Игорь Носовский - Unknown
Полукровка выдавил улыбку, однако радоваться было нечему – карманы его были пусты, голова раскалывалась на части, а как только станет известно, что денег у барда больше нет – его тут же выставят прочь. Мужчина в подштанниках отодвинул от себя даму и привстал, пристально глядя на Фаруха.
- Ты - певец? – в голосе его не прозвучало ни единой нотки уважения. Кем он мог быть? Высокий, мускулистый, с мощной шеей и нависающим над глазами лбом. Безусловно, опасный человек. От таких лучше держаться подальше.
- Вчера я был купцом, - пожал плечами Фарух. – Сегодня, похоже, мне придется вернуться на сцену.
Мужчина медленно отправился к стойке, где располагались винные кубки, и достал из-за нее меч в ножнах.
- Мерзкий полукровка, - процедил он сквозь зубы. – Тебя разыскивает вся городская гвардия. Чего ты стоишь? – рявкнул он на хозяина и евнух вздрогнул. - Приютил у себя вора – будешь расплачиваться вместе с ним.
Ювиар глянул на Фаруха, а затем метнулся к ящику у кладовой и, достав оттуда однозарядный самострел, направил его на барда. Полукровка замер на месте, не совсем понимая, что происходит. Голова его гудела от выпитого вчера. Еще ночью Ювиар клялся ему в уважении и почете, а теперь он же был готов нажать на крючок и выпустить в барда стрелу. Позже пришел страх.
Фарух на миг представил, что попадет в тюрьму за кражу амулета. Он прекрасно знал, что его там ждет. Слабые духом и телом люди недолго живут среди разбойников и убийц. От таких мыслей полукровка едва не обделался.
Решение было принято незамедлительно. Бард, опрокинув на пол штоф с вином, метнулся в сторону выхода, однако дверь загородил неизвестно откуда возникший гвардеец. На нем была лишь часть его кольчуги, да меч в руках. Наверное, это был напарник того солдата в подштанниках. В этот миг Ювиар нажал на крючок и стрела, пролетев всего в дюйме от плеча Фаруха, вонзилась в стену. Бард вздрогнул, нежданно для себя увернулся от удара солдата и кинулся обратно. Второй гвардеец, бросившийся наперерез, сделал выпад, пытаясь остановить бегущего, но бард каким-то чудом на ходу сумел перевернуть стол, преграждая противникам путь. Слегка опешив от собственной прыти, Фарух устремился к окну – единственному его пути для спасения. Вторая стрела самострела пронеслась мимо, зацепив левое ухо. По шее потекло что-то теплое, и на какой-то миг Фарух подумал было, что Ювиар намеренно промахивается, давая барду шанс на спасение.
Окно выходило во двор борделя, но расстояние до земли было приличным. Решать приходилось молниеносно, ибо третья стрела уже целила полукровке в грудь, да и гвардейцы через миг будут рядом. Фарух закрыл глаза и бросился вниз, ведомый неистовым страхом. Всего мгновение и он уже кричал от боли. Где-то в районе плеча что-то хрустнуло, и тело пронзили сотни иголок. Неудачное приземление, хотя оно могло стоить ему жизни. В глазах потемнело. Фарух чувствовал, как по щекам текут слезы.
- Можете не спешить, - донесся сверху голос Ювиара, который обращался к гвардейцам. – Задний двор охраняют мои псы. Очень свирепые создания. Они не дадут беглецу скрыться.
Сердце Фаруха ушло в пятки. Он сквозь боль поднялся на ноги, чувствуя что здесь он не один. Позади, хрипя и оголяя зубы, показалась свора. Возглавляла ее громадная черная сука, с зубами с указательный палец, с красными озлобленными глазами и мощными лапами. За ней медленно подбирались кобели – серый и два коричневых. Они не спешили атаковать, изучая жертву и обходя ее со всех сторон. Бард оглянулся по сторонам и понял, что в ловушке. За спиной его был трехфутовый забор – единственный шанс на спасение. Перемахнуть через такой было непросто, особенно теперь, когда плечо было сломано или вывихнуто. Но и сдаваться без боя Фарух не собирался.
Он рванул к забору, а в тот же миг псы устремились за ним. Они хрипели от ярости, рыли лапами землю, обгоняя друг друга. Первый укус пришелся на нижнюю часть бедра. Фарух взвизгнул как девчонка и повалился наземь, кубарем покатившись вперед. Черная сука настигла его первой. Она впилась своими зубами в его ногу, и бард чувствовал как плоть отделяется от плоти. Боль затмила рассудок, он кричал, вопил, звал на помощь, но уже не слышал себя. Второй кобель вцепился ему в левое предплечье, намертво сомкнув челюсти и крутя головой во все стороны. Третий уже целился в горло, дабы завершить охоту, но тут на счастье Фаруха его свободная рука нащупала на земле булыжник. Пальцы крепко сжали камень и тот пес, который уже был готов атаковать, получил удар в голову. Удар тот оказался весьма успешным. Раздался визг и серый пес отскочил в сторону, крутя головой, из которой хлынула кровь. Второй удар достался черной суке, трепавшей его ногу. И пускай он не был таким успешным как первый, собака все же заскулила и, поджав хвост, отступила на несколько ярдов назад. Остальные два пса последовали ее примеру. Они рычали и скалились, но подходить все еще не решались, ощущая опасность.
Незнамо откуда Фарух нашел в себе силы, чтобы подняться на ноги. Весь мир кружился в безумном танце. Четыре собаки превратились в восемь, камень в руках казался неимоверно тяжелым. Он шатался, оглядываясь на забор, до которого оставалось совсем немного. Кровь из ноги, куда впилась черная сука, телка фонтаном. Пропади это все, подумалось Фаруху. Зачем нужна такая жизнь? Подранный, будто заяц на охоте. Мысли в голове путались, однако боль почему-то отступала. Фарух сделал шаг, другой, приближаясь к забору. Свора подходила, все еще опасаясь. Он бросил камень в одного из кобелей и одним прыжком оказался на заборе. Откуда у него взялись силы, чтобы подтянуться и перемахнуть через преграду, знал один только Песчаный Бог, в которого Фарух внезапно поверил.
Когда псы остались позади, бард с облегчением вздохнул. Нога и рука пульсировали. Из уха текла кровь, плечо дико ныло. Фарух наскоро перевязал бедро остатками своей рубахи и устремился вглубь Худого Квартала. Куда податься? В этом проклятом месте не так просто выжить, а уж тем более подранку вроде него. Не было ни знакомых, ни друзей, кто смог бы приютить барда и помочь. Он ковылял по улице Млечной, волоча за собой израненную ногу, и оставлял на радость псам кровавый след. Трое крестьян, прошедших мимо, с презрением осмотрели раненного. У входа в булочную стоял торговец, который так опешил от увиденного, что выронил из рук кружку с напитком. На этом его участие в жизни Фаруха закончилось.
Фарух вышел на улицу Поперечную, оказавшись на главной артерии Худого Квартала. Здесь даже были извозчики, да только кто возьмет к себе в экипаж окровавленного полукровку? Оставаться здесь было опасно. Гвардейцы если и заходят в Худой квартал, то ограничиваются патрулированием Поперечной улицы. Пройдя немного на юго-восток, бард свернул на Радужную. Интересно, те, кто придумал название этой улицы, бывали здесь? Повсюду на веревках сушилось белье. В канавах застаивались отходы. Где-то детвора играла в разбойников и гвардейцев. На ступенях сидел слепой музыкант и мерно дул во флейту. Дилетант, подумалось барду.
Силы стремительно покидали Фаруха, и он был готов рухнуть наземь и забыться. На миг он подумал о том, есть ли на свете хоть один человек, кто пожалеет барда, когда тот умрет. В голову ничего не приходило, кроме одного имени. Анли. Дочь привратника, кажется, говорила в их последнюю ночь, что лучше Фаруха в постели у нее никого не было. Она обмолвилась, что отдала бы все, лишь бы рядом был такой мужчина. Фарух тогда ответил ей, что он подобен ветру – сегодня он спит с ней в одной кровати, а завтра его уже нет в этом городе. На эти слова Анли лишь рассмеялась.
И что она нашла в таком как он? К своим годам Фарух был толст и сварлив. Лицо его покрывали оспы, а ростом он был ниже ее на голову. К тому же Фарух вовсе не был моралистом, беря от жизни все, что только можно.
Ноги сами вели его в Дивный Пивень. Последнее пристанище, последняя надежда. Он чувствовал, что умирает, но что-то поддерживало в нем жизнь. Он почему-то вспомнил мать. Ее лицо, размытое, с нечетким изображением линий губ и разреза глаз, с черными как смола волосами всплывало перед его взором и исчезало вновь, где-то в дали юхарских пустынь. Бард задумался о том, сколько ему могло быть лет. Наверное, лет тридцать, а может и меньше. Когда он родился, в селе Когорот, что находится на южных границах Юхара, происходили перемены, начавшиеся по всем Южным Землям. Войска мятежного шаха Яхина, прочесывали территории в поисках того, чем можно было бы поживиться. Скорее всего, они воспользовались бы телом юной Халиды, весьма недурной собой чернявой юхарки, если бы не одно весомое препятствие. Княжеский посланник из Альдерфора, служивший на южных границах Юхара консулом, имел неприкосновенный статус даже для мятежников, коих негласно поддерживал князь Фогот. Консулу удалось взять протекцию над Халидой и еще тремя девушками из Когорота, а в результате этой протекции трое из четверых понесли от него. Княжеский посланник покинул Юхар в тот момент, когда практически все Южные Земли были охвачены полномасштабной гражданской войной, оставив, конечно, своих женщин на произвол судьбы.
