Семен Кирсанов - Собрание сочинений. Т. 3. Гражданская лирика и поэмы
Значит, не зря я всадил сплеча русский штык под кадык палача! Одним палачом-то меньше, но другие еще живут и пытают, казнят и жгут наших ребят и женщин. Сметем оккупантов с советской земли, вынем людей из фашистской петли!
Исполни долг солдатского подвига! Кроши фашиста огнем! Не давай разбойникам отдыха ни ночью, ни днем! Вперед, от города к городу спасать умирающих с голоду!
Слушай сержанта Фому Смыслова, решителен будь и скор! Запомни три суворовских слова: маневр, быстрота и напор.
Я штыком убийцу ищу, я ему за повешенных мщу! Догоню захватчика злого, чтоб ему не подняться снова и казнить и жечь не суметь, — я всажу ему в горло три слова: фашистским захватчикам — смерть!
О боевом приказе
Сошлись мы, бойцы, на митинге с вами, каждый хочет простыми словами высказать душу свою. Вот и я перед вами стою. И скажу я, товарищи, сразу: наше слово — держаться за каждую пядь, расправляться с фашистской мразью, завоеванное не уступать, сокрушительно наступать, — воевать по приказу номер сто девяносто пять.
Приказано нам победу добыть, фашистскую сволочь бить и долбить! А победу добудем себе только в суровой, тяжелой борьбе. А борьба потребует выдержки, воли и великой отваги в битве на поле.
Мало отвагу иметь, надо сражаться уметь. А вы мне, бойцы, ответьте, точно ли всякий из вас — лучший солдат на свете? Все ли вы мастаки стрелять и ходить в штыки? Все ли сноровисты и ловки? Верьте слову солдата — не все, ребята.
Поглядите-ка вы на Петрова Ванюшу. Он вложил в оружие душу. Где ни поставит Петров миномет, тот его с первого взгляда поймет. Живое стало оружье, мина зря не хлопнется в лужу. Уж если пошла в полет, то вывернет гада кишками наружу. Умеет Петров маневр применить, позицию вовремя переменить, — ему не откажешь в сноровке. А если сказать о винтовке, — среди стрелков-мастеров не последний Иван Петров. Я ценю такого солдата. Это боец во всей красе!
Надо, чтоб были такие все!
Всему составу приказано личному: научись воевать по-отличному! Наляжем-ка мы без устали вдвое мастерство совершенствовать боевое! Этого требует наша честь. Ответим товарищу Маршалу: «Есть!» Не отстанем, устав изучать не устанем, все мастерами-солдатами станем.
Поглядите, бойцы, на бугорчик тот, у бугра деревцо растет. Вижу я у того деревца ровик, а в нем бойца. Лицо у него спокойное, в руке ружье бронебойное. И стою я, бойцы, на русской земле и комнату вижу в Красном Кремле. В этом нет никакого чуда — сердцем вижу ее отсюда. А в комнате той у высокой стены генералы главные встали, и меж ними — Маршал Советской страны.
Висит на стене Генерального штаба подробная карта такого масштаба, что виден на ней и малый ручей, овраги, дороги, речные пороги. Показан на карте крестьянский двор и вон тот бугор. И деревцо не забыто — кружочком на карте завито.
И требует Сталин по долгу, по чести крепко стоять па доверенном месте. Каждый из нас у него на счету, на почетном посту. Одному доверил он ту высоту, другому доверено место у дерева, третьему дан боевой пулемет, четвертому — миномет, пятому снаряжен самолет. Каждого Сталин на место поставил. Стрелку приказал врага истреблять, штыком колоть и метко стрелять, моряку — воевать на морях, партизану — в немецких тылах, летчику — с неба врага громить, повару — славно бойцов кормить, ездовому — возить припасы, командиру — отважно войска вести, а всем приказал — дисциплину блюсти, выполнять боевые приказы.
Ты, разведчик, боец, к примеру. Лазил в нору к фашистскому зверю. Вызнал, какая у немца сила, где немчура паутину свила, принес командиру свое донесение, правдивое, точное, срочное. Приносят разведчики вести, собираются в штабе вместе тысячи важных вестей из многих наших частей. По слову, по строчке да по листку притекают они в Москву. А Сталин сводку прочтет, сделает точный подсчет, где враги чего накопили, где и что они укрепили, сколько дивизий у них стоит, где сражение предстоит. Все обдумает, все прикинет, если надо, войска придвинет, дает отпор немецкому плану, даст удар по вражьему стану. И твое донесение тоже помогло врага уничтожить! Выполняешь дело с душой, значит, ты человек большой!
А ты вот, боец, связист. Дело твое — с проводкой возись. Иди по лесной тропе и тяни себе провод на ротный КП. Идет проводок потаенно, через листву, от шеста к шесту и приходит в штаб батальона. Провод пополз по полянке к штабу полка в землянке. Смотришь, доходит провод твой в штаб фронтовой, а там — столбы замелькали, близка Москва, далека ли, какая ни будь дистанция, а провод в Москву дотянется. Провод вошел в аппарат, по проводу говорят. У провода медных два конца, один — в аппарате Ставки, другой — в аппарате бойца.
Все, что бойцу командиром приказано, с приказанием Родины связано. И говорят среди нашего брата, когда собираемся в бой: от Родины к сердцу солдата — провод прямой!
Какой бы ни был фронт отдаленный, когда говорит командир отделенный: «Не уступать, не отходить ни на волос, держаться за каждую пядь!» — это Родины голос.
Когда по сигнальному знаку в грозовую атаку командир бойцов подымает, вперед зовя и ведя, сердце мое понимает: это приказ вождя!
Всю обстановку без прикрас нам объяснил первомайский приказ. Чует гибель фашистская скверна. Это верно. Но гады пред гибелью ядовитей. Надо еще беспощадней давить их. Пасть у гада в русской крови, подлого гада тайком дави! Пусть трясется у Гитлера гнусная туша! Жги его, боевая «катюша»!
Я своими глазами увидел, как русскую землю пожег и обидел поганый фашистский кат и грабитель. Фашистов я насмерть возненавидел, — ничего не могу простить! Родина мне приказала мстить!
Уничтожать фашистскую мразь, гнать долой разбой-пика с глаз! Мстить врагу за поджоги и зверства!
Будем готовы к сраженьям решающим, к новым ударам, врага сокрушающим!
Добьемся новых великих побед!
Сломаем фашистскому зверю хребет!
О боевых делах в войсковых тылах
Немецкая пуля летела, свистела, с Фомой Смысловым покончить хотела. Да беседам моим еще не конец. Фому не пробил немецкий свинец. Правда, плечо маленько задело, но такое уж наше солдатское дело! Зато мы теперь — бойцы-ветераны, носим нашивки за честные раны. Ну, пока рубец подживал, я у нас в тылах побывал. Беседовал я с медицинской сестрой, просил поскорее в строй. А она говорит: «Потерпите, пожалуйста, не торопите…»
Хожу я уже по деревне с повязкой, только нрав у меня хозяйский. По роте нашей скучаю, а сам хожу, подмечаю, тыловую жизнь изучаю.
Люблю я, ребята, жизнь изучать, — я мужик глазастый. Смотрю и вижу: военная часть — громаднейшее хозяйство. Война не только штык да отвага — тут тебе и машины, и конная тяга, тут и техника грозная, и простая повозка обозная, и мука, и фураж, и склад, и гараж, лазареты, фронтовые газеты… И везут и везут без конца. А для кого — для бойца, для победы!
Войсковое хозяйство — побольше колхоза. Войско не может быть без подвоза. Вот и привозят для нас — из Сибири муку, бензин из Баку, с Урала боеприпас. Не долго в немца снаряд послать, а долго к орудью снаряд переслать. Патрон-то — он весит немного, а надо возить не один миллион, не коротка и дорога! Муку в окопы не свалишь с плеч, надобно хлеб хорошо испечь. Кухня нужна — бойца покормить, банька важна, чтоб тело помыть.
А как вернешься с разведки — спросишь, нет ли газетки. На отдыхе книжку ищем, нужда есть в духовной пище. А еще занимает бойца — нет ли ему письмеца.
Ранен или так занедужил — доктор солдату нужен. А доктору дай инструментов да ваты — бинтов полагается не маловато.
Шел я раз по военным путям. Большое видел движение там. Дорога не малая тропка, ездить по ней не тряско, не топко. А вижу, на ней серьезная пробка. Этак машин пять стоят — ни вперед, ни вспять. А в передней машине, на самом пути, в середине, в моторе шофер ковыряется, кишкою продуть старается. Сзади один гудит, а другой уже на травке сидит, гадает на ромашке о своей милашке. А того, чтобы кто помог, — это другим невдомек.
А машины все не порожние, в одной — снаряды, судя по таре, в другой сапоги наложены, пара к паре. Из третьей виднеется свежий лук и моркови пук. В четвертой — газеты, книжки, да и бойцам письмишки. Ну как не сердиться, как не ругаться — стоит и стоит такое богатство на пути, от нас километрах в десяти!
Говорю я шоферам:
— Да вас ожидают больше, чем дождя к урожаю. Но такой езды я не уважаю. Повар у кухни ждет, снарядов ждет орудийный расчет, интендант глядит на часы, старшина в нетерпенье теребит усы, а время у вас, как песок через пальцы. Большая беда от вашей развальцы! Подумайте сами: от склада начинается путь снаряда в гнездо фашистского гада! А вы на пути задержали снаряд — немец и рад!
Застыдились водители, свою ошибку увидели, помогли шоферу исправить мотор — и во весь опор! Избежать простоя — дело простое. Дорог на фронте каждый час, к сроку доставь боевой припас!
