Марк Твен - Приключения Тома Сойера (пер. Ильина)
Когда с последним хрустким ломтиком грудинки и последним куском кукурузной лепешки было покончено, мальчики, исполненные довольства, растянулись на траве. Можно, конечно, было подыскать местечко и попрохладнее, но кто же станет отказывать себе в такой романтической радости, как жар бивачного костра?
— Здорово, а? — спросил Джо.
— Еще бы! — ответил Том. — Что сказали бы наши мальчишки, если бы увидели нас сейчас?
— Сказали? Да они бы жизнь отдали, лишь бы попасть сюда, — так, Гекки?
— Да наверное, — согласился Гекльберри, — мне, во всяком случае, такая жизнь подходит, лучше не надо. Я уж и не помню, когда наедался досыта, ей-богу, — опять же никто сюда не придет, никто к тебе не прицепится и бранить ни за что, ни про что не станет.
— Вот и по мне — самая распрекрасная жизнь, — сказал Том. — Ни тебе подниматься с утра пораньше, ни в школу тащиться, ни умываться и прочие глупости делать. Понимаешь, Джо, пират, когда он сходит на берег, вообще ничего делать не обязан, а отшельнику, ему же приходится помногу молиться, да и вообще в его жизни ничего веселого нет, сидит целыми днями один, как сыч.
— Да, тут ты прав, — отозвался Джо, — об этом я не подумал. А теперь вот попробовал пиратом пожить и понял, так-то куда лучше.
— Тут еще вот в чем дело, — сказал Том, — отшельников нынче не очень-то и жалуют, а пирату везде почет и уважение. И потом, отшельнику приходится спать на самом жестком месте, какое он найдет, и возлагать на себя вретище и пепел, и под дождем все время стоять, и…
— Чего это ради он на себя вретище-то с пеплом возлагает? — поинтересовался Гек.
— А я откуда знаю? Положено ему, вот и возлагает. Отшельники всегда так делают. И ты бы делал, если б в отшельники подался.
— Черта с два я это делал бы, — сказал Гек.
— Ну а что бы ты тогда делал?
— Не знаю. Но этого делать не стал бы.
— Так ведь, Гек, ты бы обязан был. Как бы ты от этого отвертелся?
— Да просто не согласился бы и все. Ну, сбежал бы.
— Сбежал бы! Ну и получился бы из тебя не отшельник, а неумеха какой-то. Срамотища.
Кровавая Рука промолчал, он уже нашел для себя занятие по душе. Во время разговора он выдалбливал кукурузный початок и теперь, приладив к нему толстый стебель, набил получившуюся трубку табаком, приложил к нему уголек и выдохнул облачко ароматного дыма, — то был истинный пир его души. Прочие пираты с завистью наблюдали за тем, как он предается этому величавому пороку, и каждый из них втайне решил, что в скором времени и сам освоит его. Наконец, Гек спросил:
— Ладно, а пираты что делать должны?
Том ответил ему так:
— О, пираты, они живут как у Христа за пазухой: захватят корабль и сожгут, а деньги зароют на своем острове, в каком-нибудь месте пострашнее, где водятся привидения и прочее, чтобы они никого к кладу не подпускали, а команду корабля поубивают — заставят их всех по доске прогуляться.
— А женщин они на остров свозят, — прибавил Джо, — женщин пираты не трогают.
— Точно, — согласился Том, — женщин они не трогают, потому что пираты люди великодушные. Да и женщины им непременно попадаются очень красивые.
— И одеваются они не во что попало! Это уж дудки! У них вся одежда сплошь в золоте, серебре и брильянтах, — с пылким восторгом сообщил Джо.
— У кого? — спросил Гек.
— У кого — у пиратов.
Гек уныло оглядел свой наряд.
— Сдается, в моей одежке меня в пираты не примут, — с горестным сожалением сообщил он, — а другой у меня и нету.
Однако друзья заверили Гека, что изысканные наряды появятся у него очень скоро, после первой же пиратской вылазки. А для начала сгодятся и нынешние жалкие лохмотья, хоть у состоятельных пиратов и принято выходить на первое дело, одевшись поприличнее.
Мало-помалу разговор стал замирать, веки маленьких беглецов утяжелила дремота. Трубка выпала из пальцев Кровавой Руки, и он заснул мирным сном усталого, не ведающего угрызений совести человека. А вот Ужасу Морских Просторов и Черному Мстителю Испанских Морей сон дался с гораздо большим трудом. Оба прочитали молитву — мысленно, не вставая с земли, поскольку никого, кто мог бы заставить их преклонить колени и помолиться вслух, поблизости не наблюдалось. Сказать по правде, они подумывали о том, чтобы молитву и вовсе не читать, однако заходить столь далеко побоялись — так ведь недолго и специально для тебя заготовленной молнией по башке получить. И оба сразу же приблизились к самому краешку неминучего, казалось бы сна, — однако к обоим явилась нежданная и совершенно неугомонная гостья. А именно, совесть. Их начали томить смутные опасения, что сбежав из дома, они поступили нехорошо, затем явились мысли об украденной свинине, а следом начались мучения уже настоящие. Мальчики пытались отогнать их, напоминая совести, что им и прежде не раз случалось тибрить всякие там сладости да яблоки, однако ее такого рода мелкие увертки не брали, и в конце концов, они поняли, что факты — упрямая вещь, что хищение сладостей это всего лишь «баловство», присвоение же таких ценностей, как окорок и грудинка — уже чистой воды кража, а на ее счет в Библии особая заповедь имеется. И оба дали себе слово, что, предаваясь пиратству, они никогда не запятнают себя преступным воровством. Тут совесть пошла на мировую, и наши на редкость непоследовательные пираты спокойно заснули.
Глава XIV
Счастливое становище корсаров
Проснувшись поутру, Том поначалу удивился — куда это его занесло? Он сел, протер глаза, огляделся. И, наконец, понял. Занималась прохладная, серенькая заря, от наполнявшего лес безмолвного покоя веяло упоительной безмятежностью и миром. Ни единый листок не шевелился в лесу, ни единый звук не нарушал величавых размышлений Природы. Бисерные капли росы покоились на травинках и листьях. Костер покрылся слоем белесого пепла, прямая струйка синеватого дыма поднималась из него в небо. Джо и Гек спали.
И вот далеко в лесу вскрикнула птица, ей ответила другая, потом послышался дробный стук дятла. Постепенно прохладная серость утра сменялась белизной, звуки множились, все вокруг оживало. Перед замечтавшимся мальчиком разворачивалось чудо Природы, восстающей от сна и принимающейся за дневные труды. По росистому листу пополз зеленый червячок, время от времени приподнимавший в воздух две трети своего тельца, «принюхиваясь», а затем продолжавший путь — это он мерку снимает, сказал себе Том; когда червячок по собственному почину пополз в его сторону, Том замер, словно окаменев, надежды его то возрастали, то никли, ибо маленькое создание то направлялось к нему, то проявляло склонность свернуть в сторону; когда же оно на мучительный миг задумалось, искривив в воздухе тельце, а затем решительно спрыгнуло на ногу Тома и поползло по ней вверх, душа мальчика возликовала, ибо случившееся означало, что ему в самом скором времени достанется новый наряд — роскошный мундир пирата, тут и сомневаться нечего. Следом откуда ни возьмись появилась и приступила к обычным трудам своим процессия муравьев; один из них отважно вцепился в дохлого паука, и поволок эту в пять раз превосходившую его размерами добычу вверх по древесному стволу. Коричневатая божья коровка забралась по травинке на головокружительную высоту; Том склонился к ней, прошептал: «Божья коровка, пора полетать, дом твой горит, надо деток спасать», и она, расправив крылья, полетела проверить, правду ли он ей сказал, — чем вовсе не удивила мальчика, который давно уже знал, что букашка эта с легкостью верит любым измышлениям насчет пожаров, и не раз пользовался ее простодушием. Затем показался навозный жук, натужно толкавший перед собой скатанный им шарик, Том тронул жука пальцем, чтобы посмотреть, подожмет ли он ножки, изображая покойника. Птицы к этому времени уже просто-напросто бесчинствовали. Прямо над головой Тома уселся на ветку дерева дрозд, северный пересмешник, и залился трелями, с наслаждением передразнивая своих пернатых ближних; мелькнула, как всполох синего пламени, горластая сойка: она опустилась на сук совсем рядом с мальчиком — руку протяни, — и, склонив головку набок, принялась с неутолимой любознательностью разглядывать чужаков; серая белочка и какой-то зверек покрупнее, сильно смахивавший на лису, заскакали вокруг, то и дело присаживаясь, чтобы осмотреть мальчиков и обменяться впечатлениями — похоже, здешние обитатели человека сроду не видели и не знали, стоит его бояться или не стоит. Теперь Природа проснулась окончательно и все в ней пришло в движение; длинные копья солнечного света пробивали там и сям густую листву, и между ними порхали бабочки.
Том растолкал остальных пиратов, все трое с гиком и треском понеслись по лесу и через пару минут уже гонялись, голые, друг за другом по прозрачной воде, под которой белел песок отмели. Никакой тоски по городку, спавшему вдали, за величавым речным простором, они не испытывали. Некое заблудившееся течение или просто легкий подъем воды сняли с отмели и унесли их плот, но мальчиков случившееся только обрадовало, ибо оно отзывалось сожжением мостов, еще соединявших их с цивилизацией.
