Мими Памфилофф - Король на день
- А ты знаешь, что он хочет меня убить?
- Это неправда, Миа. Он не причинит тебе боль.
- Откуда ты знаешь?
- Просто знаю.
- Правда? Сколько Провидцев он убил? – спросила я.
Наступила долгая пауза. Для меня она означала «много», но я надеялась, что может Мак скажет «ни одного».
Господи! Запись Драко в дневнике гласила, что проклятие будет длиться пока Провидцы населяют Землю. Сколько нас осталось? Сколько нас стояло между Кингом и его освобождением из ада?
- Я не последняя, ведь так? – мой голос прозвучал едва ли громче шепота.
- Да. Я имею в виду, скорее всего. Мы так думаем.
Бл**ь! Нет, Кинг. Нет!
Это бы объяснило, почему Кинг так цеплялся за меня. Я была бы его билетом из ада. Это объяснило бы, почему я была так чертовски важна для него. Моим единственным вопросом было – почему же он до сих пор меня не убил? Сначала он хочет отомстить?
Он хочет воскресить Хейн Артефактом и убить ее. Другой причины быть не может.
Я почувствовала крошечную искорку надежды на то, что внутри Кинга скрыто что-то хорошее, оно ждет пробуждения, умирая холодной, несчастной смертью.
- Ясно, – сказала я хладнокровно.
- Он не хочет навредить тебе, Миа.
Но я не могла в это поверить. Мак был предан Кингу. И, по словам Миранды, только дурак будет доверять всем подряд.
- Делай то, что должен, Мак. Прощай.
Я сбросила звонок и не ответила, когда он позвонил снова. И снова. И снова. Мне нечего было сказать. Так или иначе, я умру.
Кинг, Ваун, Десятый клуб…
Умереть. Я собираюсь умереть.
Я начала плакать и смеяться одновременно, чувствуя нелепое облегчение от того, что конец моей жизни хотя бы положит конец этой трагедии.
Моя смерть, раздутая до Греческой трагедии.
Ведь разве Арно не говорил, что он (как и Драко) с греческого острова Крит? Почему мне раньше это даже в голову не пришло?
Какой же огромной дурой я была с самого начала. Я покачала головой, ругая себя.
Ты знала, что с Кингом что-то не так.
Но мои глаза полностью закрыли шоры.
Черт возьми, Миа, никто не мог предвидеть этого. Никто. Потому что это…, бл**ь, невозможно!
Все-таки я не могла отделаться от мысли, что если бы просто открыла глаза, то увидела правду. Может, я была отвлечена его соблазнительными губами или гипнотическим действием этих светло-серых глаз, окаймленных густыми черными ресницами? Возможно, мое внимание было захвачено совершенством его мужского органа или его мускулистым телом, а он использовал свой глубокий¸ заполняющий пространство в комнате, голос, чтобы контролировать мои эмоции? Возможно, я упустила правду, потому что он пугал меня до усрачки? Да, его свирепость определенно отвлекала. Ни один человек на свете не должен быть настолько смертоносным и властным. Ни один человек. И теперь вы знаете почему.
Я закрыла толстую книгу в кожаном переплете, сжав закрытые глаза и сдерживая слезы ужаса, которые вопя, молили об освобождении.
Человек, известный как Кинг, который, как говорили, мог «найти кого угодно и что угодно, но за определенную цену» - был так хорош в охоте, потому что всю жизнь провел в поисках единственной вещи, в которой нуждался больше всего – спасение из ада своего существования. И, возможно, мести.
Я вздохнула.
И, Божечки, несмотря на все ужасающие подробности, которые я теперь знала об этом человеке, крошечная, опечаленная часть меня хотела дать ему покой. Никому в жизни нельзя так много страдать. Даже Кингу.
Я спрятала лицо в ладонях.
- Кинг, - сказала я, печально вздыхая, - если есть хоть один чертов шанс, что ты меня слышишь, хочу, чтобы ты знал…
Тяжелые стальные двери в комнату Кинга внезапно распахнулись.
- Они здесь, – прошептала я про себя.
Они пришли раньше.
Глава 11
Они использовали что-то непонятное, чтобы вырубить меня, поэтому я не видела их лиц.
Я проснулась : мои глаза завязаны, руки связаны спереди, а тело запихнули в узкое пространство. Я предположила, что нахожусь в кладовке и распознала рев самолетного двигателя. Не то чтобы я имела представление о том, сколько времени пробыла в отключке, но после двух часов полета я точно знала, что направлялись мы не в Лос-Анджелес. По прошествии, как мне кажется часов пяти, самолет приземлился на дозаправку, и я подумала, что мы были за пределами США, где-то далеко-далеко, где никто и никогда меня не найдет. Никто, кроме Кинга.
Который убьет тебя сам, но во всяком случае ему…ему я с трудом, но все еще могла верить.
Я имею в виду, что этот человек затронул меня. Затронул. Глубоко.
Да, у него были странные способности, и он был окутан облаком таинственности, но не был фантомом. Ради Бога, парень имел шофера, владел самолетом и носил костюмы. А духи не ходят на работу в офис. И не убивают людей.
Но это же Кинг. Этот человек бросает вызов всем законам, известным человечеству. И, Божечки, он действительно хочет меня убить. Пожалуй, это самая тревожная и невероятная часть этой истории. Но не такая это страшная участь, учитывая альтернативы. Потому что когда «они» (я слышала приглушенные голоса через дверь кладовки) вытащили меня, чтобы я могла воспользоваться туалетом, я, все еще ослепленная, слышала мерзкие стоны удовольствия от Вауна, освобождающего меня. Отвратительная, чокнутая свинья. Это заставило меня пожалеть о том, что я не выбрала надуть в штаны, особенно, когда он предложил мне подтереть, и я почувствовала его руку на своем бедре. Я пнула его и закричала, что лучше умру, чем позволю ему прикоснуться ко мне. А он просто рассмеялся и сказал, что ему нравилось, когда они дрались. Это все делало для него еще более приятным.
Он засунул меня обратно в кладовку, где на протяжении долгого времени у меня была возможность подтянуть свои джинсы самостоятельно. В один прекрасный момент мои ноги и шею свело очень сильно от того, что я находилась в крошечном пространстве, и все мое тело онемело. И каждый раз, когда я видела полоску света через узкую щелку в нижней части повязки на моих глазах, я чувствовала, как мое сердце сжимается от страха. Я ощущала, что Ваун рядом, но могла только представлять, что он делает. Наверное, дрочит, наблюдая за тем, как я страдаю.
Больной ублюдок.
Но ни разу, даже ни на секунду я не почувствовала присутствие Кинга. Как будто он оставил меня навсегда. Возможно, он хотел доказать, что был прав, когда говорил мне бежать, пока у меня был шанс? Было забавно ютиться в кладовой на борту самолета, в ожидании судьбы, худшей, чем смерть. Это дает тебе время для раздумий.
Я глубоко задумалась о своих ошибках и задалась вопросом, могла ли что-то сделать по-другому. Но любой из вариантов (сбежать или не искать Джастина, когда тот исчез) никогда бы не сработал. Как отметил Ваун, перед тем как меня забрать, я не задумывалась о том, что делаю. Заключение в этой кладовке дало мне время осознать, что несмотря ни на что, все что я сделала, ощущалось правильным. Мне пришлось перестать винить себя за излишнюю доверчивость и за то, что я всегда хочу видеть в людях хорошее. Даже в мертвых королях.
Когда самолет наконец-то приземлился, они вытащили меня из кладовки и швырнули внутрь фургона, где было достаточно места, чтобы я вытянула ноги вдоль холодного стального пола. Не думаю, что мы ехали дольше часа, но каждая минута ощущалась как благословением, так и ужасной пыткой.
Еще один вдох, одна секунда драгоценной жизни. Еще один вдох, один шаг, приближающий меня к смерти.
Фургон наконец-то остановился, и тогда происходящее стало для меня действительно неподъемным. Паника, желание бороться и выжить, возмущение – все это завладело мной.
- Куда вы, бл**ь, меня тащите? – заорала я, когда кто-то (я думаю Ваун) вытолкнул меня на асфальт.
Я не знала времени, но сквозь повязку могла видеть, что на улице была ночь. Мы могли направляться куда угодно: в пещеру, в тайную тюрьму Десятого клуба, я не знала куда, но запах соленого воздуха сказал мне, что мы были возле океана.
- В мое особое место для очень особых леди, вроде вас, – сказал Ваун, подтвердив, что это он был человеком, толкающим меня вперед.
- Дай угадаю. Место, где никто не услышит моих криков? – спросила я.
Ваун лишь усмехнулся и подтолкнул меня вперед. Он провел меня по трем лестничным пролетам и снял с меня повязку. Я щурилась, пока глаза привыкали к свету голой лампочки, болтающейся над головой. Это была небольшая комната с бетонным полом, черными стенами, кроватью в одном углу и с туалетом и раковиной в другом. Словно в тюремной камере.
- Вообще-то, - сказал он, а его туманные карие глаза поблескивали от порочного блаженства. – Я бы не сказал, что «никто» не услышит ваши крики.
Он указал на камеру с высоким разрешением, которая разворачивалась на триста шестьдесят градусов.
- К слову сказать, эта камера как раз и рассчитана на то, чтобы большое количество народа услышали ваши крики. Они платят за это очень хорошие деньги.
