олеся - o 26bcb0a3aab1fa77
- Думаю, мы должны сообщить об этом вместе, - сказал он.
- Это было бы замечательно. Я могу дать тебе столько времени, сколько захочешь, но наше
расписание, я вроде как, не могу контролировать.
Макс улыбнулся.
- Хорошо знать, что твоя беременность протекает нормально.
Мы лежали вместе в тишине несколько минут, пока я не спросила:
- Макс, как мы справимся с этим?
Вот тогда он и рассказал о своем плане.
18.
Мы с Максом решили не говорить моим родителям по телефону. Вместо этого, мы
дождались последней недели перед родами, и я позвонила и сказала им, что хочу, чтобы
они пролетели в ЛА вместе с Грейс, и что это важно.
По моему мнению, было бы лучше сказать им в лицо, и не было ни единого шанса, что я
поеду на таком позднем сроке.
Поначалу, они хотели знать, почему мне нужно, чтобы они прилетели в ЛА так срочно, и я
заверила их, что ничего чрезвычайного, что я в порядке, и это кое-что, о чем я лучше
поговорю с ними лично.
Макс предложил отправить за ними самолет и привезти их сюда, но это то, что им не
понравится. Я боялась, что мои родители заметят давление, особенно после того, как я не
сказала им, почему хочу встретиться с ними, - только, что это будут хорошие новости.
Все было более неровно, разговор, по крайней мере, но родители есть родители, и когда
ребенок зовет, хорошие приезжают к нему. Несмотря на недавний провал, я знала, что мои
родители хорошие люди, и они будут поддерживать меня.
Поэтому они прилетели коммерческим рейсом, а я и Макс встречали их в аэропорту.
Я намеренно одела что-то, что скроет мой живот, просто с целью того, чтобы облегчить
разговор, если я хочу рассказать им все. Чего я не сделала, потому что в ту секунду, как
Грейс увидела меня, она радостно прокричала:
- О, Боже мой!
Мои родители, несомненно, были поражены, когда увидели меня, но поскольку Макс был
там, мы избежали небольшой риск вызвать грандиозный скандал из-за моего откровения.
Может, так же было связано с тем, что врачи собирались вызвать роды через два дня, и для
них было мало времени, чтобы скоординировать наступление на мой жизненный выбор.
Что сделано, то сделано, и уже нет пути назад.
Мама, папа и я откровенно поговорили тем же вечером, перед их уходом в отель. Они не
захотели оставаться в нашем доме, а я в любом случае не ожидала этого.
- Я знаю, что вы, ребята, не счастливы из-за этого, - сказала я. – Но это произойдет, и я
хочу, чтобы вы стали частью жизни моего ребенка, как и детей Грейс.
- Это означает, что ты будешь приезжать домой чаще? – спросил папа.
- Я поработаю над этим, - ответила я.
Папа смотрел скептически. И мама тоже.
- Обещаю, я постараюсь, - сказала я.
Мы втроем обнялись, и я была благодарна за хоть какой-то знак, что наша семья не
развалится.
Удивительно, что потребовалось время, чтобы поднялась тема брака, и мой отец был тем,
кто ее начал.
Я репетировала свой ответ и объяснила им, что мы с Максом, несомненно, поженимся.
- Когда? – спросила мама.
- Скоро.
- Здесь или дома? – спросил папа.
- Пап, это мой дом.
Я, конечно же, надела помолвочное кольцо, а оба наших обручальных кольца лежали в
моей шкатулке.
Шаг первый грандиозного плана Макса: выполнен.
***
Два дня спустя, как по расписанию, я была в родильном зале, с коленями на подставках,
пытаясь выполнять дыхательные упражнения, в то же время, похрустывая льдом между
схватками.
Хоть я и нервничала, в палате было спокойно, в основном из-за медсестер и врача, которые
были горой стабильности и спокойствия для меня. И, слава Богу за это, потому что Макс
был нехарактерным комком нервов.
Хотя, что характерно, он был очень полезен за видеокамерой. Снять видео про роды - его
идея, и я не была против этого. По крайней мере, до того, как это на самом деле
происходило, и он говорил медсестрам, дать обзор камере, говорил доктору, что ему нужен
лучший угол на происходящее. Это был Макс – режиссер, прямо в родильной палате.
Медсестер и доктора не радовало это, что беспокоило меня. Хотя с другой стороны, мне
было плевать на то, что он делал, и я, действительно, находила это милым и забавным
отвлечением.
После шести часов родов, это, наконец, произошло, - у нас родился сын, и, как мы и
решили несколько недель назад, мы назвали его Габриелем.
***
Макс принес новости в комнату ожиданий, и через несколько минут, мои родители был
первыми, кто меня увидел.
Впервые я видела, как мой отец плачет. Это не было рыданием, но и не слезы печали.
- Я думал, что привыкну к этому, - сказал папа, вытирая нос платком.
- Ты плакал, когда рожала Грейс? – спросила я.
Мама ответила:
- Как водопад.
В тот момент появилась Грейс, и я спросила:
- Почему ты не рассказывала, что папа плакал, когда ты рожала?
Она ответила:
- Он просил не рассказывать.
А я думала, что мы делимся всем. Полагаю, что это из-за того, что я скрывала от нее.
Карма – отстой.
Хотя я и не настаивала. Прямо сейчас мы достаточно поделились друг с другом. Моими
солнечными деньками, в качестве будущей мамочки.
Здесь были мы вчетвером, какой и всегда была наша семья, и это на удивление было
комфортно, даже после всего, что произошло, чтобы дойти до этого момента.
***
Месяц спустя, мы воплощали в действие второй шаг грандиозного плана Макса, в парке на
берегу реки в родном городе Огайо.
Когда я подъехала на лимузине, первое, что я увидела – шестьдесят складных, белых
стульев, которые расставили добровольцы из церкви моих родителей. Все места были
заняты. Большинство присутствующих людей были моими друзьями со школы и
колледжа, по крайне мере, те, которые были рядом и могли прийти. Некоторые люди были
друзьями родителей по церкви.
Стулья стояли лицом к реке, которая была украшена в конце решеткой с белыми лилиями.
Когда я вышла из лимузина, все головы повернулись в моем направлении.
Никто, даже Грейс, не знали, что мы с Максом женаты. Из присутствующих знали только
Карл, Энтони, Моника и Лорелей.
Я думала, что идея провести фальшивую свадьбу была безумием, но Макс сказал, что надо
пойти на это, что это сделает наши семьи и друзей счастливыми.
- Расслабься, Лив. Мы провернем все в Голливудском стиле, - сказал он в один из
моментов.
Это был скромная свадьба, та, которой мои родители и мать Макса были рады. Нам с
Максом было просто успокоить наших старомодных родителей со Среднего Запада.
Грейс была моей главной свидетельницей, а Кристал, Моника и Лорелей – подружками
невесты. Карл был главным свидетелем Макса, а его двумя шаферами были Энтони и, как
ни странно, мой отец. Это было трогательно для меня, когда он вел меня к алтарю, вложил
мою руку в руку Макса, а потом занял свое место.
Хоть семьи обычно и сидят по разные стороны от алтаря, наши нарушили традицию и
сели вместе. Это были наши мамы, которые могли передавать друг другу Габриеля во
время церемонии.
Наши клятвы были позаимствованы с нашей настоящей церемонии. Мы с Максом решили,
что они особенно значимая часть нашей настоящей свадьбы, и их также важно включить в
липовую.
Поцелуй, однако, был как настоящий, как и на нашей настоящей свадьбе. Когда поцелуй
закончился, Макс прошептал мне на ухо:
- Я бы женился на тебе каждый день своей жизни, если бы мог.
Позже, на приеме в небольшом танцевальном зале отеля недалеко от парка, Макс заметил
кое-что интересное:
- Знаешь, это единственная часть не поддельная.
Мы танцевали наш первый танец, в качестве мужа и жены.
- Точно, - сказала я. – Но все неподдельно для всех остальных здесь.
- Ага, почти для всех.
Макс ссылался на Карла, Энтони, Монику и Лорелей, которые стояли рядом друг с другом,
наблюдая за танцем.
Карл ухмылялся, а Энтони качал головой. Лорелей и Моника смеялись между собой и
плакали, когда смотрели на нас.
Я знала их достаточно хорошо сейчас, чтобы понимать, что они нас не критикуют, - они
удивлялись тому трюку, который мы провернули. Главное произведение. Все написано и
срежиссировано Максом.
***
Позже той ночью, мы были в самолете, наедине.
Мои родители оставили у себя Габриеля на две недели, а мать Макса осталась в их доме,
чтобы помочь. Я убедилась, что у Полы была серебряная ложка, чтобы покормить его.
В начале я была не уверена по поводу этой идеи, но две недели, проведенные в Огайо
были такими замечательными, и я решила, что будет неплохо новым родственникам
поладить со своим внуком.
Также, сказать, что я с нетерпением ждала некоторого уединения с Максом, без
постоянной работы, стало бы преуменьшением в преступных пропорциях.
