Дмитрий Бондарь - Операция "Немыслимое".
— Мне кажется, здесь и объяснять нечего, — заявил Кросби. — Я жду настоящих вопросов, джентльмены!
Я вспомнил, где слышал фамилию Рейнарт — это Серый при нашей последней встрече передал мне кассету с его выступлением на какой-то конференции вроде нынешней. Но я так и не сподобился ее послушать. Зато теперь у меня появилась возможность пообщаться с ним живьем.
Сославшись попечителям, притащившим меня на этот шабаш, на разболевшуюся голову, я покинул собрание, успев попросить Тома, уже начавшего сопровождать меня всюду, передать мистеру Рейнарту мою визитку с приглашением звонить в любое время. Мне очень хотелось, чтобы этот молодой доктор экономики выступил бы с курсом лекций где-нибудь в МГУ, ЛГУ или Бауманке, чтобы избавить поколение молодых русских реформаторов от бесплодных мечтаний и верований в "волшебную руку рынка". Хотелось очень, но как ему об этом сообщить — я не имел представления. Глупо бы выглядело, когда бы известный спекулянт обратился к нему с предложением защитить экономику Советов от своего пагубного влияния. Ненатурально. Я бы на его месте не поверил в такие просьбы. Посчитал бы миллиардера ненастоящим, о чем раструбил бы повсюду, либо стал бы серьезно сомневаться в искренности его пожелания. Решил бы, что он хочет меня задвинуть в московские холода, чтобы не дать возможности выступать в Европе и Америке.
Поэтому я представился монархом маленькой Андорры, которого очень заинтересовало его выступление и который надеется с помощью нетрадиционного взгляда на развитие привести свой народ к процветанию. И это было едва ли не первым преимуществом, которое я получил от маленькой короны. Если мне что-то нужно будет сделать для России, я всегда смогу сослаться на политические интересы Андорры. Пока мне не укажут мое истинное место среди европейских монархов, я настоящий суверен моей маленькой страны.
Он позвонил следующим утром и во время ланча мы встретились.
Беседа, в которой с ролью не очень образованного нувориша я справился замечательно, выдалась длинной, очень содержательной и едва ли не впервые я услышал обоснованное и хорошо аргументированное мнение подготовленного экономиста, отличное от общего хора неолиберальной школы. Той священной ныне коровы, которая с успехами рейганомики и тэтчеризма обрела необыкновенную силу, задвинув все остальные течения в экономической мысли на самый задний план.
По этому поводу Эрих повторил слова Самюэльсона, сказанные полтора десятка лет назад:
— В современном мире экономисты работают только ради одобрения своих коллег. Получают премии за неосуществимые модели и награждают друг друга званиями за придуманные заслуги. При этом любого, не согласного с их взглядами, они объявляют сторонником плановой экономики! В чем меня только не подозревали! Был я и конспирологом, и коммунистом, и даже фашистом, и самой паршивой овцой, которая всегда во всем сомневается и портит стадо.
Сам он относился к тем профессионалам, которые строят свои теории только на том, чему имеется практическое подтверждение. Он мотался по всему миру — от северного норвежского Финнмарка до жаркой Лимы и высокогорного Мехико, изучал законы, экономические отношения, условия труда, балансы стран и много всего, что требовалось для написания давно задуманной книги.
— Между тем, посмотрите внимательно на действительность и вы поймете, что есть виды деятельности, позволяющие развитие и тупиковые, которые никакого развития не предполагают! Богатые страны желают разделить производства и рынки ровно по этому принципу — оставляя перспективы себе и навязывая с помощью убеждений и кредитов бессмысленную работу отставшим. Глупо рассчитывать, что сборка бананов даст такую же рентабельность, как сборка "Боингов"! Но стандартная теория либерализма от Смита и Рикардо прямо говорит — нет разницы в том, что производится! А дело только в "культуре предпринимательства" и "политическом выборе". Можно подумать, что Генри Форд разбогател бы так же стремительно, если бы пас овец в Монголии! Куда не посмотришь, только и слышно: кредиты-кредиты-кредиты! Будто бы количество денег решает все! Да можно сколько угодно ввалить миллиардов в выращивание бананов в Норвегии — мировым лидером она от этого не станет! Однажды она достигнет потолка выработки бананов и на этом все закончится! Но если эти же деньги направить в производственную и образовательную сферу — результат будет потрясающим! Однако, в производственную сферу направить эти кредиты не дадут. И объяснят это тем, что нужно повышать конкурентоспособность имеющейся экономики, встраиваться и интегрироваться в мировое сообщество, а не строить новую систему, до которой никому нет дела. Как итог — тотальная зависимость развивающихся рынков от развитых. Во всем: в удобрениях, технологиях, машинах и механизмах. А бананы можно купить и в Боливии и в Эквадоре. Без производственной базы любое суверенное государство обречено быть колонией своих кредиторов!
Мы проговорили добрых три часа и я был очарован его познаниями. Мало того, в большом отличии от своих коллег, он знал не только что не надо делать, но и что делать необходимо! пообещал Рейнарту финансирование его исследований — чисто из филантропии и научного интереса. Но едва он вышел за дверь, я созвонился с отцом в Париже и буквально заставил его выйти на связь с Рейнартом, чтобы предложить тому от лица советского истеблишмента прочитать несколько лекций в университетах Москвы и Ленинграда, не скупясь на гонорары и принимая любые условия. А там, возможно, и оставить его курс на постоянной основе, чтобы помимо взглядов неолиберальных экономистов и их прямых антагонистов из советской экономической школы у наших соотечественников была возможность принять во внимание и другие, более приближенные к реальной жизни, точки зрения.
К тому времени, когда страна избавится от иллюзий вроде "возвращения к ленинизму" и прочих демагогических штампов, щедро рассыпаемых с трибун разного уровня, нужно чтобы в ней образовалась активная прослойка трезвомыслящих, имеющих возможность отстаивать свои убеждения, людей. С деньгами, авторитетом и широким кругозором. Для этого мы устраивали выезды советских специалистов за рубеж на стажировки, ведь ездили не только технари, но и историки, экономисты, даже идеологи коммунизма оказывались в святая святых капитала — в белоботиночных колледжах, где вместе с будущими воротилами международных концернов слушали новейшие достижения западной философской мысли. Многие желали остаться здесь навсегда, но договора, разработанные американскими юристами под чутким руководством Серегиных ГБ-шников, жестко ограничивали их желания. Для отказников была единственная возможность остаться на Западе — выплатить все, что было затрачено на их обучение. Без рассрочек и поблажек. И такая постановка вопроса не очень возмущала международные политические круги, хотя на абсолютно такое же требование Советского Союза к своим евреям, получившим бесплатное образование, весь мир заходился в истерике о тоталитаризме и попрании свободы выбора человека. Вот и пойми этих буржуинов! Что позволено Юпитеру, не позволено быку.
Отец попросил дать ему возможность ознакомиться с творчеством норвежца, а после прослушивания кассеты заявил, что готов оплатить гонорар сумрачному скандинаву из своего кармана. Даже не потому, что тот претендует на божественное откровение — таких пророков в истории множество от Мальтуса и Смита до Маркса, Кейнса, Фридмана и Хайека, но потому что своими исследованиями и выводами он заставляет задуматься и не принимать на веру общепринятые лозунги.
— Это самое важное в нашей жизни, — сказал отец. — Научиться думать самому и не принимать чужие глупости на веру, какими бы притягательными эти умопостроения не выглядели.
К чести норвежца, он не стал темнить, пытаясь увязать вместе две противоречивые договоренности, а сразу же связался со мной и попросил отсрочить наше сотрудничество на год, потому что получил замечательное предложение от русских и ему не терпится им воспользоваться. Ему хотелось досконально изучить плановую экономику, над реставрацией которой сейчас как раз работает в Москве в составе авторитетной комиссии знаменитый русско-американский экономист, нобелевский лауреат, Василий Леонтьев.
— Может быть, мне удастся заметить нечто такое, что ускользнет от внимательных глаз уважаемого мэтра? — со смехом в голосе спросил Рейнарт. — Если рекомендации мистера Леонтьева и мои не сойдутся — то появится отличный повод проверить истинность моих умозаключений. И обсудить их с очень умным человеком. К тому же гонорар предложен очень солидный, если я откажусь, потом буду кусать себя за локти. А я очень хочу написать хорошую книгу и деньги не будут лишними. Я даже название придумал. Послушайте! "Как богатые страны стали богатыми и почему бедные страны остаются бедными"! Звучит?
