Татьяна Харитонова - Правый
-Надо написать заявление на имя директора лагеря. Вот только деньги за путевку…
-Не надо никаких денег. Ася, иди за вещами, а я заявление напишу.
Ася помчалась к корпусу.
В комнате на кровати сидела Катя, читала какой то журнал.
-Кать, я уезжаю, за мной Любаша приехала?
-Все-таки, решила?
-Да.
Адрес оставь. Я тебе письмо напишу.
-Лучше ты мне свой, я не знаю пока, где я буду.
Катя оторвала краешек листочка из журнала и написала свой адрес.
-Пиши, а я тебе, напишу как мы здесь, как открытие прошло. Зря уезжаешь.
-Нет, Катя, мне домой надо, в Саратов. У меня там мама болеет, совсем одна. Одному ведь плохо, а если болеешь, еще хуже.
-А кто это за тобой, если мама в Саратове?
-Это? Это сестра.
***
-Сережа, что случилось?
-Ничего, мама, я поживу у тебя.
-Поссорились?
-Нет, просто я ушел.
-Как? Просто ушел. Ты что?
-Мам, не спрашивай! Зачем тебе?
-Я ведь твой самый близкий человек. Кому еще ты расскажешь?
-Мам! Не сейчас. Может позже. Не спрашивай.
-Опять уйдешь в свою комнату и спрячешься, как улитка?
Ушел.
-Господи, что еще? Ну почему. У меня не сложилось. Почему у моего единственного, любимого. Почему?
Аня заметалась по комнате, потом по кухне, поставила чайник, прошла к комнате сына:
-Сережа, может чаю?
- Не хочу.
-Сереж, можно к тебе?
-Мама, я не могу пока разговаривать. Мне надо побыть одному.
-Проблема в Лафуше?
-Проблема в нас.
***
-Богородица Дева, радуйся! Благодатная Мария, Господь с тобой!
Прости мои прегрешения, вольные и невольные. Покарай меня. Только мальчика моего, сына моего спаси! Не дай ему одиночества. Мы забыли о нем с отцом, всю жизнь решали что-то, спорили, мучили друг друга, а рядом тихо рос мальчик. Прости, Богородица, прости, что в храм его не водила, сама, как слепой котенок, не думала об истине, барахталась в суете. Прости, Богородица! Вырастила его, а любви, наверное, не дала настоящей. Вселяющей силу. Твоей. Опекала на ровном месте, не объяснила, не рассказала. Прости.
Аня тихо стояла в храме. Слезы лились у нее, а она их и не замечала. Вспоминала, как маленький Сережа весело смеялся. Растопырив ручонки, учился ходить, от мамы к папе. Счастливо смеялся, чувствуя руки родителей. Когда он перестал чувствовать их поддержку? Когда перестал смеяться? Когда забыли об ответственности перед сыном? Когда забыл муж, стал пить? Когда забыла она, превратившись в сварливую тетку? А он все это из-за закрытой двери. Так и вырос. Господи! Что у него в душе? Ведь никогда ни о чем. Никогда. Ни о чем. В чем он черпает силу? Ни веры, ни семьи. Господи, помоги!
Аня почувствовала ладонь на плече.
-Матушка, о чем ты? – рядом стояла женщина с удивительными добрыми глазами. Казалось, из них лился свет. Простое лицо, ни грамма косметики, платок.
-Обо всем. Жила не так. А теперь сын расплачивается.
-Нет. Каждый несет свой крест. А если душа плачет, помоги ей, исповедуйся, у нас батюшка, отец Роман, чудный человек. Исповедуйся, а завтра утром причастишься. Станет тебе легче, голубушка!
-Спасибо. Только я никогда не исповедовалась. Не знаю, как это.
-Видишь, как душа твоя истосковалась. Голубушка, лицо то мы умываем. А душу? Коростой покрывается, не пробиться.
-Да, наверное. Вы правы. Муж мой в водке ее отмачивает, бедную.
-Вот видишь?
-Скажите, ведь к исповеди надо готовиться.
-Бывает, что нужна скорая помощь, как тебе сейчас. Подойди к батюшке, спроси благословения. Он не откажет.
-Спасибо.
-Спаси Господи. – Женщина тихонечко отошла, стала поправлять свечи.
Из алтаря вышел батюшка. Аня несмело подошла.
-Батюшка, помогите мне!
-Как вас зовут?
-Анна.
- Что у вас случилось, Анна?
-Муж пьет. А я всю жизнь борюсь, ругаю. Доругалась до того, что он ушел, а теперь пьет в одиночку. Семья не сложилась. А теперь и сын страдает. Ушел от жены. Я себя виню. Я во всем виновата.
-Уныние и отчаяние оставьте. Нельзя опускать руки. А Бог не даст вам больше испытаний, чем вы сможете вынести.
-Батюшка, а что мне делать? С мужем?
-Молитесь. На земле живут кающиеся грешники, или не кающиеся. Праведники на небесах. Не судите его! Пить – смертный грех, и ваш гнев не легче. Принимайте его как есть.
-Батюшка, а как научиться жить в гармонии? Постоянно что-то нужно, суета сует. День за днем проходит в мыслях о приобретении. Только вот чего?
-Рай на земле нелегко дается. Рай – вещь трудная. Да и дается ли? Ведь Бог и не обещал рай на земле. Он просто за нас взошел на Голгофу. Взял наши грехи в надежде, что мы опомнимся. Он любит каждого, даже самого пропащего грешника. Он любит и вас, и вашего мужа не меньше. Поверьте.
-Моего мужа? За что его любить? Он ведь теряет человеческий облик, когда напьется.
- Любит, поверьте. И до последнего надеется, что он опомнится. Молитесь, Анна. Мы перестали чувствовать тонкие вещи, перешли на грубые ощущения. Нетерпимость – главное наше достояние, и даже не важно к чему. Вот вы про сына говорили. А сколько у вас детей?
-Один, батюшка.
-Вот и весь ответ! Однодетность – проблема наша. Вам бы семерых, Анна. И любовь свою на семерых разделить. Мужу пить было бы некогда. А вы на одного семипудовую любовь нагрузили. Сильный мужчина может быть воспитан только в многодетной семье. Мы просто расплачиваемся, Анна.
-Это же ужасно, батюшка! Почему Бог попускает, чтобы так было? Он же всемогущ. Он может все. На все его воля? Где справедливость?
-Знаете, Ефрем Сирин как-то сказал: «Не называй Бога справедливым. Он не справедлив. Иначе мы бы все были в аду. Бог не наказывает никого. Человек сам выбирает: ад или рай».
-Спасибо, батюшка.
- Спаси вас Господи, Анна. Я вам молитвослов хочу подарить. Возьмите и молитесь. Во все века православные в молитве. Душу очищают. И на исповедь приходите. Обязательно. Подготовьтесь и приходите.
Анна вышла из храма. Стало так легко. Как будто груз упал. В сумочке молитвослов. Как будто тепло на нее пролилось. Поверилось, что все будет хорошо, что она со всем справится. Решение пришло само – поехать к Лафуше, обо всем поговорить по-женски, растопить этот лед отчуждения и непонимания между ними. Троллейбуса ждать не пришлось. Он как по заказу остановился рядом с Аней. Усталая билетерша двигалась по салону.
-Предъявляем проездной или деньги.
Подошла к Ане. Лицо усталое, в глазах серая тоска.
Аня вспомнила глаза женщины из храма, улыбнулась:
-Устали?
-Что?
-Устали, наверное?
Женщина замерла на секунду. Лицо стало мягче и, наконец, осветилось улыбкой:
-Устала, как волк. Одно и то же целый день. Билеты, билеты.
-А вы улыбайтесь почаще. Я пробую, и усталость уходит. Правда. Возьмите за билет. Вы, когда улыбаетесь, молодеете лет на десять, это точно.
-Шутите, какая тут молодость. Бабушка уже. Одна внука поднимаю. Разве ходила бы по этому вагону?
-Счастливая! У вас внук. А я вот никак бабкой не стану.
-Станете. Куда денетесь. Очень скоро станете!
-Точно? – Анна счастливо засмеялась.
-Точно! – женщина улыбнулась в ответ.
-Выхожу, моя остановка, спасибо вам. И здоровья!
Аня вышла из троллейбуса.
-Надо же, как мало надо для счастья, просто улыбнуться, сказать человеку доброе слово. Правда батюшка сказал, огрубели, перестали чувствовать тонкие вещи. Ругаться – пожалуйста. Радоваться? А с чего? Да просто так. Потому что живем. Подняла глаза. У Лафуши на втором этаже горел свет. Хорошо, значит дома. Зашла в магазинчик, купила торт. Поднялась на второй этаж. Позвонила.
-Кто там?
-Анна Петровна.
Открыла. Осунувшаяся, бледная.
-Здравствуй, Лафуша. А я к тебе. Ничего, что без приглашения?
-Что вы, Анна Петровна. Проходите.
-Любочка, кто там? - из ванной под шум воды прозвенел детский голосок.
-Это ко мне, Асенька, мойся.
-Ты не одна?
-Нет. Это моя сестра. Я вам говорила. Мама болеет. А она пока у меня.
-Ну и хорошо. Ставь чайник. Я тортик купила, сейчас и познакомимся.
-Любаша, помоги мне голову помыть!
-Извините, Анна Петровна. Я сейчас. Она не справится сама. Волосы длинные.
-Иди, иди, а я пока на стол накрою.
Чайник вскипел, зазвенел свистком. Аня поставила три чашки, сахар, варенье абрикосовое, то, что привезла из отпуска. Вспомнилась Софья. Опять Софья. Как там она? И, правда, обещала позвонить. Телефон в сумке, в боковом кармане. Сегодня же и позвоню вечером.
- А вот и Ася. Знакомьтесь.
Из ванной комнаты по коридору шла девочка в халатике. На голове тюрбан из полотенца, маленькая Шахерезада из совсем не детских сказок.
Эпилог
Милый мой читатель. Вот и все. Я знаю, ты хочешь узнать, что же было дальше? Как и было обещано Анне, у нее появилась внучка, Асенька. Более того, в марте у Любаши родился Дмитрий. Софья долго лечилась, прожила еще три года и вместе со всеми радовалась рождению внука.
Дмитрий вырос. Стал художником. Он рисовал наш мир. Левую его половинку. Или правую. Не знаю. А еще Дмитрий писал стихи. Вот одно из них:
