Nata - Unknown
Мне нужно выбраться отсюда. Даже приют лучше. Приют заставляет чувствовать себя хуже, но там, по крайней мере, все в одной лодке. Там не нужно беспокоиться о некоторых богатеньких задницах, заставляющих чувствовать себя отбросом.
— Пусть Джесса об этом позаботиться, — говорил Кольт по телефону. — Это дерьмо у нее хорошо получается.
Я огляделась в поисках своей одежды, юбки и рубашки на пуговицах. Мне нужно было переодеться и убираться отсюда ко всем чертям.
— Где моя одежда? — потребовала я.
Кольт поднял палец в универсальном жесте «минутку». Но я не собиралась ждать минутку. Я не собиралась ждать и секунды.
Я пересекла комнату, направляясь к гардеробу в углу, и резко распахнула двери. Но там не было ничего, кроме пушистых халатов на вешалках. Я распахнула нижние ящики, но они пустовали.
Куда моя одежда могла деться? Помню, что аккуратно складывала ее и клала на стул углу, но сейчас стул пуст.
— Где моя одежда? — снова закричала я. Веду себя, как ребенок, но это не важно.
— Секунду, — сказал Кольт тому, с кем разговаривал. Он прикрыл телефон ладонью. — Успокойся. Твоя одежда в стирке.
Я в неверии уставилась на него.
— Ты вошел в мою комнату и, когда я спала, забрал мои вещи?
Как извращенно.
— Нет, моя домработница, Кендра, сделала это.
— Твою экономку зовут Кендра?
Домработнице не полагалось называться Кендрой. Горничные должны быть Мартой или Стеллой, или, дабы не быть сексисткой, Марселем. Кендра же блондинка, с большими сиськами. Она была, вероятно, одной из тех голых домработниц, которые подходят и танцуют для вас, чтобы вы могли получить оргазм, глядя, как они убирают дом.
Кольт проигнорировал меня, отворачиваясь, чтобы закончить разговор.
Я просто стояла и дымилась. Если он не положит трубку через 10 секунд, я сделаю что-нибудь жестокое. Например, начну громить его квартиру. Я огляделась в поисках предмета, с которого могла бы начать.
Не сильно, но достаточно. Когда мне было 7 лет, у меня был сводный брат с психическим расстройством, и он закатывал безумные истерики. Мои приемные родители начали переносить все из его комнаты: книги, игрушки, одежду. Все, что он мог достать или схватить. В конце концов, он дошёл до того, что раскромсал кровать с помощью ножа для масла, незаметно вынесенного из кухни. Он просто брал куски дерева и бросал их в окно. И тогда его отослали обратно в социальный приют. В каком-то смысле мне было жаль видеть, как он уходит.
Решила, что начну с одежды в шкафу. Я сорву всё с вешалок и побросаю на пол. Потом доберусь до кровати. Все в комнате было сделано в светлых тонах — белые занавески, кремовые панели, кремовое постельное белье. У кого комната, где все белое или кремовое? У людей, которые достаточно богаты, чтобы не беспокоиться о стирке, полагаю.
Я начала считать про себя.
Десять... девять... восемь...
— Как скажешь, — сказал Кольт в трубку, вздыхая. — Сейчас буду.
Он повесил трубку, прежде чем я успела досчитать до семи, что обезоруживало.
— Я хочу уйти, — заявила я.
— Твоя одежда еще не постирана.
— Ты можешь прислать ее мне, — сказала я с вызовом. — Можешь упаковать ее и заставить Кендру отнести на почту.
— Никто больше не пользуется почтой, — сказал он. — Кто-то должен прийти за тебя и забрать вещи. Из UPS. (Прим. — крупнейшая курьерская компания)
Я сузила глаза.
— Боже, я ненавижу тебя.
Он улыбнулся.
— Нет.
— Да.
— Нет, — он покачал головой, — ты ненавидишь себя за то, что не можешь ненавидеть меня.
— Прекрати говорить мне, что я чувствую!
— Я знаю, что ты чувствуешь, — сказал он, уходя мне за спину. — Ты чувствуешь себя хорошо. Мягко. Сексуально.
Последнее слово он выдохнул прямо мне в ухо, и я застыла, сглотнув. Никто не называл меня сексуальной до этого.
Он провел ладонями вверх по моим рукам, затем протянулся и схватил молнию на толстовке.
— Если ты хочешь вернуть одежду, — сказал он, медленно расстегивая молнию. — Я могу пойти и найти ее. Но тогда мне нужна моя толстовка.
Костяшки его пальцев снова задели мою грудь, и его касание послало разряд сквозь меня.
Его глаза не отпускали мои, и, я не могу объяснить, но в то же мгновение я почувствовала сильную связь между нами. Я чувствовала, что он должен быть здесь, в моей жизни. Или я в его. Это сумасшествие, особенно с тех пор как он начал меня так сильно бесить.
Это желание? Не уверена, что когда-либо чувствовала подобное. Да, я замечала горячих парней в реальной жизни и по ТВ, но тут другое. Влечение, как я думала, было чисто физиологическим. А здесь, эмоциональное и физическое желание, собрались в едино, утягивая меня вверх и вниз, выше и ниже. В одну секунду я ненавижу этого парня, в следующую борюсь с желанием лечь в его кровать, и позволить ему сделать все, что он хочет.
Настолько всё это запутанно и захватывающе, что заставляет меня чувствовать сумасшедшей. Так не было даже с Декланом.
Деклан.
— Все нормально, — сказала я, натягивая толстовку обратно на плечи. — Я могу одеть это в приют. Эм… если ты не против.
Кольт пожал плечами и попятился, и я снова мгновенно его возненавидела. Как он может ТАК на меня влиять, при этом оставаясь равнодушным?
Парни, как он, не ходят за такими девушками, как я. Я недостаточно горячая, или богатая, или интересная, и даже при том, что он назвал меня сексуальной, я с трудом в это верю. Ему нравилось возиться со мной. Все остальное бессмысленно.
Глава 2
Когда мы добрались до машины, Кольт открыл для меня пассажирскую дверь.
— Спасибо, — поблагодарила я, проскользывая на сидение.
Он обошел машину и сел рядом, потом перегнулся через меня и взял мой ремень, вытягивая и застегивая его.
— Я могу пристегнуться сама, — сказала я. — Я не ребенок.
— Тогда почему ты этого не сделала?
— Потому что обычно я не пристегиваюсь.
И это правда. Я не боялась попасть в аварию. Не боялась боли или смерти. Я не боялась ничего кроме жалости со стороны другого человека или никогда не найти Деклана.
— Это глупо.
Он сдал назад и вывел машину с парковочного места, потом съехал с пандуса и вырулил на улицу.
— Ты сам не пристегнулся, — подметила я.
— Я веду машину.
— И?
— И у меня все под контролем.
— Да? А если кто-то врежется в тебя? Ты не можешь контролировать еще кого-то на дороге.
Он пожал плечами, тем самым равнодушно показывая, что он может контролировать всех.
— Ты знаешь... эм... Ты знаешь, как добраться до Уолнат Стрит?
Его Bluetooth зазвонил, прежде чем он смог ответить, и маленькое изображение мобильника выскочило на экране перед нами. Я потрясла головой. У некоторых людей телефоны соединены с машинами, а некоторым, как мне, пришлось одолжить сегодняшним утром сотовый, только поэтому я смогла позвонить и попытаться получить работу в качестве стриптизерши. С ума сойти.
Распознаватель ID сказал:
— Мик.
Кольт нажал на «ответить», явно раздраженный.
— Да, — рявкнул он.
— Где ты, черт возьми?
Мужской голос эхом раздавался в динамиках машины. Он звучал не молодо и чертовски раздраженно.
— Я сказал, что уже в пути.
Кольт сел на край сидение, сильнее давя на газ.
— Это чертовски плохо, Кольт, — сказал Мик, кем бы он ни был. — Черт, она вся в синяках. И копы...
— Я сказал, что скоро буду, — рявкнул Кольт.
— Твои заморочки. Тебе лучше спуститься сюда и подчистить все тут.
Связь оборвалась.
Кольт потянулся и сердито нажал на «отбой». Нетерпеливо постучав по рулю, он ускорился, пролетев на желтый, прежде чем тот успел покраснеть.
— Кто это был?
— Извини, Принцесса, — сказал он, проигнорировав мой вопрос, развернул автомобиль в сторону центра города, удаляясь от Дич Сити, который все называли местом расположения приюта Уолнат Стрит. — Но мне придется сделать остановку.
— Что? — я покачала головой. — Без вариантов. Сначала высади меня.
Он не ответил.
— Просто позволь мне выйти здесь, — сказала я. — Я доеду на автобусе до дома.
— Я не оставлю тебя посреди города без гроша в кармане, чтобы сесть на автобус до приюта для бездомных.
— Как ты узнал, что у меня нет денег?
Он посмотрел на меня, подняв брови.
— Пожалуйста.
— Это моё дело и тебя оно не касается, — сказала я, когда он припарковал машину возле Холостого Выстрела. — Тебя вообще не касается, что я делаю и куда иду.
Он объехал клуб и заглушил машину.
— Оливия, — сказал он низким, хриплым, серьезным голосом. Он впервые назвал мое имя, впервые не назвал меня Принцессой. Мне понравилось. Дрожь прошла по рукам и мурашки пробежали по спине. — Ты останешься в машине. Ты ни с кем не заговоришь. Ты не двинешься с места. Ты будешь сидеть здесь, пока я не вернусь, и ты не будешь задавать вопросов.
— И ты отвезешь меня до приюта?
Он засомневался. Кратко, но я заметила.
