Максим Бодягин - Машина снов
Девчонка вдруг коротко и резко хохотнула, схватила его за лезвие сабли и, срезая пальцы, воткнула остриё себе в живот. Потом она плюнула чёрной кровавой струйкой в лицо Хубилаю и завизжала что-то непристойное. Император с ненавистью поглядел на неё и крикнул:
— Умирать не давать! Пытать!
Марко подбежал к девчонке, опасаясь навлечь на себя тяжкий императорский гнев, но Хубилай молча ждал, что тот будет делать. Марко присел к девчонке, та погладила его по щеке, оставляя трёхпалый кровавый след, словно поцарапала кошка, зашелестела что-то нежное. «Маго Боло»… Её прохладный аромат ударил в голову молодому венецианцу… Марко обернулся к богдыхану, в нём вскипала ярость, кровь ударила в голову…
— Что вы делаете, Кубла-хан, она ведь ещё ребёнок! — заорал он вне себя от неизвестно откуда нахлынувшей злобы, с удивлением отмечая, что ещё никогда не чувствовал по отношению к Хубилаю ничего подобного.
— Ай! Тьфу, — с досадой сплюнул Хубилай и сильно ударил девчонку по голове рукоятью сабли. Соплюха потеряла сознание, её огромные чёрные зрачки закатились под веки, и белки выглядели жутковато, словно змеиные глаза. Очарование пропадало. Император жестом подозвал Марка. Венецианец оглянулся. Сотни лучников смотрели на него с каждой крыши. Он вбросил меч в ножны, в ответ они ослабили тетиву.
Марко присел к императору. Тот, по-стариковски кряхтя, залез в рот девчонке жилистыми пальцами, разрывая ей губы, и начал искать что-то в этой слизистой красной мгле, залитой кровью. Потом он снова выругался, сплюнул, оторвал у стоящего ближе всех охранника лоскут с платья, вытер руку и потом достал сухой тряпицей девичий язык.
— Ты когда-нибудь видел у женщины такой язык? — спросил Хубилай.
— Нет, — удивлённо ответил Марко. — Я не почувствовал… ничего.
— Конечно же, почувствовал! — усмехнулся Хубилай.
— О чем вы, повелитель?
Хубилай потянул девчонку за язык. Марко заметил, что он не просто разрезан пополам, что делало его немного похожим на змеиный, но ещё имеет необычайную для человеческого языка длину. Богдыхан осмотрел девочку и нашёл за ухом почти неразличимую жёлтую татуировку, обычно скрываемую густыми волосами. Охранники шарахнулись в стороны, делая оберегающие жесты, христиане крестились, язычники сплёвывали.
— Ты знаешь, что это такое?
— Нет, государь.
— А они знают. Даже последний недоумок из Золотой сотни знает, что это такое. А ведь они гораздо глупей тебя… Это лиса. Видишь, за ухом знак лисы? Тебе ведь было хорошо с нею?
— Очень, — покраснел Марко.
— А ты не удивлён, что за минувший год ты ни разу не взял в постель ни одной девицы из тех, что присылала тебе Хоахчин? Ты отвергал самых красивых женщин Тайду, а вот с этой плюгавой потаскушкой ты изменил памяти своей Пэй Пэй?! Господи Боже! Да даже я таких детей не насиловал!
— Я не знаю, что вам ответить, Кубла-хан, — Марко пылал от стыда.
— Ты виноват только в одном — в незнании. Не переживай, мой мальчик, просто теперь будешь вдумчивей, — сказал Хубилай, бросая девчонку в руки стражников. Потом он секунду подумал и, резко развернувшись, снёс ей голову. Охранник, державший её на руках, вздрогнул, но сабля императора была так быстра, что он не успел испугаться как следует. — Всё равно она ничего не расскажет. Цзы Чэня, жирную гадину — на допрос, спросите у него, как это лиса оказалась в Запретном городе? С каких это пор лисы стали заводиться среди караитов? Спрашивайте хорошенько. Да, ещё… главный вопрос: сколько их тут? У этой шлюхи должна быть хозяйка. Уж больно маленькая она. Вонючий лисёнок! А теперь — вина мне. Подмёрз я что-то. Совсем кровь стариковская не греет.
Хубилай опустился в услужливо поднесённое под навес кресло, поманил Марка к себе, жестом пригласил присесть рядом. Марко опустился на брошенную кошму, но охранники вынесли ему из опочивальни резной стул, сидя на котором он любил читать перед распахнутым окном с видом на пруд. Хубилай плеснул Марку немного вина в чашку, внимательно следя за лицом венецианца, пока тот пил. Марко, чувствуя напряжение, исходившее от богдыхана, пил нарочито медленно, хотя и знал, что перед этим вино проверят четыре раба. Но что такое монский яд? Кто знает? Марко буквально проталкивал сладкую сливовую влагу в сжавшееся горло. Да и чёрт с ним! «Семи смертям не бывать, а одной не миновать», — подумал Марко и допил всё одним жадным рывком. Остатки вкуса, заблудившиеся в сумраке дёсен и гортани, затаившиеся под языком, были чудесны. Какое крепкое вино! Напрягшиеся мышцы наконец-то расслабились, Марко потянулся и с удовольствием отрыгнул вкусный воздух.
Удостоверившись, что питьё не отравлено, император сделал несколько больших глотков прямо из горлышка кувшина и бросил:
— Принесите поесть! Будешь что-нибудь, мой мальчик?
— Спасибо, не хочется… Разве что ещё императорского вина…
— Жалко девчонку?
— Она была очень красивой, Кубла-хан.
— Да… они всегда красавицы. Опасные и обольстительные, — и, видимо, что-то вспоминая, Хубилай снова сделал длинный глоток.
— Они… колдуньи?
— Тёмные людишки считают их оборотнями, но это, разумеется, полная ерунда. Я разрешил и далее поддерживать слух о том, что полуженщины-полулисицы существуют, поскольку народный страх позволяет их ловить гораздо успешнее. Лисицы — это очень древняя даосская секта. Хотя многие даосы вообще не считают их последователями Дао. Лисицы используют накопленные даосами знания о внутренней алхимии человека для продления собственной жизни. И делают это мастерски, — император брезгливо поморщился, а потом вдруг рассмеялся. — Например, та лиса, что пыталась очаровать меня, выглядела почти подростком, но потом оказалось, что ей минуло сто двенадцать лет. Хорош я был, когда в постели такой старушки шептал ей нежности! Хоахчин пришлось тогда сильно потрудиться, чтобы вылечить меня от её чар. Эта девчонка пила твоё семя?
Марко густо покраснел, бросил быстрый взгляд на охранников. Те отвели глаза. Видимо, каждый живо представлял себя на месте Марка.
— Перестань, я же не отец тебе, — сказал император. — Могу поклясться могилой Тэмуджина, что каждый раз, когда ты готов был исторгнуть семя, она пила его!
— Вы правы, как всегда.
— Вот он, весь секрет, — довольно засмеялся император и шумно глотнул вина. — Сначала она наверняка опоила тебя, а потом очаровала. Они паразитируют на мужчинах. Они не просто обычные шлюхи или развратницы, их методы выверены тысячелетиями. К этому их готовят с детства. Они очень сведущи в устройстве человеческого тела, приготовлении зелий, снадобий и ядов. Каждая могла бы стать знаменитым лекарем, но. Их цель — полная власть над тобою. Они отбирают самых красивых девочек, потом слегка подрезают им язык и учат делать специальную гимнастику, чтобы он необычайно вытягивался, снова подрезают, снова вытягивают, и так многажды. Их также учат управлять внутренними мышцами влагалища, так что опытная лиса может сыграть на флейте, используя эти способности. Они втирают ученицам различные мази, способствующие развитию необычайной похоти, и учат их обольщать мужчин. Представь, любая лиса может языком дотянуться тебе до простаты! — хохотнул Хубилай, слегка захмелев.
— Так в чём же опасность? — улыбнулся Марко. — Наверняка это более чем просто приятно?
— Они выпивают тебя. Сначала семени становится всё меньше, а наслаждение возрастает, соединяясь с болью, потом ты уже не знаешь, больно тебе или сладко, потом вместо семени ты начинаешь исторгать кровь. Две-три недели — и ты мёртв, твоё имущество разграблено лисами, а твоя семья продана в рабство.
Марко поёжился, вспоминая ласки девочки. Её труп уже унесли со двора, ничто не напоминало о её настоящей природе, и Марко почувствовал, что в его воспоминаниях она всё же останется гибкой изящной красавицей, нежели опасной бунтовщицей, плюнувшей в императора.
— А библиотекарь… неужели он не знал об этой особенности собственной рабыни? Он ведь…
— …знает больше Великого хана? — засмеялся Хубилай. — Да, действительно, он знает куда как больше моего. Но он слеп… а мужчина в нём умер уже давно. У него не было шансов узнать обо всех талантах этой соплюхи. А она очень была к нему привязана. Старик заботился о ней, считая её несчастным ребёнком. Поэтому она его и не убила.
— Что?! — вскочил на ноги Марко.
— Она подменила яд, который ей дали заговорщики, и библиотекарь просто уснул. На днях, в сопровождении твоих отца и дяди, из Удан-шань прибудет даосский наставник, который быстро поставит библиотекаря на ноги.
— Зачем всё это?
— Подумай сам. Ты — мои глаза, мой самый быстрый и самый тайный посыльный, библиотекарь — мой мозг, кладовая всего, что я знаю, Ичи-мерген был моей силой, моими мышцами. Если вас убрать, то со мной остаётся только моя старая и беспомощная нянька, которая даже не сможет дать мне сиську, потому что там уже лет семьдесят как нету молока! — зло захохотал Хубилай. — Шераб Тсеринг что-то узнал, поэтому ему дали яд, сделанный в области Мон. Монцы сотни лет специализируются на производстве ядов. Когда пища разлагается на мутную и прозрачную фракции, монский яд обходит процесс переваривания и расходится по всему телу. Ни один лекарь не может обнаружить его. Есть яды, которые действуют в течение десяти лет, есть мгновенные. Ночные и дневные. Разные… Противоядия от них не бывает. Судя по тому, как йогин умирал, ему дали быстрый яд. Заговорщики могли просто побрызгать отравой в спальне или капнуть на абажур фонаря.
