Владимир Поселягин - Истребитель. Трилогия
– Разложил все по полочкам, посмотрим, действительно ли твое командование умеет принимать нужные решения, – ответил дядька, после того как внимательно выслушал меня.
Мы простояли так еще минут десять, заметив, что разведчик со снижением ушёл в сторону от нас. Успокоившись, собрались было вернуться обратно, как появился один из посланных к хутору бойцов.
Полицаев они там обнаружили, что есть, то есть. Но их было всего пятеро, они занимались погребением, больше полицаев там не было. Разведчики пробежались вокруг, и обнаружили свежие следы телег и всадников. По словам бойца, шли они не очень быстро, но точно по нашим следам, где мы проходили с телегой и грузом. Один из разведчиков остался сопровождать полицаев, кстати, очень злых полицаев, второй срезав крюк, рванул напрямки.
– Где они сейчас могут быть? – спросил у него дядька.
– К речке должны подходить, – уверенно ответил боец.
– В ружье! Все кто способен держать оружие к реке. Задержим их, пока не прибудет воздушная кавалерия, – стал командовать полковник.
Мне и Толику он велел сидеть у самолёта и ждать эвакуации, одновременно усилив охрану взлетной площадки, а сам рванул с остальными.
Буквально через пару минут как они скрылись среди деревьев, послышался множественный гул самолетов.
– Ну, Архипов! Ну, перестраховщик! – изумленно покачал я головой, когда стали появляться первые пары «таиров». В окружении шести пар шел ЛИ‑2 которого мы так ждали.
– Капитан! Ракетницу! – крикнул я Лютику.
Взяв ракетницу, я обозначил наше местоположение, выпустив зеленую ракету. После чего полез в салон самолета к рации.
– Все нормально бойцы, наши прилетели, – успокоил я раненых, пробираясь по салону. В нем, кстати, было душно. Успел нагреться под слепящими лучами солнца. Четвертый день осени, а жарит как летом.
– Байкал, Байкал, я Соловей. Вас видим, как слышите меня, прием? – вернувшийся радист, что вызывал второй самолет, сообщил позывные подлетавшей группы. Наши, я и так знал.
– Соловей, я Байкал, вас слышим.
– Байкал, видите речку по азимуту два‑четыре?
– Соловей, речку видим. Там трассеры мелькают.
– Байкал, на нашем берегу держит оборону прикрытие, с противоположной стороны, противник. Приказываю прочесть весь берег и прилегающую местность из всего что есть, пусть у них пятки горят. Как слышите меня прием?
– Вас понял, приступаем.
– Байкал. Пусть транспортник садиться и берет остальных после того как мы взлетим. Прием?
– Вас понял, начинаем атаку, и ждем взлета.
Все кто находился рядом с самолетов, включая охранение и бывших пленных, заняли места в самолете. Пока я общался по рации, они уже успели снять маскировку и самолет был готов к взлету.
Взревели моторы, прогреваясь. Через открытую дверцу я смотрел, как заходят на цель два десятка «таиров», там как раз поднимались дымы пожаров, еще три страхуют нас с воздуха.
– Товарищ подполковник, взлетаем! – прокричал появившийся рядом борттехник.
Кивнув, я позволил ему закрыть дверь, и сел на свободное место, в иллюминатор было видно, как появился боец, которого послали предупредить наших об отлете. За ним группками остальные, некоторых несли на руках или помогали идти. Дядю я заметил сразу. Он шел замыкающим. Жив, уже хорошо.
Когда мы подняли метров на триста, я посмотрел вниз, там, в конце полосы переваливаясь с кочки на кочку, разворачивался второй Ли‑2, успевший сесть.
Дождавшись когда он поднимется, мы направились обратно к своим. Шесть пар было в непосредственном прикрытии, остальные шли неподалеку уходя то в сторону то вверх. На высоте десяти километров я разглядел еще две пары. При подлете к фронту нас встретили еще шесть десятков истребителей. В некоторых из них по красным кокам я узнал своих. Это был мой полк. Подергав за рукав сидевшего рядом Толика, указал на них, и объяснил свое радость. Толик в ответ улыбнулся и показал большой палец.
Когда мы пересекли передовую, то облегченно выдохнув, я пробормотал:
– Неужели все?
Почти в это же время, самолет внезапно стал крениться на правый бок.
– Сглазил? – ткнув меня в плечо, прокричал Толик. Еще меня как‑то услышать умудрился. Звукоизоляцией салон этого самолета снабжён не был.
Пожав плечами в ответ, я посмотрел в иллюминатор.
– Курс сменили, летим по другому маршруту, – ответил я, покачав головой.
Вокруг продолжали суетиться фронтовые истребители, а вот «таиры» пропали, видимо ушли на аэродромы. Судя по их, количеству нас сопровождало два полка, ни как не меньше.
– Куда летим? – спросил Толик.
– Не знаю, но второй летит за нами. Видел его, когда уходили с курса, он повторял за нами маневры.
Летели мы долго, по моим прикидкам, горючее должно уже было подходить к концу, сколько уже налетали. Через пятнадцать минут мы действительно стали спускаться. Сопровождали на этот раз нас всего восемь Ла‑5‑ых, из моего полка, красные коки были отчетливо видны. Когда ушло прошлое прикрытие, я как‑то упустил из виду.
При развороте, когда транспортники сбрасывали скорость, нарезая круги над аэродромом при заходе на посадку, я успел изучить место, куда мы будем садиться.
– Запасной аэродром. Вижу бензовозы и охрану на пяти машинах. На дозаправку садимся, – прокричал я Толику. Те бойцы, что сидели рядом и слышали меня, передавали остальным.
– Знаешь, куда мы летим? – спросил Толик.
– Да, я тут уже бывал. Дальше Московский аэродром. Уверен! – прикинул я направление по карте.
– Ясно!
Посадка прошла в штатном режиме, хотя капитан Лютик жаловался на шасси, одно из них дало течь из гидросистемы.
Зарулив к бензозаправщикам, пилот заглушил двигатели, и направился к открытой борттехником двери, но выйти не смог. Поговорив с кем‑то, я еще не отошел от перелета и в ушах гудело, поэтому не слышал о чем общался капитан, после разговора он вернулся на место. Через открытую дверь виднелись бойцы госбезопасности с автоматами наизготовку.
– Мы под арестом? – поинтересовался у меня один из бойцов.
– Вряд ли, скорее всего все из‑за секретности. Пойду, узнаю, что им за приказ отдали.
Когда я приблизился к закрытой техником двери и открыл ее, на меня посмотрел стоявший рядом командир, лейтенант, если судить по погонам. Узнал меня сразу, поэтому вежливым, но непреклонным тоном попросил вернуться обратно в салон.
– Даже отлить нельзя? – удивился я.
– Приказ, – развел руками летеха. Бойцы рядом с интересом разглядывали меня, будь у них фотоаппарат, и отсутствовал строгий и исполнительный командир, уверен, попросили бы сфотографироваться групповым снимком.
– Ясно. Приказ так приказ, – ответил я.
Вернувшись на свое место, ответил на вопросительные взгляды бойцов.
– Дозаправка и сразу взлет. Даже до ветру не разрешают, так что если кому не терпеться, то могут дать ведро.
Ведро все‑таки потребовалось, не все успели сбегать перед взлетом. Я опытный, успел, мне было не нужно.
Открыв клапан нагрудного кармана, пошвырялся в ней и достал плитку шоколада из набора сухпая. Содрав с половины фольгу, отломил и протянул сидевшему рядом бойцу, велев:
– Делись с ранеными.
Остальное мы умяли с Толиком, пока шла заправка.
– Там тебе кто‑то рукой машет. Летчик, – произнес вдруг Толик. Он с интересом рассматривал в иллюминатор работу запасного полка.
Повернувшись, к своему удивлению в летчике я опознал Степку Микояна. Заметив, что я обратил на него внимание, он стал делать особые знаки.
– Это он нас сопровождает, – пояснил я Толику.
Заметив наше общение, к Микояну направилась пара бойцов и командир, вынудив Степку вернуться к своему «ястребку», около которого стояли еще несколько летчиков. Из‑за расстояния я их не смог опознать, но вроде один из них был Кожедуб. Такую фигуру у нас в полку имел он один.
Через пятнадцать минут снова взревели моторы самолета и мы пошли на взлет. Причина задержки оказалась в шасси, капитан успел нажаловаться на нее, и местные техники возились с неисправностью. Отремонтировать, как я понял, не смогли, но заправили систему жидкостью, до Москвы должно было хватить.
Меня в этой ситуации немного возмутило отношение к раненым. Когда фельдшер выглянул и попросил вызвать врача, у одного открылось кровотечение, ему только принесли перевязочные материалы и все. Это наводило на некоторые размышления.
Летели мы не больше часа, когда снова пошли на посадку.
– Москва, прибыли, – опознал я город внизу.
Не все из бойцов были или видели столицу СССР, поэтому когда мы нарезая круги снижались, все иллюминаторы были заняты. Свой пришлось уступить Толе, я то видел когда патрулировал над городом, а ему интересно.
Сели тоже удачно, без аварий. Пока самолет катился, притормаживая, я по тюкам и баулам пробрался к кабине, мне хотелось посмотреть, кто и как нас встречает.
