разведка - ИВАН БОРОДУЛИН
День стоял морозный, яркий снег искрился в лучах солнца и слепил глаза. Грузовик бежал по хорошо ука-I анной дороге легко и быстро.
В кузове кроме нас троих находились еще четверо: капитан-артиллерист, возвращавшийся в свою часть после госпиталя, два солдата и молоденькая медицинская < естра. Все они сидели спиной к кабине, спрятав лица от встречного ветра и подняв воротники шинелей. Мы же, поддерживая друг друга, стояли во весь рост и мужественно глядели вперед. Морозный встречный ветер жег лоб, щеки, подбородок, выдавливал из глаз слезы. Мед-( естра строго заметила, что смотреть на ветер нельзя, надует в глаза и будет больно.
Но мы отшучивались и даже пытались доказать, чго »то нам полезно. Если бы сестричка знала причину нашего «отважного» поведения! Нет, не бравада, не жело-ние показать хорошенькой женщине свою волю и выносливость заставляли нас «плакать» на бешеном ветру.
С какой бы радостью мы присели, отвернулись и спрятали головы в шинели! Но ведь немецкие офицеры, прибывшие с острова Крит, должны иметь загорелую, смуглую кожу, а мы были бледнолицы, как грибы-шампиньоны. И грузовик-то мы выбрали для того, чтоб в пути обветрить и провялить наши лица до менее подозрительного цвета. Много раз мы останавливались, чтобы подышать, размять затекшие ноги, иногда в попутной деревне удавалось согреться за самоваром. В одной из деревушек мы постучались в первый же попавшийся дом и спросили у открывшей двери молодой хозяйки, не угостит ли она чайком озябших путешественников. Женщина улыбнулась открыто, весело и пригласила в дом.
В избе на русской печи лежала маленькая седая старушка. Молодая хозяйка стала на лавку, и мы услышали шепот:
— Маманя, люди тут с дороги. Обогреться просят.
Самовар, что ль, поставить?
— Ставь, а я в погреб спущусь.
Через полчаса мы сидели за пыхтящим самоваром, хрустели солеными огурцами и квашеной капустой, а старушка, жалостливо поглядывая на нас, то и дело просила «не отказать» и «откушать». К концу чаепития, ксгда мы оттаяли и насытились, завязался разговор. Старушка объявила, что нынче ей бог послал праздник — оба сына, как сговорились, с фронта письма прислали. Бог их миловал — пока живы и здоровы.
Старушка без умолку рассказывала о своем житье-бытье— «до войны, милые, разве так жили?»; о колхозных делах—«скотина-то у них страсть как отощала, какая из соломы еда»; о своей красивой невестке — «она мне эаместо дочери родной».
1М
И вдруг эта старая добрая женщина, у которой, казалось, вся жизнь-то от стола до печки, сказала:
— Люди вы, гляжу, военные, грамотные. Скажите мне, сынки, доколе же вы отодвигаться-то будете? Сколько же солдат у бусурмана проклятущего Гитлеря-ки, коль их кажинный день сон по радио тыщами кла-лут?
И пока мы мялись, подыскивая слова, чтобы ответить старушке, та вздохнула и убежденно произнесла:
— Видно, наши генералы поля большого никак не найдут. Вот как найдут, и тогда войне полный конец.
— Какого поля, мать?
— Такого большого поля, чтоб всем миром собрать-с я и побить фашистов.
Мы были поражены таким неожиданным выводом и не сразу поняли глубокий смысл этих слов. Бабка дей-< пзительно как в бога верила, что непременно найдется такое поле, где русские могут развернуться во всю свою мощь и одолеть супостата. Мне хотелось встать и обнять эту старуху, невольно преподавшую нам урок великого патриотизма и веры в победу. Я глядел на коричневые морщинистые руки старой крестьянки, на ее осунувшееся с запавшими глазами лицо, и вдруг с острой жалостью понял, что бабка плоха, она не дождется конца войны, не дождется сыновей. Хотелось сказать: "Мы найдем поле, мать, и победим».
В Горьком мы простились с попутчиками. Через несколько дней, пересаживаясь с одной машины на другую, добрались до цели. Это был штаб Донского фронта. В отделе разведки ждали нас и сразу же переправили в одну из дивизий на передовую линию обороны.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
«РУМЫНСКИЙ БЛЮЗ»
В избе, где располагался разведывательный отдел дивизии, нас встретил молодой подтянутый капитан и объявил, что начальник отдела отсутствует, но приказано накормить нас, сводить в баню и устроить на отдых. Штабной писарь отвел нас в маленькую избушку на самом краю деревни и познакомил с хозяином — молчаливым старым крестьянином с редкой, будто выщипанной бородкой. За ужином я спросил старика, почему они не ушли, как другие, из села,—ведь это передний край, немцы рядом.
— Он за Волгу пройти не должон, — хмуро сказал хозяин, — не пропустят. А ежели пропустят, то он и везде достанет, так что лучше сидеть дома.
Поговорив еще немного, мы устроились на деревянных лавках и заснули, но вскоре нас разбудили громкие голоса. Они принадлежали пятерым солдатам и старшему сержанту — разведчикам дивизии. Они только что вернулись с переднего края, где были вместе с майором — начальником разведотдела.
Разговорившись, мы выяснили, что от всего состава разведывательной роты дивизии не осталось и отделения. Видимо, без работы ребята не скучают.
Начальник разведывательного отдела дивизии, когда мы вошли, встал навстречу и со словами «очень рад» пожал руку каждому. Я сразу подумал, что на нас майор возлагает какие-то большие надежды и, очевидно, попросит помимо нашего основного задания по-
1)3
мочь разведке. Забегая вперед, скажу, что я ошибся — разведка дивизии работала отлично, имела большую агентурную сеть у немцев и всегда была в курсе всех дел врага. А приветливость майора объяснялась тем, что он просто был приветливым человеком.
Майор поинтересовался, сколько времени нам потребуется на подготовку операции и в какой помощи мы нуждаемся. Богатырь ответил, что требуется несколько дней: надо изучить оборону немцев и найти участок для прохода в тыл.
Майор немного помолчал и вежливо сказал:
— Изучать, конечно, можно, но не так долго. Дело в том, что через оборону немцев вас проведут мои тори, Думаю, что вы могли бы на них положиться. Если хотите, — продолжал майор, ■— можете пройти по уча-• тку и познакомиться с местностью. Проведет сержант.
И майор встал из-за стола, дав понять, что разговор окончен.
Утром, едва забрезжил рассвет, нас разбудил старший сержант, а спустя час мы уже шагали к передовым I юзициям. Дорога шла степью, изрезанной балками и поросшей кустарником. Голые прутики торчали редкой щетиной: словно нарочно кто-то навтыкал в снег. Да, по такой местности незаметно не проберешься!
Глубокий овраг, наполовину занесенный снегом, привел нас на передовую. В окопах, полностью скрывавших человека, на земляных выступах сидели и стояли < олдаты. В специальных нишах лежали автоматы, патроны, гранаты и даже противогазы.
Противник находился от траншей примерно в двух километрах, и ружейно-пулеметный огонь почти не применялся. Зато мины и снаряды сыпались непрестанно, все кругом было вскопано разрывами, и снег сплошь
139
крылся грязно-серым налетом. Мы пошли по траншеям, надеясь найти место, откуда видна оборона немцев, но так ничего и не разглядели, кроме широкой черной полосы, вскопанной снарядами.
Вернувшись в деревушку, немедленно разыскали майора и попросили разрешения провести ночную вылазку за передний край обороны для наблюдения за противником. Майор пожал плечами, но разрешение дал, заметив при этом, что мы не сможем начать операцию до тех пор, пока не вернуться его люди из-за линии фронта.
Мы были о себе более высокого мнения, привыкли рассчитывать на свои силы, а не на чужого дядю, поэтому в следующую ночь, надев маскхалаты, выбрались за передний край. Увы, о противнике мы ничего не узнали, хотя нашли много балок, удобных для скрытого подхода к немецким позициям.
Потом мы снова разыскали майора и нахально объявили, что готовы выйти на задание. На этот раз начальник разведотдела рассердился:
— Хватит баламутить, товарищи. Сказано, ждать — ждите! —Но тут же, устыдившись своей резкости, пояснил:— Мы и сами могли провести эту операцию. Да незадача—во всей дивизии по-настоящему немецким владеет только переводчик, и тот непригоден — он даже пленных фашистов побаивается. В армии, конечно, есть строевые офицеры, знающие немецкий. Хорошие офицеры, но не годятся они для такой работы. Вот и пришлось вас вызывать.
Протягивая руку, майор добавил: ч
— Вы должны понять, что за успех операции я отвечаю не меньше, чем вы. А пока не время, надо ждать. Поймите, это необходимо.
