Саманта Тоул - Жажда жизни
— Я покупаю его не ей, а Джетту. И подарок совсем не экстравагантный.
— Сказал как настоящий ребенок богачей. Поверь мне, женщине ничто так не говорит «я хочу тебя трахнуть», как покупка ее ребенку карта стоимостью три штуки баксов.
— Слушай, ты поможешь достать мне карт или нет?
— Ты же знаешь, что помогу. Только с одним условием: можно я буду там во время доставки, чтобы увидеть ее реакцию?
Да, покупка карта — не лучшая идея.
Ненавижу, мать его, когда Райан прав.
Хотя прямо сейчас не могу признать, что был неправ. Мне придется идти до конца.
Собираясь с силами, я отпираю и отворяю дверь.
Боже, она выглядит великолепно. Ее щеки раскраснелись от холода. Легкий ветер задувает ее волосы так, что они хлещут ее по лицу. Она рукой убирает их назад.
Ее взгляд немедленно падает на мою нагую грудь. Зрачки расширяются, а глаза наполнены совершенно очевидной похотью.
Она хочет меня.
Мне приходится скрывать ухмылку, которая так и рвется наружу.
— Ты мокрый, — говорит она с придыханием.
Ну, я вроде как надеюсь, что и ты, детка, тоже, и именно потому ты здесь.
— Я был в душе.
— Ох. Ну да… — Ее взгляд все еще сосредоточен на моей груди.
И даже если бы я был счастлив позволить ей пялиться на меня хоть весь день, мне нужно знать, пришла ли она сюда из-за покупки карта или потому, что случилось какое-то чудо, и она хочет поблагодарить меня.
Я правда-правда надеюсь на второй вариант.
— Индия, я тебе зачем-то был нужен?
Кажется, она приходит в чувство.
— О, да, был… то есть до сих пор нужен! — Она поднимает глаза, чтобы посмотреть на меня, и похоть исчезает, чтобы на замену ей явились ярость и гнев. — Что это значит? — Она тычет мне в лицо какими-то бумагами.
Когда она в ярости, то выглядит еще красивее.
— Что значит что? — спрашиваю я, забирая бумаги и просматривая их.
Документы о доставке карта.
— Карт, Леандро. Зачем ты купил моему сыну карт?
Началось…
— Потому что Джетт сказал, что хочет в этот спорт. Обладание собственным картом сильно упростит задачу.
Она смотрит на меня широко распахнутыми глазами.
— Разве ты не видишь, как дико неуместно покупать моему сыну карт?
Я скрещиваю руки на груди.
— Нет. Я на самом деле не вижу здесь проблемы.
— Не видишь проблемы? — визжит она, сильно жестикулируя. — Я твой гребаный психотерапевт! Вот в чем проблема!
Я оглядываюсь вокруг, проверяя, чтобы никто ничего не слышал. Не хватало мне только распространения подробностей моей личной жизни.
— Понятно, что ты в бешенстве, но я бы предпочел, чтобы ты не орала о моей жизни на улице. — Мой голос низкий и озлобленный. Теперь я вышел из себя.
На ее лице мелькает выражение вины.
— Мне не стоило говорить этого… я… прости. — Она кажется кающейся.
— Заходи. Поговорим там. — Я отхожу в сторону, пропуская ее, и закрываю за ней дверь.
Теперь мы лицом к лицу в моей едва освещенной прихожей. Она прижимается к стене, руки скрещены на груди, я же прислоняюсь к противоположной стене.
— Слушай, я знаю, ты пытаешься сделать приятное, Леандро… но я твой психотерапевт. И было бы неправильно принимать твой подарок.
Уверен, часть ее гнева испарилась, но другая его половина все еще в ней, кипит под ее распаленной кожей.
Отчасти, мне снова хочется разозлить ее. Мне нравится гневающаяся Индия. Тогда она сексуальна, как сам ад.
— Я покупал его не для тебя. Я купил его для Джетта.
— А Джетт мой сын. Было бы… — рукой она проводит по своим волосам, испуская тяжелый выдох, — неэтично принимать его.
Это слово взрывается в моей голове.
— Господи Иисусе! Мне осточертело слышать это слово! Я сделал подарок, Индия. Прими его. Или нет. Мне начхать. Но прекрати бросать мне в лицо это твое этическо-психотерапевтическое дерьмо! Ты говоришь, что покупать подарок неэтично. А это лишь верхушка того неэтичного, что я хочу сделать с тобой.
Я слышу ее резкий вдох. Как будто положили мягкую ладонь на член.
Ее взгляд снова полон похоти, ее красные губы слегка раскрылись.
Боже, я хочу поцеловать ее. Трахнуть ее…
Я отхожу от стены и делаю шаг к ней.
— Прямо сейчас я хочу встать на колени, спустить твои трусики и показать тебе, насколько неэтичным может быть мой язык.
— Т-ты не можешь говорить мне такие вещи, — заикается она.
— Не могу? — Склоняю голову набок и делаю еще шаг по направлению к ней. — Итак, значит, ты не хочешь кончить от моего неэтичного языка или быть оттраханой моим неэтичным твердым членом? Потому что он твердый. Очень твердый из-за тебя… и для тебя. — Поверх пижамы я ладонью накрываю свой член.
Ее взгляд устремляется к моей руке: она наблюдает, как я себя трогаю.
— Н-нет. — Ее голос кажется слабым, неподвластным ей.
Я знаю, что она имеет в виду не это.
— Лгунья. — Еще шаг. — Ты хочешь меня так же, как и я тебя. Просто ты боишься признать это из-за той ереси, что выстроила у себя в голове.
Она молчит.
Я принимаю ее молчание за приглашение.
Делаю последний шаг и прижимаюсь к ней всем телом. Ощущать ее невероятно.
Она дрожит. И от этого я чувствую невероятную силу.
Пальцем провожу по ее щеке.
— Ты такая чертовски красивая, Индия. Eu quero você.
(Прим. пер. Eu quero você – «Я хочу тебя» на португальском).
Она закрывает глаза, и я не колеблюсь ни секунды. Беру то, чего хочу, пленяя ее рот своим.
Ее губы раскрываются мне навстречу с хриплым стоном, и я пользуюсь этим, углубляя поцелуй, проскальзывая к ее языку своим.
Она пока не касается меня, но это неважно. Она целует меня в ответ, и прямо сейчас только это имеет значение.
Рукой я обхватываю ее крошечную талию, притягивая ее к себе, и коленом скольжу между ее ног.
Она раздвигает их с рычанием, впуская меня, и руками обнимает за шею. Она целует меня, сильно. И в этот момент поцелуй становится мокрым и сумасшедшим.
Руками, хватая ее за задницу, я отрываю ее от пола, спиной прижимая к стене.
Мой твердый, как скала, член прижимается к ее жару. Я чувствую ее влажность сквозь пижамные штаны, и от этого, черт подери, слетаю с катушек.
Я целую ее бездумно, как хотел того с самой первой встречи.
Пальцами она скользит по моим волосам, хватает их и тянет, посасывая мой язык.
Не могу дождаться, когда смогу ощутить эти губы на моем члене.
На вкус она невероятная, сладкая. Но могу спорить, что ее киска еще слаще.
Мне необходимо попробовать ее. И тогда я собираюсь провести всю ночь, забурившись глубоко в нее.
— Я собираюсь трахать тебя всю ночь напролет, Индия.
Я чувствую, как ее тело застывает.
Затем:
— Стоп, — задыхается она, руками упираясь в мою грудь. — Нам нужно остановиться.
Что? Нет.
Она толкает меня в грудь, переставая обхватывать мою талию ногами, из-за чего мне не остается ничего, кроме как отпустить ее, давая опуститься на пол.
Скользя по стене, она отходит от меня, создавая между нами нежелательное расстояние.
Ее губы припухли от моего поцелуя, а помада размазана вокруг. Прическа взъерошена, а грудь вздымается от желания. Никогда не видел ничего прекраснее. И тот факт, что она уходит, когда мы еще не начали, обескураживает.
Никогда я не чувствовал себя более расстроенным от потери чего-либо.
— Индия…
— Нет, Леандро. Я доктор… психотерапевт. Я давала клятву… дерьмо. — Ее глаза наполнены слезами.
Их вид уничтожает меня.
— Индия… прошу… — Я тянусь к ней, но она отступает.
— Нет. — Она делает глубокий вдох. — Это, — она машет рукой между нами, — не может повториться… никогда.
Затем она вылетает из моего дома и забирается в машину. Игнорируя мои просьбы остаться, она уезжает прочь.
А я стою, задаваясь вопросом, если бы я не сказал ни слова, разрушив момент, пошла ли бы она до конца, позволила ли бы обладать ею?
Глава четырнадцатая
О, БОЖЕ.
Я закрываю лицо руками.
Что я наделала?
Как допустила подобное?
Но он был только из душа, весь мокрый, с потрясающим запахом и обнаженной грудью, демонстрируя небольшое количество черных волос, шесть кубиков и выразительные мышцы косого пресса!
У него косые мышцы пресса в виде буквы V!
И он говорил со мной на португальском.
Португальском!
Как мне было противиться?
На то, чтобы успокоиться, ушла вся дорога до дома, и понадобилась вся сила воли, чтобы не развернуться и не вернуться для того, чтобы он закончил то, что начал. На удивление, по возвращению домой я все еще сама не своя.
