ZJ - Unknown
Я открываю поисковик в телефоне.
— Посмотрим, что она значит. Я довольно хорошо справляюсь с гуглом. — Следующие пару минут я ищу всевозможные значения деревьев и леса. Только думаю, что что-то нашел, как девушка забирает у меня мобильный и кладет на стол.
— Вставай. Мы идем в туалет. — Она хватает меня за руку и стаскивает со стула.
— Вместе?
— Ага.
Я смотрю ей в затылок, затем снова на пустой столик. «Какого…»
— Быстрее! — кричит она через плечо.
Я следую за ней по коридору в туалет. Она открывает дверь в женский и заглядывает.
— Тут одна пустая кабинка.
Я косо смотрю на мужской, который ничем не хуже. Зачем ей…
— Силас! — Чарли хватает меня за руку и толкает вперед. Я отчасти жду, что она обхватит мою шею и начнет меня целовать…
«Зачем еще нам быть здесь вместе?»
— Снимай футболку.
Я перевожу взгляд с одежды на нее.
— Чем… мы будем заниматься? Я себе это немного не так представлял.
Она стонет и тянет за ворот моей кофты. Я помогаю снять ее, и девушка говорит:
— Я хочу посмотреть, есть ли у тебя татуировка, дурень.
Я выпускаю воздух.
Чувствую себя восемнадцатилетним, у которого взбухли яйца. Хотя, в каком-то смысле…
Она поворачивает меня и ахает, увидев отражение в зеркале. Ее взгляд сосредоточен на моей спине. Мышцы напрягаются под ее касанием, когда девушка проводит пальцами по плечам. Она обводит небольшой круг. Я закрываю глаза и пытаюсь контролировать пульс. Внезапно чувствую себя пьянее всей той толпы с Бурбон-стрит. Хватаюсь за раковину, ибо ее пальцы… моя кожа.
— Господи, — стону я, опуская голову. Сосредоточься, Силас!
— Что такое? — спрашивает Чарли, прекратив осмотр татуировки. — Тебе больно?
Я смеюсь, поскольку ее руки уж никак не вызывают у меня чувство боли.
— Нет, Чарли. Не больно.
Мой взгляд встречается с ее в зеркале, и она смотрит на меня пару секунд. Когда до нее наконец доходит, девушка отворачивается и убирает руки. Ее щеки краснеют.
— Надень кофту и возвращайся за столик, — приказывает она. — Мне нужно в туалет.
Я отпускаю раковину и глубоко дышу, натягивая кофту через голову. По пути к столику я вспоминаю, что так и не спросил, что у меня за татуировка.
— Жемчужное ожерелье, — говорит она, садясь на место. — Черное. Примерно шесть дюймов в диаметре.
— Жемчужное?!
Она кивает.
— Типа… украшение?
Девушка вновь кивает и делает глоток воды.
— У тебя на спине татуировка женского украшения, Силас. — Она улыбается. — Очень в стиле лесоруба.
Чарли явно наслаждается ситуацией.
— Да. А у тебя вообще деревья! Нечего тут язвить. А то термиты заведутся.
Она смеется, что вызывает у меня улыбку. Девушка помешивает трубочкой напиток и смотрит на стакан.
— Зная себя… — пауза. — Вернее, зная Чарли, она бы не сделала тату, если бы оно не значило что-то важное. Что-то, что никогда ей не надоест. Что-то, что она никогда не перелюбит.
Два знакомых слова выделяются в ее предложении.
— Никогда-никогда, — шепчу я.
Она смотрит на меня, узнав фразу с видео, и наклоняется.
— Думаешь, это имеет какое-то отношение к тебе? К Силасу? — Девушка качает головой, отрицая мое предположение. Я начинаю копаться в телефоне. — Чарли не была бы столь глупой, — добавляет она. — Она бы не нарисовала на коже что-то, относящееся к парню. Кроме того, причем ты к деревьям?
Я нахожу то, что искал, и изо всех сил стараюсь сохранить лицо, расплывающееся в самодовольной ухмылке. Наверное, не стоит так на нее смотреть, но ничего не могу поделать. Я вручаю ей мобильный, и она зачитывает вслух слова с экрана:
— С греческого имя означает «лес» или «деревья». — Она поднимает голову. — Так это значение имени?
Я киваю «Все еще самодовольно».
— Читай дальше.
Она опускает текст, и ее губы приоткрываются.
— Происходит от греческого слова — Силас. — Она закрывает рот и напрягает челюсть. Затем возвращает телефон и прищуривается. Ее голова медленно качается из стороны в сторону. — Она сделала тату с твоим именем?
Как и ожидалось, у нее разочарованный в себе вид.
Как и ожидалось, я чувствую триумф!
— Ты сделала тату. Оно на тебе. Твоей коже. Мое имя. — Не могу сдержать улыбки. Она закатывает глаза, но тут нам приносят еду.
Я отставляю тарелку в сторону и ищу значение ее имени. Ничего связанного с жемчугом не появляется. Через пару минут она вздыхает.
— Попробуй Маргарет. Это мое второе имя.
Я зачитываю результат вслух:
— Маргарет — с греческого означает «жемчужина».
Откладываю телефон. Не знаю почему, но чувствую себя победителем, будто выиграл спор.
— Хорошо, что ты придумываешь мне новое имя, — говорит она, как бы между делом.
«Новое имя, ага, ну конечно!»
Я ставлю перед собой тарелку и беру картошку. Затем подмигиваю.
— Мы заклеймены. Ты и я. Мы так влюблены, Чарли! Чувствуешь? От меня твое сердце бьется быстрее?
— Это не наши тату!
Я качаю головой.
— Заклеймены, — Я поднимаю указательный палец и указываю себе за плечо. — Прямо здесь. Навсегда.
— Боже, — стонет она. — Заткнись и ешь свой чертов бургер.
Я ем. Но улыбка так и не сходит с моих уст.
— Что теперь? — спрашиваю я, откидываясь на сидение. Она едва притронулась к еде, а я только что побил рекорд по поеданию своей.
Девушка поднимает взгляд, и я вижу трепет в ее выражении: она уже приняла решение, но не хочет делиться им со мной.
— Что такое?
Она прищуривается.
— Не хочу, чтобы ты, умник, комментировал мое следующее предложение.
— Нет, Чарли, — тут же говорю я. — Сегодня мы не обвенчаемся. Татуировок пока достаточно.
На этот раз она не закатывает глаза. Чарли вздыхает и прислоняется к спинке стула.
Ненавижу эту реакцию. Мне куда больше нравилось, когда она закатывала глаза.
Я накрываю ее ладонь своей и поглаживаю ее пальцами.
— Прости. Сарказм помогает мне сделать ситуацию менее пугающей. — Убираю руку. — Что ты хотела сказать? Я слушаю. Обещаю. Слово лесоруба!
Она смеется, и я чувствую облегчение. Девушка ерзает на сидении и начинает снова возиться с трубочкой.
— Мы проходили мимо нескольких… лавок таро. Я подумала, может, стоит сходить на сеанс к гадалке?
Я решаю промолчать. Просто киваю и достаю бумажник из кармана. Кладу деньги на стол и встаю.
— Согласен, — тянусь за ее рукой.
Вообще-то, я не согласен, но меня мучает совесть. Эти два дня измотали нас, и она устала. Последнее, что я могу сделать, это облегчить ей задачу, несмотря на то, что этот фокус-покус ни в коем случае нас не просветит.
Мы проходим мимо пары лавок по пути, но Чарли каждый раз качает головой. Не знаю, что она ищет, но мне нравится с ней гулять, потому не жалуюсь. Она держит меня за руку, и иногда я приобнимаю ее, когда дорога становится слишком узкой. Не знаю, заметила ли она, но я специально вел нас по особо узким тропкам. Как только на горизонте появляется толпа, я рвусь в самую гущу. В конце концов, Чарли — мой запасной план.
Через полчаса мы доходим до конца Французского квартала. Толпа редеет, лишая меня повода обнять девушку. Некоторые магазины уже закрылись. Мы доходим до улицы Святого Филиппа, и она замирает перед витриной арт-галереи.
Я становлюсь рядом и смотрю на освещенные экспонаты. С потолка свисают пластмассовые части тела, а на стене прикреплено огромное металлическое море. На главной витрине лежит небольшой труп — в жемчужном ожерелье.
Чарли стукает пальцем по стеклу.
— Смотри, это я! — она смеется и сосредотачивается на чем-то другом.
Я больше не смотрю на труп или магазин.
Я смотрю на нее.
Свет из галереи освещает ее кожу, из-за чего та сияет, как у ангела. Мне хочется провести рукой по ее спине и нащупать крылья.
Ее взгляд скользит по предметам за окном. Каждый экспонат вызывает восторг. Нужно будет привести ее сюда, когда галерея откроется. Даже представить не могу, какой у нее будет вид, когда она еще и потрогать их сможет.
Она еще с пару минут разглядывает магазин, а я ее, сделав два шага назад и останавливаясь за девушкой. Теперь, узнав о его значении, я вновь хочу посмотреть на тату. Беру ее за волосы и кладу их на плечи. Отчасти ожидаю, что Чарли хлопнет меня по рукам, но она лишь резко втягивает воздух и смотрит на ноги.
Я улыбаюсь, вспоминая свои ощущения от ее касаний. Не знаю, чувствуем ли мы одно и то же, но она не шевелится, позволяя моим пальцам скользнуть ей за ворот.
Я сглатываю и задумываюсь, всегда ли она имела надо мной такой эффект.
Опускаю футболку и смотрю на ее татуировку. Живот скручивает от жалости, что мы не помним прошлое. Я хочу знать, как мы пришли к такому серьезному решению. Хочу вспомнить, кто это предложил. Как она выглядела, когда игла впервые коснулась ее кожи. Что мы чувствовали по окончании.
