Том Холт - Белоснежка и семь самураев
“Все равно не понимаю, почему мыши,” — в унылой темноте прошептал третий голос. “Да, я знаю, что надо было использовать детские стишки или сказку или что-нибудь такое, чтобы пробраться в систему. Но почему нельзя было найти что-нибудь менее, ну, маленькое. И пушистое. И, если подумать, совершенно беззащитное.”
Первый мышонок нетерпеливо вздохнул. “Не просто детский стишок, а подходящий детский стишок, что-нибудь про проскальзывание и прошмыгивание в запрещенные места. Так что, очевидный выбор, три слепых мыши…”
“Три слепых мыши? Ну уж подожди…”
“Все в порядке. Я слегка похитрил с кодом, так что теперь мы три дальтонические мыши. Я подумал, что это малая цена…”
С минуту мыши были совершенно неподвижны, как будто собираясь с мыслями. Затем первая мышь встала на задние лапы, повертела передними лапами, как боксер и пропищала: “Зеркало.”
Они подождали, затаив дыхание, пока клубок в зеркале сделал свое дело и достиг уголков рамы. Появилась голова.
“Чересчур просто,” — пробурчала мышь, названная Сестрицей. “По-моему нам следует…”
Голова открыла глаза и уставилась прямо перед собой; затем она нахмурилась и посмотрела из стороны в сторону; наконец, еще больше сдвинув брови, она посмотрела вниз.
“Гм, здравствуйте,” - первый мышонок дважды подернул носом, неудовлетворенный выражением лица смотрящей на него головы. Он почувствовал, как на задворках его сознания созревают крошечные споры паники, но почему-то был не в состоянии ничего добавить. Ему казалось, что глаза головы разбирают его на составные части, отвертев затылок и копаясь в проводах.
“Что с тобой такое?” - настойчиво прошептала Сестрица. “Эта штуковина нас изучает, а ты сидишь и изображаешь пресс-папье. Быстро скажи ей, что-нибудь, пока она нам мозги не выела.
“Я не могу,” - прошипел ей первый мышонок. “Мне кажется, она знает, кто мы такие на самом деле. Сестрица, я боюсь.”
“Это я вижу,” - прорычала Сестрица. “Отойди с дороги и дай мне заняться этим.” Она оттолкнула его и привстала. “Зеркальце,” - произнесла она.
Голова взглянула на нее, и ей показалось, что она чувствует, как на ее усиках образовываются сосульки. “Зеркальце,” — повторила она. Голова изучала ее с минуту, к течение которой Сестрица поняла, какой длинной может быть минута, а именно в три раза длиннее, чем пожизненный приговор на Дартмуре и гораздо менее приятной.
“Запускаю ДОС.”
Голова исчезла, и на ее месте появился паук; только теперь это был не тот дружелюбный, пушистый паук, вызванный Царицей. Этот был большим и косматым, одним из тех особенно неприятных южно-американских продуктов, которые питаются маленькими млекопитающими и двигаются быстрее опаздывающего на встречу фотона.
“Выглядит иначе,” — пробурчал первый мышонок. “Когда она вызывала, было по-другому.”
“Эта штука еще не уверена, понравились ли мы ей,” - ответила Сестрица, делая вид, что все идет как надо. “Когда она решит, что мы друзья, все будет в порядке - вот увидите.”
Похоже, две другие мыши не испытывали этой уверенности. Во всяком случае, они прошаркали за нее, образуя короткую пушистую очередь. Сестрица их проигнорировала и продолжала смотреть прямо в зеркало. Конечно, внутри, она просто окаменела он ужаса, что свидетельствует о том, что природная сообразительность ее не покинула.
“Смотрите,” — продышала третья мышь за ее плечом. “Он вернулся.”
Действительно, голова снова была на месте. Она выглядел столь же враждебно, но все же кивнула. Сестрица вздохнула и обвила хвостом свои задние лапы.
“Свет мой зеркальце, скажи,” - выдавила она из себя, но затем иссякла. Поскольку все это делалось ради забавы, и поскольку они никогда не ожидали забраться так далеко, они никогда не обсуждали, что сделают, взломав волшебное зеркало Злой Царицы и получив доступ к ее непостижимому могуществу.
“Это неудобно,” - пробурчала себе под нос Сестрица. Она знала, что необходимо что-то сказать, а то зеркало снова заподозрит неладное. Она не знала, что оно могло им сделать, придя к заключению, что у них не было никакого права здесь находиться, но она была готова поспорить, что судом это не ограничивалось. С другой стороны, вторгаться во дворец и взламывать Зеркал-нет только затем, чтобы сыграть пару раз в “леммингов” казалось весьма идиотским поступком. “Быстро подумай о чем-нибудь волшебном,” - скомандовала она остаткам своего мозга.
Кое-что пришло ей в голову. Так, ничего особенного, но на большее ее сейчас не хватило. “Зеркало,” - скомандовала она авторитетным голосом, — “яви мне мужчину, за которого я выйду замуж.”
Голова поглядела на Сестрицу так, как будто у той весь рот был измазан в шоколаде. “Неправильная команда или имя файла,” — оскалилась она, — “Пожалуйста, попытайтесь снова.”
“Ты же — мышь, дура, ” — прошептал ей на ухо первый мышонок. “Ты не можешь выйти замуж за мужчину, если ты - мышь. Сообрази.”
“Ах, ну да. Свет мой, зеркальце, покажи мне мышь, за которую мне суждено выйти замуж.”
Голова нахмурила брови. “Неправильная команда,” — проговорила она, сомневаясь и как будто не совсем уверенная в себе. “Ошибка. Неправильный формат. Проигнорировать или отменить?”
“Отменить,” — уверенно сказала Сестрица. Увидев обеспокоенную голову, она почему-то почувствовала себя намного лучше. Она решила, что единственный выход из создавшейся ситуации - это не показывать этой несчастной штуковине, что она ее боится; даже более того. Ее просто не следовало бояться. В конце концов, это лишь штуковина, а она — это…
Мышь. Ну, мышь-то только временно. В первый и последний раз. Даже если она в данный момент и являлась мышью, то это все равно на несколько десятков эволюционных ступеней выше, чем лист посеребренного стекла в гипсовой раме.
“Зеркало,” - сказала она спокойно, “слушай меня. Я хочу, чтобы ты…”
“Непрвильная команда или имя …”
“Заткнись,” - сказала она, и ее не удивило, что голова резко замолчала. “Я хочу чтобы ты нас превратило обратно в людей. Сейчас же.”
“Сестрица,” - отчаянно зашипел первый мышонок, — “ты кто такая, чтобы…?” Не успев окончить предложения, он перестал быть мышью. Он превратился в подростка, одетого в футболку и джинсы, и, к своему удивлению сидящего на черезчур узкой каминной полке. Он соскользнул и приземлился на пол.
“Ой,” - сказал его младший брат, — “Дамиен, ты уселся мне на ногу.”
Три бывших мышонка выпутались и, разобравшись в том, где его ноги и руки, Дамиен накинулся на свою сестру.
“Какого черта ты это сделала?” - закричал он.
“С меня хватит,” — ответила его сестра. “Зеркало, преврати Дамиена обратно в мышь. Он недостоин быть человеком.”
“Сестрица…,” — мышонок, мимолетно побывший Дамиеном, приземлился на спину, повертелся, попытался найти опору и был поднят в воздух и бесцеремонно кинут в карман Сестрициной кофты. Второй ее брат взглянул на нее со смесью ужаса и уважения и мудро промолчал.
“Итак,” - сказала она. “Теперь, по крайней мере, я в состоянии думать. Ненавижу мышей,” — добавила она, слегка вздрогнув. В ее кармане что-то закопошилось и пискнуло. “Поэтому я рада,” — продолжила она, — “что у нас есть кошка.”
Копошащийся объект внезапно затих. Она дружески погладила его и повернулась обратно к экрану.
“Итак,” - сказала она. “Зеркало, ты еще там?”
Голова кивнула. Сестрица заметила, что смотрела она странно; как будто ей не случалось раньше видеть, как кто-то в порыве плохого настроения превращал брата в мышь. Было, впрочем, в ее глазах и что-то помимо удивления; сестрица испытующе посмотрела на голову и поняла, что это было.
Уважение.
“А,” - сказала она себе, — “теперь дело пойдет.” Она вдохнула и постаралась расслабиться, позволяя страху и напряжению растаять, как мороженному в сломанном вафельном стаканчике. Владение ситуацией. Контроль. Теперь ты сможешь делать, все что захочешь.
“Зеркало,” - сказала она, — “для начала, я хочу миллион фунтов. Дальше, я хочу большой дом в Малибу и еще один а Челси, и лыжный домик в Швейцарии, и Порше с личным номером и …”
Она замерла; кто-то шел сюда. Ее брат Дамиен пискнул, выскочил из ее кармана и забрался под стол в интерфэйс, непонятный клубок технологии, который наколдовал ее второй брат Карл, чтобы доставить их сюда. Он проскользнул как намасленный уж через хорошо смазанную почтовую щель, но, к сожалению, будучи парнем неуклюжим, он зацепил кончиком хвоста краешек двери…
“Обожемойнет!” — заорал Карл в то время, как дверь захлопнулась.
“Тихо,” - ожесточенно зашипела Сестрица.
“Но он закрыл дверь!” — провыл Карл. “Без нее нам назад дороги нет. Он там в безопасности по другую сторону, а мы застряли здесь.”
“То есть как это застряли…?” - Сестрица запнулась. К сожалению слова “назад дороги нет” нельзя было назвать расплывчатыми. Ты имеешь ввиду, высажены, как на необитаемый остров?”
