Вера Чиркова - Простая история
Охранники остались снаружи аквариума и, закрыв дверь, сели возле стеклянного параллелепипеда приставные стулья. Когда дверь в их стеклянную упаковку закрыли, стало непривычно тихо для самолета. Кирилл даже слышал, как дышит рядом сидевший на диване Сикора.
- Что это за карантин такой? А?
- Это куб безопасности, мало того что он изолирует нас от внешнего мира от запахов и звуков, так еще он автономен по давлению и по безопасности в полете. А также глушит посторонние звуки, - пояснил фимобщик.
- И пишет все, что мы тут говорим. И подслушивает... ха... ха... - ухмыльнулся Кирилл.
- Не без этого. Но я вас предупреждал перед полетом.
Кирилл не ответил. Он вдруг с удивлением увидел, что в самолет поднимаются и другие пассажиры этого необычного рейса. Две женщины и трое мужчин зашли по трапу и медленно пройдя, подошли к правому борту и сели на боковые откидные сиденья, которые обычно используют, либо десантники, либо экипажа военных машин которые транспортируют на подобных больших пузатых самолетах.
Кирилл с удивлением, тревогой и каким-то интересом увидел, что две женщины это его знакомые, более того очень близкие знакомые. Первая была та самая жгучая гречанка, начальника отделения и просто красивая женщина Светлана. Второй была Лиза Палкина. Обе были одеты в одинаковые красные костюмы с синими звездами на груди. Один из мужчин был Михаил Альфредович - главный врач больницы добродушный мужичок, с седой бородкой. Двое других мужчин Кириллу были не знакомы.
В отличие от Светланы и Лизы пассажиры мужского пола одеты были в костюмы желтого цвета. Но синее звезды тоже украшали левую грудь. Пассажиры уселись как раз напротив стеклянного куба, где находился Кирилл с Сикорой.
Лучинский непроизвольно поочередно смотрел: то, на Светлану¸ то, на Лизу. Светлана, томно, но скрытно и мимолетно улыбнувшись, отвернулась, как будто не знала Кирилла вовсе. Она показывала своим видом что: "не стоит сейчас давать повод окружающим обсуждать их контакт. И вообще лучше сделать так, что бы все были в неведении". Лиза же напротив, приветливо улыбалась и, не отрывая взгляда, смотрела на Лучинского. Она даже давала ему, какие-то знаки пальцами. Но, Кирилл, из-за того, что освещение за стеклянным кубом, было на много тусклее, не смог разобрать эти сигналы.
Через пару минут двигатели начали набирать обороту. Люк задраили и, самолет побежал по рулежке. Затем "громадина" остановилась и, медленно развернувшись, как почувствовал Кирилл, замерла и набирая с дрожью дикую силу для прыжка в небо. Вдруг сорвалась и устремилась по взлетной полосе.
Кирилл, испугался.
Он давно не летал, и хотя и не боялся полетов, на этот раз, эта процедура отрыва от земли, у него вызывала чувство неуверенности в технике.
"Кто его знает, сколько этот гроб раз, поднимался воздух? А вдруг откажут двигатели и тогда, а что тогда?" - мелькнула мысль.
Но, самолет, благополучно оторвавшись от земли резко накренился на хвост и уверенно набрав высоту, лег на правое крыло. Затем двигатели стали работать тише и монотоннее. Кирилл понял, что курс взят и осталось только ждать.
Лучинский вдруг захотел спать. Откинул голову назад и, закрыв глаза, попытался уснуть. Но, промучившись, минут десять, не смог это сделать. Встряхнув головой, он покосился на Сикору и спросил:
А сколько лететь до Москвы?
- Это гостайна... - почему-то испуганно ответил фимобщик.
Кирилл покосился на него и, махнув рукой, сказал:
Да ладно тебе, четыре часа, если скорость у нас под девятьсот верст в час будет. Ну конечно если вы летает быстрее...
И Кирилл ошибся. Через десять минут он услышал громкий хлопок. А еще примерно через два часа, самолет вдруг клюнул носом вниз. Двигатели резко сбавили обороты, а уши заложило. Лайнер начал снижаться по посадочной глиссаде.
Кирилл удивлено посмотрел на Сикору:
- Значит, вы больше полутора махов на такой вот херне даете? Ну, вы даете! Не все тут еще у вас прогнило! Молодца...
Кириллу вдруг стало весело. Он воспрянул духом. Все же, какое-никакое обновление. И не сидеть одному в закрытой палате. А тут, как-никак Москва... Интересно, какая она в конце двадцать первого века? Москва... У каждого человека от этого названия в представлении своя картинка. Но все кто говорит слово "Москва", невольно подразумевают - столица.
Пассажиры самолета засуетились и приготовились выходить. Они, тревожно пытаясь рассмотреть что-то за иллюминатором. Вглядывались в круглые оконца. Кирилл улыбнулся - люди всегда суетятся не по делу. Что толку раньше времени смотреть, если вообще что-то можно рассмотреть через это маленькое оконце.
Когда один из членов экипажа раскрыл входную дверь в салон зашли три человека, в темно-синей форме. На головах оранжевые пилотки. Эти три молодца тщательно что-то разглядывали в документах у пассажиров, затем перекинувшись с ними, несколькими фразами кивнули на выход. Люди послушно встали и двинулись к двери. Лиза на ходу вновь посмотрела на Кирилла и улыбнулась ему. А вот Светлана шла угрюмая и, опустив голову, что смотрела лишь себе под ноги.
А тройка в оранжевых пилотках направилась к стеклянному кубу. Сикора подскочил и, подойдя к прозрачной двери, приготовил папку с документами. Высокий из оранжепилоточников с нашивками на рукаве в виде ласточки подозрительно посмотрел сначала на Лаврентия Ивановича, затем на Кирилла и, уткнувшись в документы, вчитывался в записи.
Затем произошло неожиданное - все трое выпрямились, как по струнке, и взяли под козырек, направив свои взоры на Лучинского. Кирилл невольно вздрогнул. Сикора тоже стоял, немного растерявшись, он виновато улыбнулся и глазами показал, что Кириллу нужно выходить и спускаться по трапу. Лучинский пожал плечами и двинулся к двери. Солдаты шли сзади. Когда Кирилл ступил на трап, он увидел, что возле этой железной лестницы стоят еще три человека в такой же форме. Они тоже вытянулись по струнке в позе смирно.
Лучиснкий вздохнул и спустился вниз. Но вот дальше его ждало разочарования. Он ничего не смог рассмотреть кроме глухой стены и большого черного автомобиля с темными окнами. Кириллу отрыли заднюю дверку. Он повиновался, что ему оставалось делать?!
Но, ехать в роскошном похожим на раритетный, судя по всему - правительственном лимузине, долго не пришлось. Лишь несколько от метров по бетонному полю и вот край аэродрома. Тут начинается смешанный лес из елок, берез и осин, в котором неприметно затаился невысокий одноэтажный домик из голубого кирпича и зеленой крыши. Большие темные окна и аккуратная дорожка, из желтой брусчатки, ведущая к двери. У нее стоят в карауле еще два солдата в темно-синей форме и оранжевых пилотках.
Опять услуживая и агрессивно-настойчивая вежливость сопровождающих. Кстати в автомобиле Кирилл ехал совершенно один. Правда он не видел - кто сидел на переднем сиденье и месте водителя. Эта часть салона была отделена глухой перегородкой. Кирилл, вздохнул и вышел из лимузина. Он краем глаза увидел, что вслед за ними подъехал черный микроавтобус, из которого вышел Сикора и еще двое мужчин в штатском.
- Прошу вас, - где-то звучит голос за спиной.
Лучинский направился по дорожке к домику. Так ему услужливо открывают дверь. В вестибюли уютно. Два больших кресла и диван. На стене, какие-то картины. В углу большая стеклянна дверь. В одном из кресел сидит человек в черном гражданском костюме. Белая рубашка темно синий галстук. Он похож на представителя похоронного бюро. Смазливая рожа и зализанные бриолином волосы. Глаза внимательно всматриваются в гостя. Кирилл невольно улыбнулся.
- Здравствуйте Кирилл, я секретарь правительства республики Бродский. Я вас буду сопровождать в дороге по Москве и в Кремле.
- Здравствуйте, мы, что прямо в Кремль? - удивился Кирилл.
- Хм, конечно, а что ждать? - улыбнулся Бродский. - Пойдемте. Нас ждут, - секретарь указал на большую дверь в углу.
Кирилл пожал плечами и двинулся за человеком в черном костюме. За ним шел Сикора и еще два типа в гражданской одежде. За дверь Кирилла ждал сюрприз.
Это была вовсе не комната, а вход в подземелье. Вернее вход в метро. Да, прямо в углу этого помещения находился туннель с эскалатором - обычным эскалатором с лестницей, которая уходила вниз вглубь земли. Правда, от традиционного московского эскалатора в метрополитене это отличался размерами. Он был гораздо уже. Свод туннеля тоже висел почти над головой. Когда они подошли к лестнице - та ожила и, зажужжав начал свое медленное движение. Ступени поползли вниз. Тусклые лампы, словно маленькие маячки, таяли где-то в нижней части, в полумраке наклонного туннеля.
Кирилл неуверенно ступил на эскалатор и, взялся за движущийся параллельно лестнице, поручень. Все обычно, как будто ты в городском метро. И в тоже время, какая-то загадочность и непривычность момента.
