга… для себя мне чаш не приготовить.
В чеканный кубок я налью себе вина.
Вот дева спящая здесь изображена
С амурами, что прочь лететь готовы дружно.

Теперь я в кубок свой волью того, что нужно.

Вам, звезды, мой привет! Там, слева, из дупла
Ворона древняя мне голос подала.

О боги правые, не дайте злому сбыться!
Вот сосны черные, вот и сама гробница.

Мой Гиппий, небеса уж ночью залиты.
Нам дорог каждый миг, — ужель не знаешь ты?
Ты медлишь, Гиппий мой. Томлюсь я ожидая.
Ко мне, на грудь мою! Сюда!

О дорогая!
Беглянка чистая! О Дафна, ты мой рок.
О, поступь тайная твоих прекрасных ног!
Пусть боги долгими вознаградят годами
Старуху, что пришла к ручью между цветами.
Ты вовсе не дитя, кому вся жизнь игра,
В груди твоей душа надежна и храбра.
Иди же без тревог, доверчиво за мною, —
И будет муж тебе опорой и стеною.

На мраморной скамье со мною вместе сядь.
И, что грядущее ни стало б замышлять
(Изменчива судьба, надежду подавая),
Не разлучимся мы, пока еще жива я.
Надежда краткая цветет и меж людьми.
Прильни ко мне тесней и за руки возьми, —
И будут общие у нас и кров и ложе.
И я отдам тебе уста… и душу тоже.
Ты веки мне закрыть, мой милый, будь готов.