Дмитрий Бондарь - Операция "Немыслимое".
Когда-то давно, во времена сипайских восстаний и опиумных войн, главенствующей мировой политикой (прикрытой, как всегда, фиговым листком заботы о благе и развитии отсталых народов) был, заклейменный ныне как античеловеческий, колониализм. Суть его заключалась в том, чтобы все из колонии вывозить, и ничего взамен, кроме похвалы, гарантий безопасности и некоторого снисхождения к туземным властям, не давать! Политика потерпела крах, несмотря на регулярные кровопускания аборигенам. На смену ей постепенно пришел обновленный колониализм, суть которого в том, чтобы опять вывозить из колоний ресурсы, но взамен везти из метрополии технологичные товары, которые не могли быть изготовлены в колониях в силу прямого запрета на любое производство. И это мошенничество постепенно было выведено на чистую воду. Но изощренный ум экономов на службе капитала не дремлет и появляется неоколониализм! Теперь у новых колоний, названных гордо "развивающимися странами", вывозят те же ресурсы, но в обмен на доллары, которыми правительства колоний вольно распоряжаться как хочет. Но если оно все же желает признания на международной арене и боится стать изгоем, то распоряжаться своими долларами оно будет как нужно!
Замечательная тенденция: сначала мы устраиваем вывоз ценностей, а расплачиваемся… ничем, кроме слов и дружеского похлопывания по плечу. Затем мы позволяем приобщиться к благам цивилизации, ввозя в колонию свои дерьмовые поделки по ценам в десяток раз выше тех, что есть в метрополии, но не забываем в разы увеличить вывоз ее ресурсов. Мы даже вкладываемся в инфраструктуру страны: строим железные дороги, порты, создаем университеты и лечебницы. Немного, ровно столько дорог, чтобы обеспечить работой порты, через которые повезем уже не сотни тонн, а миллионы; университетов и больниц столько, сколько должно быть местных квалифицированных и здоровых кадров на сырьевых предприятиях, обеспечивающих загрузку дорог и портов и заодно потребляющих те стеклянные бусы, что мы привезем для обмена. Но ничто не стоит на месте, проходит время и люди понимают, что в их экономике не все ладно. Тогда мы говорим черномазым парням: "ребятки, вы совершенно цивилизовались! Давайте-ка мы будем расплачиваться с вами резаной бумагой!" — и бокассы с мохатхирами модхаммадами радостно нам аплодируют! И объемы вывоза нефти и бокситов снова увеличиваются! Что будет дальше? Мы скажем этим славным парням — "вы уже совершенно белые люди! Вот вам заводы, фабрики, верфи! Только здесь дело такое: поскольку все это построено на наших достижениях, то за каждую кастрюлю, лодку или радиоприемник, сделанный по нашим технологиям (а других просто нет) вы будете платить нам немножко от прибылей предприятий! Чуть-чуть. Всего девяносто пять процентов. Остальное — ваше!" И выходит странная вещь — теперь мы даже не вывозим из колоний ресурсы для производства товаров — они сами их с радостью создают из своего алюминия-германия-кремния, но при этом всю прибыль несут нам. Ну разве не чудо? А дело всего лишь в одобренной высокими умами экономической теории, которая прекрасно объяснит папуасам — в какую сторону движется прогресс.
Поэтому когда представители тех же родов, что обдирали Индию, пожелают колонизировать Россию, им даже не придется напрягаться. Потому что они работали над совершенствованием своей системы подавления патриотизма всех мастей сотнями лет, умудряясь сидеть даже не на своих штыках, а на штыках самих туземных солдат — индусов, гуркхов, малазийцев, бедуинов, с радостью умиравших за хозяев, в то время как мои прекраснодушные соотечественники если в чем и преуспели — то только в кабинетных структурных играх и в стучании тапками по трибуне.
Того задела, который был сделан энтузиастами в тридцатые-сороковые, хватило по инерции на тридцать лет, но инерция не дает развития, она лишь позволяет отсрочить конец, окончательную остановку. Если философское учение не развивается, не совершенствуется, но остается закостенелой археологической древностью, оно быстро перестает быть похожим на правду и начинает врать — в каждом действии, в каждом слове. Если не ведется работа с кадрами, то и развивать учение некому. Сколько в Союзе было институтов марксизма-ленинизма? Хоть один из них родил какое-то развитие тех идей, которые устарели еще в начале века? Нет, мы так и продолжали учить три составных части марксизма, базисы и надстройки, ковырять в носу, рассуждая о классовой борьбе, и, подобно страусу, держать голову в куче песка, не желая оглядываться вокруг и понимать, что марксовских "классов" уже давно нет. Их демонтировали, чтобы не было угрозы.
У моей страны лишь один шанс сохранить возможность быть независимой — не оказаться в системе, придуманной для того, чтобы "цивилизованные" страны без всякого принуждения могли контролировать всех остальных, развивающихся и неприсоединившихся. Контролировать посредством доллара, индексов, рейтингов, фондовых рынков и валютных свопов. Как только "реформаторы" согласятся на участие в этих схемах — стране как суверенной единице настанет крышка.
Как говорят умные американцы: если делать то, что англичане делают сами и не следовать тому, к чему они призывают — вас ждет небывалый успех. Они воспользовались изобретенным рецептом и даже превзошли своих учителей.
Нет ни одной развитой страны, которая смогла бы развиться, открыв свои рынки для всех остальных. Протекционизм на этапе становления индустрии — отличительная черта любого развития. Так было с любой ныне эффективной экономикой — от той же Англии, запрещавшей вывоз необработанной шерсти и торговлю колоний между собой минуя метрополию, до Советского Союза, отказавшегося от Бреттон-Вудса и "Плана Маршалла" и США, провозгласивших доктрину Монро. Но когда, благодаря протекционизму, страна достигает приличных высот, ей становится необходимо открыться — чтобы увеличить рынки для своих изделий. Но еще больше ей нужно, чтобы сами эти рынки были открыты. Отсюда и начинаются все эти вопли о свободной торговле, которая выгодна лишь тем, кто продает готовую продукцию, а не полуфабрикаты или, упаси Господи, ресурсы — такие "открытые" экономики быстро становятся зависимыми от "благодетелей", склонивших недалеких бедолаг к "интеграции в мировое сообщество".
Требовать от страны соблюдения одной-единственной экономической политики, это значит — тащить ее из одного кризиса в другой. Не должно вообще стоять вопроса — открываться или закрываться навсегда? В любом случае "навсегда" — это путь в пропасть. Потому что мировая система экономических отношений — это динамика и никакой статики. Гораздо вернее будет поступать как боксер: закрываться, когда слаб, и идти в атаку открытым, когда силен. Так побеждают, по другому — проигрывают.
Однако, такое себе позволить могут только сами создатели экономических теорий, а любой другой, рискнувший воспользоваться их методикой, будет освистан и назван каким-нибудь "античеловеческим режимом, плюющим на мировые, общечеловеческие ценности".
Со всей этой кухней я познакомился более, чем близко.
К чему я это все рассказываю?
Дело в том, что вместе с некоторой (на мой взгляд, совершенно недостаточной) известностью я получил и некоторую общественную нагрузку. И, так сказать, по долгу службы оказался в Оксфорде, где среди научной братии живо обсуждался некий документ, подготовленный не очень известным экономистом то ли из МВФ то ли из ВБ — Джоном Уильямсоном. Его меморандум содержал десять пунктов и в целом был принят, что называется "на ура!"
Документ готовился для решения "проблемы латиноамериканских стран", которые не желали и дальше следовать откровенно пиратским рекомендациям Международного Валютного Фонда, которые зачастую были противоречивы и привели Латинскую Америку к закономерному кризису. Бразильцы и аргентинцы желали иметь четкий свод правил доступа к мировым финансовым ресурсам, чтобы залатать дыры в собственных экономиках. И постепенно такой документ был выработан мистером Уильямсоном. Он еще не получил международного одобрения, но горячо обсуждался в узкопрофессиональных кругах, в которые меня случайно и занесло.
Самого мистера Уильямсона не было — он безвылазно торчал в Вашингтоне на бесконечных консультациях с представителями Южной Америки, но его представлял некий Кевин Кросби, который, поднявшись на трибуну, промокнул роскошную лысину платком и заявил после недолгого вступления:
— Чтобы встать на твердый путь развития, получить устойчивое международное финансирование и одолеть, наконец, свои вековые пороки, этим странам, прежде всего, необходимо придерживаться простых и ясных правил. Первое из которых такое: следует поддерживать минимальный дефицит бюджета. Пояснять очевидность этого требования несложно даже далекому от экономики человеку — нужно жить по средствам! Второе правило — уменьшить предельные ставки налогов, чтобы дать гражданам возможность реинвестировать высвободившиеся средства в обновление производственной базы. Третье — отказаться от прямого регулирования экономики, волшебная рука рынка сама выберет самый оптимальный путь развития!
