Сулхан Саба Орбелиани - О мудрости вымысла
Против того места, где мы сидели, заревел верблюд. Человек, которому брили голову, сказал:
— Видно, ему тоже бреют голову, вот он и ревет так горестно.
Мы засмеялись и заставили еще одного бриться. Измученный до крайности неловким цирюльником, он вынул пять бисти, дал ему и сказал:
— Знаю, живым мне от тебя не уйти. Не хочу, чтобы плата за твой труд осталась за мною и чтобы этот долг тяготел надо мною на том свете.
Цирюльник принялся за третьего. Он до крови порезал ему голову и приложил вату, чтобы остановить струящуюся кровь. Порезал еще в одном месте и снова приложил вату. Примерно в десяти местах изрезал он ему голову и всюду прикладывал вату. Когда цирюльник обрил половину головы, тот человек не позволил ему трогать другую половину и сказал:
— На одной половине моей головы ты посеял хлопок, оставь мне другую под дыни.
Мы смеялись и насильно заставили бриться всех, кто отказывался.
Он принялся брить четвертого. Когда тот дошел до крайнего изнеможения, я спросил его:
— Сколько вас, братьев?
— Шестеро нас, если этот человек отпустит меня живым, а если нет, останется пятеро.
Пятого он изрезал во многих местах и всюду прикладывал вату. Тот дал ему два гроша. Цирюльник оказался человеком остроумным и сказал ему так:
— Одной только ваты я истратил на твою голову на пять бисти. а ты даешь мне два гроша.
Мы смеялись, рассказывали друг другу пережитые приключения.
Цирюльник принялся брить меня; мне тоже пришлось нелегко, по я не показал виду. Когда он кончил, я дал ему сколько следовало и поблагодарил:
— Пусть души твоих родителей упокоятся так, как я был спокоен во время бритья.
Товарищи стали меня упрекать:
— Сухая ослиная шкура заревела бы от боли, а ты еще благодаришь,
Я ответил им так:
— Если бы я отказался бриться, вы бы все равно меня заставили. Этот человек сохранит ко мне признательность, а я ведь проклял его родителей.
Они спросили меня:
— Как так? Я ответил:
— Если души его родителей упокоятся так же, как я был спокоен во время бритья, какие же страшные муки предстоят им в аду?
Мы выпили вина, попировали всласть, и я отправился дальше.
78 ИТАЛЬЯНСКИЕ ЖИВОПИСЦЫ
Пришел я в один итальянский город. Увидел меня некий живописец и позвал к себе. Он был старшим среди всех живописцев. Пробыл я у него месяц. Приглашали нас всюду вместе.
Раз позвал нас один живописец. Он нарисовал на косяке окна чернильницу и в ней очинённое перо. Всякому могло показаться, что там и в самом деле стоит открытая чернильница.
Был там еще один очень хороший, гордый своим мастерством живописец. Хозяин сказал ему;
— Потрудись, брат, подай чернильницу, а другой раз и я тебе услужу.
Живописец встал, — он думал, что перед ним настоящая чернильница. — протянул руку, коснулся стены и очень смутился. Мы засмеялись.
В другой раз нас позвал к себе этот самый живописец. Тот, у которого мы были в прошлый раз, позабыл о происшествии с чернильницей. А нынешний наш хозяин нарисовал на стене раскрытую настежь дверь. Могло показаться, будто эта дверь ведет в другую комнату.
Мы пили вино, живописцы из-за чего-то заспорили. Хозяин сказал тому, который нарисовал чернильницу:
— Бросьте спорить, правда об этом написана в моей книге.
Тот спросил:
— Где эта книга? Хозяин указал на дверь и сказал:
— В той комнате, возьми поскорее и посмотри. Живописец поспешно встал, хотел войти в ту комнату,
но натолкнулся на стену и ушиб голову.
Хозяин сказал ему:
— Плоховато я тебя угостил, но выучиться рисовать такие чернильницы, как твоя, можно вот в такой комнате, как эта.
Мы выпили еще вина и разошлись.
Позвал нас еще один живописец. Он усадил нас, а рядом была у него еще другая комната. Там нa жести он нарисовал водоем. Взглянув, гость мог подумать, что он полон воды.
Хозяин подзывал живописцев одного за другим, совал стакан в руку и говорил:
— Поди, брат, зачерпни воды и дай сюда.
Входя, они думали, что перед ними и в самом деле вода. Стаканы ударялись о железо и разлетались вдребезги, а они, смутившись, тайком ускользали в другую дверь.
Был среди них один живописец, человек большого ума. Хозяин протянул ему стакан и послал за водою, но тот догадался, что за этим кроется какая-то хитрость.
Потрогал рукою — оказалась жесть. Тут же поблизости лежали кисти и краски живописца, и он нарисовал на жести собаку, будто бы утонувшую в водоеме.
Художник возвратился и сказал хозяину:
— Кто-то бросил в водоем дохлую собаку. Воду нельзя пить, поэтому я не зачерпнул.
Мы пошли, посмотрели, полюбовались. Пили вино. Мне очень поправилось их искусство.
Потом нас позвал еще один живописец. Он как-то увидел жену своего товарища и нарисовал ее портрет, так что его нельзя было отличить от нее самой. Мы уселись возле портрета. Затем он позвал ее мужа. Вошел тот и увидел — жена его сидит с нами. Человек оп был вспыльчивый, подумал, что это в самом деле его жена, и, ничего не соображая в ярости, кинулся, чтобы ее ударить. Размахнулся и попал кулаком в стену. Мы много смеялись.
И так мы провели там целый месяц.
— Покинул я эти места. Повстречались мне какие-то три человека. Они сидели среди поля на перекрестке. Оказалось, что они тоже впервые повстречались друг с другом и побратались. Они плакали и ругали своих жен. Я подошел к ним и спросил:
— Какая с вами приключилась беда?
Они ответили:
— Сойди с коня, присядь, мы тебе расскажем. Первый из них рассказал:
79 ЗАВИСТЛИВАЯ НЕВЕСТКА
Был у меня брат, любимый, послушный, милый моему сердцу. Его жена была красивее моей. Из-за этого моя жена стала злиться и враждовать с нею: «Зачем она кра-. сивее меня?»
Пристала она ко мне:
— Заставь брата прогнать жену или разделись с ними. Но брат не захотел отпустить жену, и мы расстались.
Теперь я скитаюсь, как нищий. Второй рассказал:
80 ПШЕНИЧНАЯ КАША
Нас было четверо братьев, все мы были женаты. Привязалась ко мне жена, говорит:
— Если ты разделишься с братьями, я приготовлю тебе хлеб с хлебом, вот какая я жена!
Она ни днем, ни ночью не давала мне покоя, Я отделился от братьев и сказал:
— Теперь приготовь мне хлеб с хлебом.
Она сварила пшеничную кашу, поставила передо мною, сунула мне в руку хлеб и сказала:
— Вот тебе хлеб с хлебом.
Я очень грустил, уйдя от братьев. Жена же стала меня упрекать, говоря:
— Я ненавидела твоих родных и отделалась от них, но ты-то зачем послушался меня и ушел от братьев?
Она меня же бранила, и тогда я покинул ее. Нет у меня братьев, и вот я пришел сюда, печальный. Третий рассказал:
81 ОГОНЬ «СЕЛ-ДА-ПЕРЕСЕЛ»
Было пас восемь братьев. Пристала ко мне жена:
— Разделись с братьями, и я тебя так возвеличу, что разведу тебе огонь «сел-да-пересел».
Не стало у меня сил ей противиться, отделился я от братьев. Дело было зимою. Усадила меня жена и разожгла огонь. Принесет соломы и кинет в огонь, солома — разгорится, я отодвинусь, а как станет холодно, снова сажусь поближе к огню. Вот как она со мною поступила. Спросил я ее:
— Что же это такое? Она ответила:
— Я же тебе сказала, что разведу огонь «сел-да-пересел», вот он и есть.
С тех пор я скитаюсь с мукою в сердце.
Сказали они мне:
— Расскажи-ка и ты про свою жену и братьев. Я ответил:
— У меня их нет.
Они обругали меня и прогнали:
— Зачем же ты слушал про наш позор?
Покинув те места, я пришел в город Муками. Увидел меня один врач, главный над всеми врачами. Он приютил меня, устроил пир в мою честь. Созвал всех врачей и сказал им:
— Кому из вас пришлось лечить или видеть тяжелейшую болезнь, расскажите моему гостю, может быть это его позабавит и будет ему приятно.
И первый рассказал:
82 ВРАЧ, КОТОРЫЙ КУСКОМ МЕДИ ПОЧИНИЛ ЧЕРЕП
Враги окружили во время сражения одного человека и так раздробили ему череп, что кость уже не могла срастись. Я вынул разбитую кость и заменил ее кусочком меди. Все срослось, и этот человек долго жил.
Второй рассказал:
83 ВРАЧ, КОТОРЫЙ ИСЦЕЛИЛ КРОВОПУСКАНИЕМ
Дядя мой был очень искусный врач. Сидел он как-то на балконе, внизу перед домом была площадь. Проскакал мимо какой-то юноша. Врач только взглянул па него сверху и сейчас же послал вдогонку человека, приказав сказать так:
— Вскрой себе па руке жилу, не то тебя задушит кровь. Юноша осыпал посланца бранью и подосадовал на врача. Но едва он приехал домой, как у него случился прилив крови, и он был па волосок от смерти.
Мой дядя подоспел к нему как раз во- время. В доме стоял плач. Дядя вошел, удалил плачущих, вскрыл больному жилы на обеих руках и выпустил много крови. Тот человек выздоровел и с тех пор превозносил его мудрость и знания.
