Амелия Брикс - Если ты со мной
Мне выделяют комнату мамы Кирилла. Двуспальная кровать в полном моем распоряжении. Переодеваюсь в свою розово-серую пижаму и забираюсь под одеяло. Дима и Макс спят в зале на одном диване, так как комната бабушки и дедушки неприкосновенна. О-о! Кирилл вдоволь над ними поиздевался. Я улыбаюсь, вспоминая об этом. Я вообще часто улыбаюсь в их компании.
Глава 23
27 сентября, 2014 год
Я сажусь на кровать и потягиваюсь. Интересно, какой сейчас час? Смотрю на телефон и не верю своим глазам. Двенадцать! Мне холодно. Натягиваю халат поверх пижамы. Собираю волосы резинкой и иду на кухню. По дороге забегаю в ванну. Все уже завтракают.
- А вот и наша соня! – Кирилл отправляет в рот бутерброд.
- Доброе утро! – хриплю я. Откашливаюсь. – Доброе… – снова не то.
- Мы тебя поняли, не мучай себя. Садись завтракать, – говорит Кирилл.
Я усаживаюсь рядом с Максом. Кристина наливает мне чай.
- Ты не заболела? – спрашивает Макс.
- Голос пропал и знобит, – мой голос звучит так, будто я курила с самого рождения.
-Толстый, неси градусник, – командует Макс.
Кирилл послушно выполняет приказ. Макс прикладывает ладонь к моему лбу.
– Ты вся горишь. Съешь бутерброд, а потом выпьешь лекарство, – не перестаю удивляться, до чего же он заботливый.
Градусник показывает 37,6. Пока я завтракаю, Макс растворяет Колдрекс.
- Вот и сходила в баньку, – голос Димы полон сочувствия. Выдавливаю улыбку.
- Сейчас Макс поставит тебя на ноги, – успокаивает Кристина.
- Спасибо, – ставлю пустой стакан на стол.
- А теперь марш в постель, – Макс поднимается со стула, я вслед за ним. Тело ломит. Я хочу в кровать. Немедленно.
Не снимая халат, ложусь в кровать. Макс укрывает меня одеялом и садится на край кровати.
- Хочешь, посижу с тобой, пока не уснешь?
- Да, – голос более-менее напоминает мой. Меня все еще знобит, я кутаюсь в одеяло. Макс закидывает ноги на кровать и садится по-турецки напротив меня. Под действием лекарства я практически сразу засыпаю.
Кто-то аккуратно тормошит меня за плечо, и я просыпаюсь. Чувствую себя еще хуже, чем прежде. Меня не просто знобит, а лихорадит. Моя надежда на скорейшее выздоровление умирает.
- София, давай измерим температуру, – беру градусник. Через пару минут протягиваю обратно Максу.
- 39,3, надо ехать в больницу, – куда угодно, лишь бы согреться.
Пью чай с малиной и аспирином. Потом Кристина помогает мне переодеться. Прощаюсь со всеми, и мы с Максом уезжаем. Всю дорогу я дремлю. В больнице мы сидим в очереди 23 минуты. Это я знаю со слов Макса, но мне кажется, проходят часы, прежде чем я попадаю к врачу. Макс провожает меня до стула и объясняет все симптомы. Не забывает упомянуть о бане, как вероятной причине плохого самочувствия. Когда доктор просит поднять вверх кофту - Макс говорит, что подождет за дверью и выходит. Доктор расплывается в улыбке.
Мужчина в белом халате и колпаке прислоняет холодной стетоскоп к моей спине, и я вздрагиваю. Проделывает ту же процедуру над грудью. Осматривает горло и выносит вердикт: ангина. Пожалуйста, только не больница. Я не знаю, что это такое.
- Молодой человек, можете войти, – Макс тут же залетает в кабинет.
- Что же вы не заботитесь о своей девушке? – не глядя на нас, доктор что-то пишет размашистым почерком. Если кто-то понимает их писанину, то он - гений!
- Я не…
- Она ни разу не была в бане, хотел как лучше, – перебивает меня Макс.
- А получилось как всегда, – заканчивает доктор и поднимает голову. Самый улыбчивый доктор!
- Вот список лекарств, - протягивает рецепт. Ух ты! Меня не оставят здесь! Макс пробегается глазами по листочку и кивает, – как выздоровеете, приходите за справкой. Я так понимаю, вы студентка?
- Да, – Макс отвечает за меня. Я ему благодарна, потому что мои связки отказываются мне подчиняться.
- Тогда все. Лечитесь. И больше жидкости, – напоминает доктор. Макс придерживает меня, чтобы я не упала. В дверях благодарим доктора.
- Что так долго? – ворчит женщина и проходит в кабинет, чуть ли не сбивая меня с ног.
- Полегче, женщина! – возмущается Макс. Дверь закрывается, и мы не разбираем ее слов.
По дороге заезжаем в аптеку. Я протягиваю Максу кошелек. Он отмахивается и быстро выходит из машины. На пререкания у меня нет сил. Позже с этим разберусь.
Пока Макса нет, звоню бабушке. Мой голос практически пропадает. Я не говорю о температуре и ангине. Ей не стоит волноваться. К тому же она может завтра же приехать ко мне. Заверяю, что у меня только голос пропал. Макс открывает дверцу, когда я прощаюсь с бабулей.
- Поедем ко мне, – я начинаю возражать, – Кристина на даче, Аня уехала домой, а Инна ты сама знаешь. К тому же я уже получил выговор от доктора. Больше не хочу, – Макс заводит машину.
- Хорошо, – хриплю я. Квартира Макса звучит лучше, чем больница.
Заходим в квартиру. Макс ставит на пол пакет с лекарствами и наши сумки. Помогает мне снять куртку. Я обнимаю себя за плечи от холода.
- Тебе нужно лечь, пойдем в комнату, – наверно в комнате для секса, никогда еще не спала девушка с ангиной.
Макс резким движением срывает, с кровати покрыло, и вместе с ним одеяло. За ними на пол летит простынь. Выходит из комнаты.
На ходу бросает мне:
– Полежи на диване, – в зале плюхаюсь на диван.
- София? – медленно открываю глаза, – вставай. Твоя сумка на полу. Переодевайся, а я схожу за лекарствами, – Макс стоит в дверях комнаты.
Когда раздается стук в дверь я уже в кровати. Одеяло на уровне подбородка.
- Держи, – выпиваю лекарство, и сразу откидываюсь на подушки, – если что-то понадобится, позвони мне.
- Телефон в сумочке, – я не в силах открыть глаза.
- Телефон и вода - на стуле, – слышу я через несколько минут. Киваю, – я оставлю дверь открытой, – киваю.
Время – десять. Вопрос в том, какой сегодня день? Я не знаю, сколько спала. Поднимаюсь на локтях. Одеяло скатывается к животу. Холодно. Мою пижаму можно выжимать. Переодеваюсь в халат. Пью воду и плетусь в туалет. Ни сон, ни лекарства не улучшили мое самочувствие. Когда выхожу из ванны, Макс топчется в коридоре.
- Ты в порядке? – спрашивает Макс. Иду в комнату.
- Еще жива, - в таком виде меня без кастинга утвердили бы на роль зомби.
- Тебе надо поесть.
- Не хочу, – прыскаю аэрозоль.
- Ладно, спи, - Макс поправляет одеяло.
Сворачиваюсь в позе эмбриона. Сон обволакивает меня.
Глава 24
28 сентября, 2014 год
Новый день не дарит ничего хорошего. Просыпаюсь в поту, горло першит, голос хрипит, слабость во всем теле. Собираю всю силу воли в кулак и встаю. После ванны иду на кухню. Судя по шуму Макс там. Он накрывает на стол.
- Привет, – хриплю я. Бросаю взгляд на часы. Девять.
- Привет! Куда собралась? - ставит передо мной ярко-зеленую пузатую кружку с бульоном. Придвигает вазу с сухарями. Такое ощущение, что я дома. Только бабушка куда-то вышла.
- Потею, как беговая лошадка, – смущенно улыбаюсь. Халат и пижама мокрые от пота лежат в сумке, но вслух говорю другое, – это все что осталось из чистой одежды.
- Значит, устроим стирку, - Макс ставит тарелку с яичницей и садится напротив.
- С первого дня знакомства я приношу тебе только хлопоты, – отпиваю бульон.
Внимательно смотрит на меня.
– Если я не хочу что-то делать, я не делаю, – тон у него серьезный, я чувствую неловкость.
- Понятно, – единственное, что приходит на ум.
Некоторое время мы едим молча. Я макаю сухари в бульон и запиваю им же.
- Как тебе? – Макс кивает в сторону кружки. Я рада, что он прерывает неловкое молчание.
- Очень вкусно, такое ощущение, что я дома, – без того красные щеки заливаются румянцем.
- Благодаря тебе, мой холодильник забит продуктами, и я готовлю кушать, – наливает мне вишневый сок.
- Хоть какой-то прок от меня, – Макс протягивает мне стакан и улыбается.
- С тех пор, как умерла бабушка, я ни о ком не заботился, – я поднимаю глаза от кружки, удивленная его откровенностью.
- Мне очень жаль, – я вижу грусть в его глазах, – как давно ты живешь один? – может, не стоило спрашивать об этом? Макс не любит говорить о себе.
- Больше двух лет. Я уже привык, что один. Первое время было тяжело, но это скорее от чувства вины, чем от потери, – Макс опускает, и поднимают ложку в кружку с кофе, - я не всегда был хорошим внуком. Поздно понял, – бросает ложку в кружку, - яблоко? – он так быстро меняет тему разговора, что я киваю несколько раз.
Макс аккуратно очищает яблоко от кожуры. Я наблюдаю за ним. Как обычно вытягивает губы, когда делает какую-то работу. Впервые обращаю внимание на его пальцы. Длинные, изящные, с идеальной формой ногтей. Такие обычно у пианистов. Светло-каштановые волосы лежат в беспорядке на макушке. Но эта небрежность только делает прическу идеальной. Вся его внешняя красота так не вяжется ни с его мнением, ни с мнением Инны о нем, как о плохом человеке.
