Мила Серебрякова - Три с половиной любви
У дома Карасевых Ката наткнулась на перемазанного мазутом Кольку. Раскрасневшийся мальчуган сидел на корточках возле крыльца и возился со своим велосипедом.
– Привет. – Катарина потрепала Кольку по выбеленным солнцем волосам.
– Здрасте, – недовольно буркнул мальчишка.
– Как дела?
– Не очень. Болт не откручивается, – Колька пнул велик ногой. – В прошлый раз попросил отца его закрутить, так он закрутил насмерть.
– Дай-ка мне ключ, – попросила Катарина.
Колька почесал щеку, усмехнулся и махнул рукой.
– Вы не справитесь, тут нужна мужская сила, только руки перепачкаете.
– Посмотрим. Давай ключ.
Протянув инструмент, Колька сложил руки на груди и стал с усмешкой наблюдать задействиями Копейкиной. Куда она лезет, думал пацан, наверное, впервые в жизни видит ключ, а туда же.
А Катка тем временем засучила рукава и принялась за дело. Первая попытка успехом неувенчалась, как, впрочем, и вторая. Но зато с пятого раза упрямый болт сдался. Катарина ликовала. Победоносно взглянув на Кольку, она спросила:
– Ну как?
– Класс! – воскликнул мальчуган. – Спасибо. Не думал, что у вас получится, вы такая… Худая.
– Ты меня недооценил, дальше-то сам справишься?
– А то, я его не первый раз разбираю. Сейчас заменю две спицы, а потом цепью займусь.
– Коль, а папа дома? – быстро спросила Ката.
– Дома, проходите.
Но подниматься на крыльцо Катка не спешила. Сев на корточки рядом с Карасевым-младшим, она тихо проговорила:
– Я надеюсь на твою помощь. Дело касается Геннадия Самойлова.
Колька напрягся.
– А чего я могу сделать-то, чем помочь?
– Коль, это ведь ты первый обнаружил Самойлова у дома Амбарцумянов?
– Угу, – не без гордости кивнул мальчишка. – Я.
– Можешь рассказать подробно, что именно ты видел?
Обтерев вспотевшее лицо носовым платком, Колька покосился на калитку.
– Я пошел в поселок, потому что отец попросил отнести дяде Гене отвертку. Когда подходил к крыльцу Амбарцумянов, увидел, что кто-то лежит на полу. Сначала я даже не понял кто. Потом смотрю, это дядя Гена, я подумал, что он опять напился и заснул, а когда подошел ближе, заметил кровь.
– И что ты сделал?
Колька смутился.
– Я испугался и закричал, – мальчик опустил голову. – А чего такого, вы бы тоже заорали, увидев мертвеца.
– Разумеется, заорала бы, – кивнула Катка.
– На крики прибежали Нинель Викторовна, Марта Анатольевна и эта, чокнутая… Розалия Станиславовна. Ой, – Колька покраснел, – простите. Она ведь ваша мама, да?
– Она мать моего мужа.
– Простите, – повторил парень. – Розалия Станиславовна сказала, чтобы я шел домой. Больше я ничего не видел.
– Коль, а когда ты подходил к коттеджу, ты никого не заметил?
– Вроде никого.
– Вспомни, может, все-таки кто-то проезжал на машине или шел навстречу. Коль, это очень важно.
– Нет, никого не было. Только Дерек сидел по ту сторону забора.
– Дерек?
– Ага. Он смотрел на меня, я еще рукой ему махнул.
– Ладно, чини свой велик, не буду мешать. – Ката поднялась на крыльцо и обернулась. Колька смотрел на нее широко распахнутыми глазами.
При виде Копейкиной Надежда Карасева – полная женщина с добрым веснушчатым лицом и на удивление шелковистыми, медового оттенка волосами – озарилась приветливой улыбкой. Но ее карие, чуть раскосые глаза оставались серьезными. Смахнув со лба завитушку, жена Вячеслава быстро коснулась щеки и потупила взор.
Все ясно, не иначе как Славка опять дал волю кулакам. Ни для кого не являлось секретом, что время от времени Карасев поколачивал супругу, учил, так сказать, уму-разуму. И если многих данный факт приводил в бешенство, то, к большому сожалению, сама Надежда относилась к побоям мужа философски.
– Бьет, значит, любит, – говорила она, нервно теребя в руках мокрый от слез платок.
Поняв, что время визита выбрано неудачно, Ката виновато пролепетала:
– Надежда Георгиевна, я, наверное, помешала.
– Да нет, – неуверенно прошептала Карасева. – Чему мешать-то?
– Хотела поговорить с Вячеславом… И с вами, – добавила Копейкина после непродолжительной паузы.
– Проходи, только… – Надя нагнулась ближе к Катке, – Славка уже немного принял, ты внимания не обращай, если он материться начнет.
В просторной светлой комнате Карасева кивнула на стул:
– Садись, а я Славке скажу, чтобы штаны надел, он по дому в одних трусах разгуливает. – Надя скривила губы в ухмылке. – Зрелище не для слабонервных.
Минуту спустя в комнате появился Карасев, как всегда – во всей красе. Поддатый. Помятый. Небритый. Остановившись в дверях, он зевнул и обратился к Катке в свойственной ему манере:
– О, Катюха, ты какими судьбами к нам забрела?
– Ката, – поправила мужа Надежда. – Ее зовут Ката. Сколько раз тебе говорить, неужели трудно запомнить?
– Не гунди, и так башка трещит.
– Пить надо меньше.
– На свои пью, не на твои. Я заработал, я и пропил. Поняла?
– У тебя, между прочим, семья есть. Сын растет, посмотри, в чем парень ходит, соседям стыдно в глаза смотреть.
– А ты не смотри.
Понимая, что вот-вот в славном семействе вспыхнет очередная ссора, Ката решила вмешаться:
– Вячеслав, примите мои соболезнования. Я знаю, что Геннадий был вашим другом.
– Он был моим лучшим другом, – буркнул Карасев. – Мы с ним и Ромкой не один пуд соли вместе съели. Вот ты девка умная, скажи, какая сволочь Генку прибила?
– Я как раз пришла поговорить о Самойлове.
– А чего о нем говорить, здесь делать что-то надо, а не болтать.
– Так я и делаю, – выпалила Катарина. – Я провожу собственное расследование.
Вячеслав переглянулся с Надеждой.
– Расследование? Погоди, так ты че, в мусарне работаешь?
– Слав! – шикнула Надя.
– Отстань, – Карасев сканировал Катку взглядом.
После того как Катарина отрицательно замотала головой, Вячеслав рухнул в продавленноекресло.
– Если ты не в ментовке, как дело расследовать собираешься?
– Своими силами.
– Оба-на! Как Анискин, фигачить будешь?
Совсем зажрались в своих коттеджах, думал Вячеслав, таращась на Копейкину. Живут в свое удовольствие, денег не считают, от безделья маются, так еще в детективов играть надумали. Уроды! Да какой из этой идиотки детектив? Она и слона в ванной комнате не найдет. Сидела бы дома, дура, и не рыпалась.
Вслух же Карасев сказал совсем другое:
– Ну-ну, попробуй. Хотя вряд ли что у тебя получится. Ты ж баба!
– Зря вы меня недооцениваете. Однажды мне удалось спасти от тюрьмы мужа подруги, – ответила Катка, пристально глядя на Карасева. – Его обвиняли в убийстве соседки. Оба были неравнодушны к алкоголю, выпили, закусили, потом заснули. Когда он проснулся, оналежала на полу в крови [3 - История описана в романе «Завещание английской тетушки».].
– Ужасно! – прошептала Надежда.
Вячеслав сглотнул.
– Так я чего… Я ничего… Пробуй. Расследуй.
– Для начала мне необходимо узнать как можно больше сведений о Геннадии. Важна любая мелочь. Когда вы виделись с Самойловым последний раз?
– За день до убийства и виделись. Я зашел к нему вечерком, неплохо посидели, выпили пивка.
– А я видела его за пару часов до убийства, – пискнула Надежда.
– Где?
– Здесь, в деревне. Я из магазина возвращалась, а Генка навстречу шел. Поздоровались, поговорили пару минут, он сказал, что в поселке для него нашлась работа, вроде собирался кому-то стекло вставлять.
– Точно, – подтвердил Карасев, – он и мне говорил. Вечером вчера просил отвертку, а днем я Кольку послал, чтобы отнес. Колька Генку и обнаружил.
– Надежда Георгиевна, а вы случайно ничего странного не заметили в поведении Самойлова?
– Он трезвый был. Обычно всегда навеселе, а тут трезвый как стеклышко. Непривычно его таким видеть было.
– Непривычно ей, – вспыхнул Карасев. – Много ты понимаешь, да Генка – золотой мужик.
– Я не спорю, но пил он по-черному.
– От горя.
– Сколько лет прошло, а он все не просыхал.
– Слушай, уйди отсюда, не зли меня. А убийцу Генки надо искать среди тех, у кого он ишачил за гроши. Вы ж там все зажрались, по десять раз в год за границу мотаетесь, задницы свои на пляже греете, а Генке за грязную работу копейки платили. Что, скажешь нетак?
– Геннадий никогда у меня не работал.
– У тебя, может, и не работал, а у соседей твоих частенько жилы рвал.
– Кат, он пьяный, не обижайся. – Надежде было стыдно за мужа и жутко неудобно перед Копейкиной. – А ты прекрати злость свою на всех изливать. Работал бы, как люди, и жил бы по-человечески.
