Владимир Шилкин - Ветер истории
— Ха-ха-ха! Ну вы и шутник, Сергей Алексеевич!
Поручик веселился от души. Мы говорили еще долго, пока не пришла та самая опытная сестра и не прогнала поручика, заявив, что мне нужен покой и отдых.
Через неделю я, наконец, смог ходить, опираясь на костыль, чему радовался как ребенок конфете. Уж больно мучительно было лежать в коридоре и смотреть на бегающую мимо меня жизнь. Бегали сестры милосердия, бегал профессор и санитары. Бегали в буквальном смысле. Раненых было много и время от времени кому-то становилось хуже и начиналась суета. На передовой бои прекратились, а здесь вовсю шла своя битва со смертью. Периодически санитары выносили умерших, а на их место из палаток приносили другого раненого. Иванов больше не появлялся. Он, как и остальные выздоравливающие, был переведен в войска. Мера была вынужденная – мест не хватало. Постепенно ситуация стабилизировалась и профессор начал не спеша обходить пациентов и обследовать их более основательно. Дошла очередь и до меня. Посидели, поговорили. Спросил о своих, но ничего не узнал – профессор просто не имел понятия кто из – раненых мои. Спросил о состоянии персонала. Тут у меня был умысел – я не был уверен, что бившаяся в истерики сестра милосердия была на самом деле, а не привиделась мне в бреду. Дело в том, что она была незнакомой, а всех местных сестричек я помнил хорошо еще с прошлого посещения этого заведения. Оказалось, не привиделась.
— Устали люди, конечно, очень сильной была нагрузка за последние дни. У новенькой даже нервный срыв случился. Давно такого не было, да уж… — профессор задумался на секунду, вспоминая что-то свое. — А вот в первый год войны обычное дело было, знаете ли. И с ума сходили и руки на себя накладывали девушки, не выдержав ужасов войны. Оно и понятно, к такой войне никто готов не был. Романтические порывы, знаете ли, тогда многих на войну привели…
— Ага, они думали, тут герои будут романтично страдать, а они им подушки поправлять. Может даже о замужестве с героем мечтали… а тут мясо, — настроение у меня было сумрачным.
— Необычная у вас речь, Сергей Алексеевич, — профессор смотрел на меня задумчиво. — Мысль-то не нова, до вас многие это говорили, но вот до сих все использовали слова "кровь", "грязь", "ужас"… А вот чтобы кто-нибудь сказал "мясо" – первый раз слышу. Не в первый раз меня ваши выражения удивляют, знаете ли. Интересно было бы узнать все же о вашем прошлом!
Опа! Почти спалился, а ведь не раз уже на мою лексику внимание обращают.
Профессор к счастью был уставший и тему развивать не стал. Закончил осмотр, расспросил о самочувствии и разрешил понемногу начинать ходить. Наконец-то!
Попытка проведать своих не удалась – к концу коридора я выдохся. Если бы не помощь раненого в руку унтера, обратно до кровати не добрался бы. Теперь лежал, приходил в себя и ждал когда высохнет пот. В таком состоянии меня Сашенька и застала.
— Здравствуйте, Сергей Алексеевич! Вы как всегда, пытались нарушить режим? — начала сходу ехидничать. — Вы только посмотрите в какое состояние вы себя привели!
— Мне профессор разрешил вставать!
— И вы, конечно же, сразу попытались прогуляться к своим любимым броневикам?
— Нет больше у меня броневиков – угробили их фрицы. Так что отряд можно считать расформированным. Машин нет, почти весь личный состав здесь лежит.
— Извините, я не знала, — Сашенька испуганно приложила руку к груди. — Мы тут совсем никаких новостей не знаем. Совершенно не было времени поинтересоваться даже ходом боев.
— Ничего страшного. Это было запланировано, я думаю. Задачу свою отряд выполнил, а людские потери значительно ниже ожидаемых.
— Уверена – это ваша заслуга!
— Нет, это заслуга всех солдат и удачи.
— Все равно, вы будете прекрасным офицером! Вам обязательно надо учиться!
Похоже она просто не подозревала, что кто-то на свете может не мечтать о военной карьере.
— Вы же знаете, Александра Александровна, я даже писать грамотно не могу, — попробовал я отмазаться, но не тут-то было. Если уж женщине какая мысль в голову залетела, то спасения от нее нет.
— Это поправимо! — решительно заявила она с горящими от энтузиазма глазами. — Я сама возьмусь за вашу подготовку! Сейчас на фронте стало довольно тихо и у меня полно свободного времени, так что мы можем заниматься хоть каждый день. Да, точно! Если занятия будут ежедневными, то вы сможете освоить грамматику очень быстро.
Сашенька уже с головой ушла в планирование, но я решил ее немножко остудить.
— Александра Александровна, боюсь ваш отец может отнестись к этой затее крайне неодобрительно.
— Отчего же, папа наоборот всегда радел за распространение грамотности среди солдат.
— Образование солдат вообще это одно, а ежедневные занятия с ОДНИМ солдатом могут быть превратно истолкованы.
— Об этом я не подумала, — Сашенька растерянно посмотрела вокруг. — Папа и правда в этом вопросе несколько… предвзят.
Вообще-то я просто хотел откосить от изучения грамматики, которой осталось существовать не больше года. Есть много более полезных наук, на которые стоит потратить время. Однако, Сашенька была так расстроена крушением своего, наверняка блестящего учебного плана, что я пошел на попятную
— Я думаю, все приличия будут соблюдены, если учеников будет больше одного. Любой предпочтет учебу бессмысленному лежанию в кровати.
— Вы правы, Сергей Николаевич! — судя по радости, она все же не свиданий со мной искала, а правда хотела помочь. — Только надо будет добавить занятия по математике и литературе! Я договорюсь с Валерием Вильгельмовичем об использовании столовой для занятий.
Сашенька убежала одухотворенная новой идеей, а я мысленно посочувствовал профессору. С таким отчеством у него могут возникнуть проблемы. Здесь-то его знают и уважают, а вот где-нибудь в тылу да с не слишком интеллигентной публикой за немецкое происхождение могут и побить. Блин! Забыл Сашеньку озадачить вопросом о своих. Она бы точно все узнала и приветы передала.
Профессор, называть его по имени я как-то не привык, действительно пошел навстречу и через два дня занятия начались. К тому времени я уже мог самостоятельно дойти до столовой и с помощником до сортира во дворе. Как раз там я и встретил Криворучко и наконец смог выяснить все о своих бойцах. Совершенно целым остался только Иван-пулеметчик. Надо будет, кстати, фамилию его узнать, а то неудобно как-то собственных подчиненных не знать. Сыпченко после контузии так до конца и не отошел, мучился головной болью и стал заикаться. Сам Криворучко. вдобавок к первому ранению. успел еще и в ребро пулю поймать – не опасно, но двигаться приходилось плавно и величественно, так как любое неосторожное движение отзывалось острой болью. Клим в последнем бою умудрился вывихнуть ногу, бегая по лесу и страшно ругался на нелепость этой травмы. Погибли Огурцов и еще двое ездовых. Еще в госпитале остались водитель Иванов и пулеметчик из команды Клима, а оставшихся под руководством Демченко после перевязки отправили в расположение. Вообще-то им отлежаться не мешало бы, но нехватка мест вынудила. Ну да ладно, до места их довезли, а в сарае нашем им будет хоть и немного, но лучше, чем в палатке. Расспросив и передав всем приветы и пожелания скорейшего выздоровления, рассказал Криворучко о задуманных уроках и велел передать нашим, чтобы малограмотные или вовсе безграмотные были обязательно. Знать бы еще кто из них грамотный…
Явились на первый урок сам Криворучко и Клим, чем удивил меня весьма сильно. Как-то не думал я, что он себя к малограмотным причисляет – сам видел как он бегло читал письмо из дома и ответ строчил.
Сашенька старательно скрывала волнение и старалась держаться как можно солиднее, явно подражая кому-то из своих учителей. Всего учеников было человек двадцать. Сашенька, а точнее учитель Александра Александровна разделила класс на две части: совсем безграмотных и малограмотных и озадачив малограмотных сочинением на тему "утро в лесу", плотно занялась с остальными азбукой. Слушали внимательно, буквы выводили старательно, чай взрослые люди и силой никого не гнали, сами захотели учиться. В конце урока она собрала сочинения и не глядя положила на край стола. Нужны они были ей, наверное, чтобы выявить уровень грамотности. Вторым уроком была математика, которая меня изрядно напугала. Нет, никакой зауми с интегралами там не было, но вот то, что предлагалось для устного счета меня несколько шокировало. Видимо, я был слишком испорчен калькулятором. Однако, вспотев от ужаса и напряжения извилин, таки справился не хуже других. Третьим уроком стала литература. Сашенька читала нам Пушкина. Красиво читала, с выражением и очень прочувствованно. Сразу было видно, что стихи эти она сама любит. Даже я заслушался, а уж неизбалованные различными шоу солдаты и вовсе жадно ловили каждое слово.
