Сара Дессен - Вся правда о слове Навсегда
перерывы между его занятиями йогой и моими подготовительными курсами,
и у нас вообще оставалось мало времени на что-либо, кроме учебы.
С другой стороны, Джейсон легко разочаровывался в людях, так что
все мои попытки привести в нашу компанию кого-то еще обычно
заканчивались провалом. Если новый знакомый соображал, по мнению
Джейсона, чересчур медленно, был ленив и так далее в том же духе, мой
парень быстро терял терпение и становился действительно грубым и
вредным, так что было проще, когда мы оставались вдвоем или с его
друзьями, которые каким-то образом могли с ним ладить. Впрочем, я никогда
не расценивала это, как что-то плохое. Просто так уж сложилось.
По дороге в аэропорт мы с Джейсоном обсудили некоторые события,
недавно произошедшие в Европе, а его мама время от времени жаловалась на
«некультурных водителей». Я сидела, время от времени косясь на дюйм
между коленом Джейсона и моим, и спрашивала себя, почему же не делаю
ничего, чтобы и он сжался, а затем и вовсе исчез. Это тоже не было в
новинку – Джейсон даже не попытался поцеловать меня вплоть до третьего
свидания, а через полтора года мы так до сих пор ни разу и не упомянули о
том, куда все может зайти дальше. Хотя и в этом не было ничего плохого.
Медвежьи объятия от случая к случаю вполне устраивали меня, потому что
мне не хотелось торопиться, а Джейсон был идеальным понимающим парнем
в этом плане. Но в последнее время я начинала хотеть большего.
У стойки регистрации в аэропорту родители обняли сына, затем
направились в зал ожидания, оставляя нас наедине. Я тоже обняла Джейсона,
вдохнув его запах – дезодорант и средство от акне – так глубоко, словно это
был мой последний вдох в жизни.
- Я буду скучать по тебе, - сказала я ему в плечо. – Очень-очень
скучать.
- Это всего восемь недель, - хмыкнул он, целуя меня в макушку. Затем
быстро - так быстро, что я даже не успела заметить – в губы. После этого он
отстранился и посмотрел на меня, все еще не расцепляя руки на моей талии.
– Я напишу тебе сообщение, - пообещал он, снова поцеловав меня в
макушку.
Когда его рейс был объявлен и Джейсон скрылся из наших глаз вместе
со своим чемоданом, я стояла с Телботами, глядя ему вслед и чувствуя
тяжесть в груди. Это будет долгое лето. Мне так хотелось настоящего
поцелуя, чего-то, что я могла бы запомнить, но уже очень давно мне
пришлось выучить, что не нужно просить больше, чем получаешь. Никаких
гарантий или обещаний, ты – счастливчик, если вообще удостоился
прощания.
Мой отец умер. И я была рядом.
Да, именно так знали меня все, кто слышал мое имя. Я - не Мейси
Куин, дочь Деборы, которая строит красивые дома в новом элитном районе.
Не сестра Кэролайн, чья свадьба прошлым летом была потрясающим
событием для всего Лейквью. И даже не чемпионка, побившая рекорд школы
по бегу в средней школе. Нет. Я была Мейси Куин, которая проснулась на
следующий день после Рождества, вышла на улицу и увидела, как ее отец
лежит на дороге, а какой-то прохожий пытается оказать ему первую помощь.
Я видела, как умер мой папа. Вот, кем я была. Стоило людям увидеть меня
или услышать мое имя, как они вспоминали этот факт, а на их лицах
немедленно появлялось Выражение. Они как бы говорили: «Ох, господи,
бедняжка Мейси!», и это чувствовалось в их взглядах и даже в жестах.
Минутное сочувствие, которое ничего не значит. Я ненавидела это
Выражение, но видела его везде.
Впервые оно появилось передо мной в больнице. Я сидела на
пластиковом стуле возле автомата с водой, когда из маленькой комнаты
ожидания вышла медсестра и направилась к нам с мамой. На ее лице уже
было написано, что у нее плохие новости для нас - я не раз видела это в
фильмах, когда врачи выходят к родственникам, чтобы сообщить, что тот,
кого они ждали, умер. В жизни я тоже видела это однажды: десять шагов, и
надежда на лицах семьи сменяется безысходностью.
Когда медсестра увидела меня, поднявшуюся ей навстречу, все еще
одетую в свои мешковатые пижамные штаны и первый попавшийся под руку
свитер, на ее лице появилось Выражение. «Ох, бедняжка». Тогда я и понятия
не имела, что с этого дня оно будет преследовать меня везде. Оно словно
стало маской, которую люди надевали, едва узнав меня, и она встречала меня
везде – в магазине, в школе, даже на улицах. С тех пор я приучилась ходить с
каменным лицом, внимательно разглядывая ботинки или отыскивая что-то в
сумке. Это было не очень сложно.
В отличие от меня моя сестра Кэролайн рыдала. Вначале: на службе,
когда мы выходили из церкви, затем на похоронах, после – дома. Она
плакала так много, что мне это казалось странным. Я же не могла выдавить
ни слезинки и ненавидела эту ситуацию. Я ненавидела сам факт того, кто мой
папа ушел, что я была ленивой и сонной в то утро и просто отмахнулась от
него, когда он зашел в мою комнату, приглашая меня на пробежку вместе с
ним.
- Мейси, просыпайся, - шепнул он, - я даже дам тебе фору. Давай, ты
же знаешь, что первые шаги всегда самые сложные.
Я ненавидела те две или три минуты, которые прошли, прежде чем я
передумала и откинула одеяло, решив начать пробежку, прямо в чем была. Я
ненавидела свою медлительность, ведь, когда оказалась на дороге, папа уже
ушел, он уже не мог услышать ни моего голоса, ни увидеть моего лица. Я
стала девочкой, которая видела, как умер ее отец, и об этом знали все, и
изменить это было невозможно. Я была зла и расстроена, но выпустить свою
боль у меня не было сил. Она навсегда осталась со мной.
Когда я вернулась домой, на крыльце стояла коробка. Стоило мне
взглянуть на адрес, как я поняла, откуда она.
- Мам? – мой голос пролетел по пустому коридору, а дверь
захлопнулась у меня за спиной. В гостиной я увидела цветные стикеры,
расклеенные тут и там – мама готовилась к приему, посвященному ее новому
проекту под слоганом: «Queen Homes – мы построим для вас замок!». Я
прошла на кухню, опустив коробку на стойку, и налила себе стакан
апельсинового сока. Выпила до дна, вымыла чашку. Но, как бы сильно я ни
старалась оттягивать время, мне было известно, что коробка ждет меня. Я
ничего не могла поделать, кроме как открыть ее. Обратный адрес, как и на
остальных таких же посылках, гласил: «Уотервиль, Мэйн». Внутри лежал
листок с отпечатанным текстом:
«Дорогой мистер Куин!
Как одному из самых ценных клиентов EZ Products, мы предлагаем
Вам опробовать новый вид нашей продукции. Мы искренне надеемся, что Вы
найдете его полезным, и он сумеет сэкономить для Вас драгоценное время,
на что, в конечном счете, и направлено наше производство. Если по каким-
либо причинам наша продукции не подойдет Вам, вы можете вернуть ее в
течение тридцати календарных суток.
С любыми вопросами вы можете обратиться по номеру: …
С наилучшими пожеланиями,
EZ Products»
На листке также были две картинки. На первой была изображена
женщина, стоящая на кухне и растерянно взирающая на рулоны упаковочной
бумаги, лежащие перед ней. На втором снимке была она же, но на этот раз на
столе стояли красиво обернутые коробки, а сама она улыбалась, держа в
руках какую-то пластиковую коробочку, обещающую оказать помощь в
упаковке подарков. «Пытаетесь справиться с тонной оберточной бумаги?
Новый Упаковщик поможет вам, сделав процесс приготовления подарков
веселее и легче!» - гласила надпись под картинками.
Я отложила листок в сторону и провела пальцем по краю коробки.
Забавно, чего стоит тоска по человеку. Службу, похороны, бесконечные
выражение соболезнований и шепот голосов я еще могла выдержать. Но мое
сердце разбивалось каждый раз, когда нам приходила очередная коробка из
Мэйна.
Папа любил эти вещи и заказывал чуть ли не все, на чем было
написано, что оно «упрощает жизнь». Это было нашим обычным ритуалом,
если угодно: я приходила домой вечером и находила его на диване перед
телевизором, где шла реклама очередного чудо-прибора, а в папиной руке
уже лежала телефонная трубка. Он заказывал продукцию «EZ Products»,
сначала – из любопытства, а потом – потому что ему полюбились их товары,
да и бесплатные приятные подарочки он тоже ценил. В итоге он стал ценным
клиентом и получил право бесплатно пробовать тестовые варианты их
продукции; новые коробки приходили к нам каждый месяц.
