Неизвестно - Щеглов Из жизни Валерия Маслова
— Несомненно. Михалычу было 35 лет, а для классного игрока в хоккее с мячом это далеко не предел, что он и доказал, став играющим тренером «Зоркого». Папугина в последние годы незаслуженно отодвинули на задний план. Только и слышно, когда речь заходит о лучших хоккеистах прошлых лет, что о Николае Дуракове и Сергее Ломанове.
В моем понимании у Папугина среди нападающих был самый высокий коэффициент полезного действия. Можно, конечно, говорить, что он тянул игру на себя, не любил расставаться с мячом, отмечать еще какие-то недостатки. Но удара такой силы и точности, каким обладал Евгений Михайлович, не было, я это утверждаю, ни у кого. Он одинаково мощно бил с обеих рук, что само по себе уникально. «Папа» наводил страх на вратарей ударами не только со «стандартов», но и с игры.
Важно и то, что Папугин был лидером по натуре, не знал чувства неуверенности. Чем труднее был матч, тем лучше он играл. Как ни били его шведы и финны, ему все было нипочем. На своем лучшем чемпионате мира — в 1963-м в Швеции — Женя забил финнам три мяча, он их своими проходами затерзал. Со шведами Папугин вышел играть травмированным — какой-то норвежец ему перед этим колено разбил, — поэтому до конца не доиграл. Но мы уже поймали кураж и разгромили хозяев — 8:0! В 1967-м, когда мировой чемпионат проходил в Финляндии, он забил важный гол «финикам», которые ради победы на своем поле все силы отдавали. Судьи назначили свободный удар, я быстро заменился, и Папугин, войдя в игру, врезал от души. Тот матч вничью закончился — 1:1. Шутили потом с Трофимовым, что это не он, а я Папугина на лед выпустил.
Мы дружили много лет. Жили на базе и в гостиницах в одной комнате. Разница в возрасте у нас была чувствительной —
семь лет. Женя меня опекал. Когда я попал в «Динамо», многих элементарных вешей не знал. Он был лидером и вне поля, пользовался в команде большим авторитетом. Папугин увлекался мотоциклами, потом их сменили автомобили. Содержал их в идеальном порядке. Он как американец любил все большое. Если покупал машину, то «Волгу», если заводил собаку, то крупную — немецкую овчарку. На даче в Опалихе у него их потом несколько было. Даже когда в ресторане заказывал «табака», просил, чтобы не цыпленка подали, а курицу во всю сковороду.
Высокий, сухопарый Папугин очень неплохо, кстати, играл в футбол. Мне не раз доводилось вместе с ним принимать участие в баталиях на пляже в Серебряном бору, где Евгений частенько проводил время. Играли там четыре на четыре, проигравшая команда выбывала, а желающих было, хоть отбавляй — жди потом два часа своей очереди. Не каждый мог в тот футбол вписаться. Помню, Еврюжихин и Ларин попробовали, но не подошли, а Михалыч был одним из лучших.
Что именно стало причиной охлаждения отношений Папугина и Трофимова точно в памяти не отложилось, но в сезоне 1968 года Трофимов начал Папугина дергать. Мог не поставить, иногда заменял. У Жени перестали получаться даже удары с угловых. В Алма-Ате они повздорили в перерыве матча, хотя в первом тайме Папугин забил, и сыграли мы в итоге вничью.
— Уход Папугина не разбалансировал команду?
— Василий Дмитриевич Трофимов все всегда планировал заранее. На место Папугина он пригласил Юрия Лизавина из Хабаровска, и тот, надо отдать ему должное, быстро и уверенно вписался в состав. Вместе с «Папой» ушел в «Зоркий» и другой недавний любимец Трофимова универсальный полузащитник Юрий Афанасьев. Он был Василию Дмитриевичу уже не нужен, поскольку набирал силу молодой Володя Плавунов, а у Афанасьева — игрока, несомненно, умного и тонкого — были проблемы с режимом. К тому же в сборной Юра закрепиться не сумел, мешало, видимо, излишнее волнение.
Хотели, помнится, уйти в Красндгорск и вратарь Юрий Шальнов с защитником Виктором Рыбиным. Их Трофимов придержал, а свободу предоставил через пару лет, когда Рыбина безболезненно сменил Леонид Палладий, а Шальнова стали теснить молодые Теняков и Шишков.
— Основным соперником «Динамо» на протяжении почти полутора десятка лет был свердловский СКА. Какие матчи с армейцами в 60-е годы вам запомншшсь?
— Боевой была встреча в Свердловске в сезоне 1964 года. Она практически решала судьбу чемпионата. Мы вели 3:0. Я открыл счет, а Папугин следом забил два гола подряд. Затем отличились лидеры уральцев Дураков и Атаманычев. Повозили хозяева нас прилично, но преимущество «Динамо» удержало. Хороший матч удался в Москве в сезоне 1967 года. Мы выиграли — 5:1. В 1970-м в Свердловске победили 6:2. Я тогда три мяча забил, а еще два в Хабаровске, где обыграли местных армейцев — 4:2. Они тогда «серебро» взяли.
— В том сезоне вы стали лучшим бомбардиром команды, забив 37 мячей. Что послужило причиной взлета результативности?
— В основном, полагаю, то, что с места правого нападающего я перешел в центр. В ходе сезона покинул команду другой великолепный форвард Михаил Осинцев. Миша был большим мастером. Клюшкой владел виртуозно, в этом он не знал себе равных. Мяч у него был словно привязанный. Умел на скорости, продолжая контролировать мяч, перекладывать клюшку из одной руки в другую. Мог и за спиной так сделать, но у меня, к примеру, это восторга не вызывало. Хоккей все же игра, а не Цирк, чтобы фокусы показывать.
Чем он еще был силен? Умением сыграть на опережение у ближней штанги, когда шла передача с фланга. Для этого смелость нужна, защитники там в выборе средств не стесняются. Осинцеву нужно было своевременным пасом задать направление в атаке, дальше он сам все до конца доводил. Большой объем работы выполнял, в обороне отрабатывал на совесть. Удачная игра в защите — это и футбола касается — всегда начинается с нападающих. Если при потере мяча они сразу включаются в борьбу, остальным легче справляться.
Его уход во многом напоминал папугинский. В перерыве первого матча сезона 1970 года в Иркутске Трофимов заменил 35-летнего Осиниева на 19-летнего Канарейкина, передвинув меня в центр. Михаил вспылил, собрал веши и улетел в Москву. Вмешалось начальство, конфликт замяли, но играл Осинцев уже немного, а после Нового года ушел в «Фили», где, как и Папугин, стал играющим тренером. И в этом случае Трофимов знал, что делал, потому что уже мог обойтись без Михаила. Зачем ему в команде ветеран, да еще с амбициями, если можно его на молодого поменять?
— Очень уж безжалостным выглядит в вашем рассказе Трофимов...
— Вовсе нет. Но то, что он, как. впрочем, и Бесков, ничего не забывал и не прощал, это факт. Василий Дмитриевич сам был игроком выдающимся. Я его на льду успел застать и говорю об этом не понаслышке. В игре он разбирался, двух мнений быть не может, блестяще. Умел найти хоккеисту место на поле. Игравший в «Воднике» в нападении Леонид Палладий раскрылся в роли защитника, другой форвард — Владимир Янко — нашел себя, став правым бортовым полузащитником. Многоопытный полузащитник Евгений Герасимов на много лет продлил свою карьеру, перейдя в оборону. Есть примеры и обратного свойства. Владимира Плавунова Трофимов стал одно время наигрывать в защите, но убедившись, что в созидании тот полезнее, вернул в среднюю линию.
Василий Дмитриевич никогда не держал в команде двух равных игроков на одной позиции. И конкуренцию понимал по- своему, и позволить себе этого не мог, поскольку штат команды в хоккее с мячом был куда меньше чем, скажем, в футболе.
— От достоинств переходим к недостаткам?
— Думаете, их не было? Основной минус Трофимова был в том, что на все его поступки очень влияла жена. Оксана Николаевна была женщина умная и властная. Трофимов к ее словам всегда прислушивался, но команда от этого страдала. Жена требовала его к себе, и Василий Дмитриевич частенько уезжал со сборов домой, оставляя команду сначала на Папугина, а потом на меня или Вячеслава Соловьева. Штатный помощник — Владимир Георгиевич Смирнов, известный в хоккейной среде по прозвищу «Шмага», — появился у Трофимова только в 1978-м.
Если Оксана Николаевна кому-то симпатизировала, тот горя не знал, но случись размолвка не с игроком даже, а с его женой, опала была неминуема.
— Прямо по Грибоедову: «Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь»...
— Похоже. Была и еще одна проблема. Трофимов не любил ходить по начальству. В то время было заведено так, что все материальные блага зависели от активности главного тренера. Не побеспокоится он, ничего сделано не будет. В этом смысле Василий Дмитриевич заметно проигрывал другим.
Что имели ребята в нашей команде? 160 рублей была ставка основного ифока. Мне, офицеру, в футбольной команде платили 350. В «Динамо» 60-х аттестованных, то есть имеющих офицерское звание, кроме меня и Вячеслава Соловьева, а он его тоже получил за футбол, не было. Первыми аттестовались, если правильно помню, Лизавин, Тарасевич и Плавунов. За ними потянулись остальные — Горбачев, Канарейкин, Палладий, Шишков...
— Команда 70-х в основном состояла уже из офицеров?
