Эдуард Глиссан - Мемуары мессира Дартаньяна. Том III
Когда он держал такие речи, он говорил не столько своим языком, сколько языком его войск; они без всякого притворства заявили, что не подчинятся ему, когда он додумается позволить себе дрогнуть. Они боялись, как бы он не позволил себя еще и подкупить. А он, без всякого сомнения, так бы и сделал, если бы Виконт де Тюренн имел дело лишь с ним одним; но, не осмелившись ничего предпринять самостоятельно, из страха, как бы от этого не пострадала его честь, он признался в своей слабости этому Генералу, когда тот пожелал ему сказать, что, поступая в этом роде, он действовал прямо против интересов своего же тестя.
Накануне битвы
Когда Локард заговорил столь искренне с Виконтом де Тюренном, этому Генералу нечего было сказать; в том роде, что из страха, как бы с ним не приключилось чего-нибудь похуже, он согласился удовлетворить все требования Англичан. Полк Пикардии, что еще не был тогда тем, каков он сейчас, хотя после Гвардейцев он всегда имел преимущество над всеми другими полками, воспротивился этому всеми своими силами. Месье де Тюренн брался за него со всех сторон, лишь бы заставить его прислушаться к голосу разума, и увидев, что у него ничего с ним не получается, он обратился к просьбам и уговорам, чего, однако, никогда не практиковал по отношению к солдатам, и по правде, если он и обращался с теми, как отец обычно обращается со своими детьми, то только не тогда, когда они противились его распоряжениям. Он прекрасно показал это [89] незадолго до Мюнстерского мира, когда обвинил весь корпус целиком, потому как он не хотел маршировать во Фландрию с ним. Итак, он мог бы обойтись гораздо более строго с этим полком, поскольку он был составлен из Французов, а не так, как те — из иностранцев; но либо он принял во внимание, что, в сущности, этот полк вовсе был невиновен, отстаивая свои права до конца, или же рассудил, что строгость была бы совсем некстати теперь, перед лицом врага, но только он не посчитал для себя зазорным то решение, какое он принял. Но утомившись умолять, он просто объяснил этому полку, что из-за его упрямства тот станет причиной устрашающего несчастья, и этим в конце концов он вынудил их расстаться с былыми претензиями.
Когда эта трудность была устранена, неожиданно заметили, что враги желали избежать сражения. Это показалось поразительным после того, как они продвинулись так далеко вперед; но они сделали это лишь для придания храбрости осажденным и отнюдь не имея намерения драться так скоро. Они хотели потянуть время из-за того простого резона, что не получили еще основную часть своих пушек. Они ожидали их с момента на момент, и по их расчетам артиллерия не должна была больше задерживаться в пути. Месье де Тюренн получил эти сведения от пажа Маркиза д'Юмьера, кто был тогда Генерал-Лейтенантом, и кто стал сегодня Маршалом Франции. Этот паж, попав в плен в той схватке, где был убит Маршал д'Окенкур, недавно сбежал из лагеря врагов, так как из-за его молодости они не испытывали к нему никакого подозрения и позволяли ходить, где только ему было угодно. Однако он столь распрекрасно воспользовался тем, что увидел, что, выслушав его рапорт, Виконт де Тюренн не только более, чем никогда, решился дать битву, но еще и дать ее незамедлительно.
Существовало, впрочем, некоторое недовольство между Генерал-Лейтенантами, потому как Виконт де Тюренн выдвигал одних из их рядов в ущерб [90] другим. Бельфон принадлежал к числу недовольных, тогда как Маркизы де Креки и д'Юмьер служили причиной его зависти из-за тех почетных постов, какие он им дал. Поскольку их обоих он поместил во главе правого крыла первой линии, тогда как того отослал в Форт под тем предлогом, что и его надо защищать. Бельфон, кто был человеком бравым, и кто полагал, будто разбирается во всем ничуть не хуже Маркиза д'Юмьера, отправился туда, ни слова не говоря, демонстрируя свое повиновение; но он подговорил Маркиза де Ришелье попросить Виконта не наносить ему подобной обиды в день баталии и не запирать его в четырех стенах; тогда Месье де Тюренн велел его вернуть и доверил ему командование второй линией Пехоты. Кастельно был во главе левого крыла первой линии, и в качестве Генерал-Капитана имел в своем подчинении Варенна, Генерал-Лейтенанта, кто должен был там командовать под его руководством, так же, как Виконт де Тюренн мог иметь в своем подчинении Креки и Юмьера, командовавших крылом первой линии под началом этого Генерала.
Вся армия провела ночь с тринадцатого на четырнадцатое в полной готовности, Виконт де Тюренн решил начать дело с первым лучом зари. Враги узнали о наших намерениях от их шпионов, и хотя это не совпадало с их расчетом, потому как их пушки еще не прибыли, и они поджидали еще какую-то Пехоту, они не упустили случая состроить добрую мину, как если бы им совершенно нечего было опасаться. Дон Жуан принял командование над их правым крылом, оставив левое крыло Месье Принцу. Месье де Тюренн пролежал всю ночь на дюнах, прикрыв нос плащом. Месье Принц поступил точно так же, и все Офицеры Генералитета, как с той, так и с другой стороны, не нашли себе лучшего приюта и последовали их примеру.
Быстрая победа
Между тем, при первом свете дня Месье де Тюренн приказал нам выйти из наших линий и маршировать прямо на врагов. Наступавшие на правом [91] фланге совсем не видели находившихся на левом из-за большого количества дюн между ними. Таким образом, Кастельно, шедший немного скорее нашего правого, вступил в битву, начавшуюся для него довольно удачно. К счастью, я не остался в отряде, что под командой Месье де Праделя защищал траншею; я был в батальоне первой линии, державшемся справа от всей нашей Пехоты. Мы продвигались с довольно большими трудностями, потому как справа мы были зажаты Осушительными каналами, избороздившими все окрестности как впереди, так и сзади нас. Маркиз де Креки, настолько же для умножения наших рядов, насколько и ради пользы, какую мы смогли бы из этого извлечь, приказал тогда перейти эти Осушительные рвы и каналы Полку Бретани; в том роде, что, выйдя из центра, он оказался на флангах. Месье Принц, не знавший о наших неудобствах, и кому это передвижение показалось попыткой захвата позиции, счел, что этот полк поставлен здесь лишь для нападения на него с тыла, когда его крыло и наше столкнутся; он отрядил один из своих батальонов сделать то же самое, что и этот полк, а мы тем временем наступали на него в такой манере, чтобы не обязывать его преодолевать и половины пути. Но он, далеко и не думая об этом, уложил на землю своих отчаянных стрелков, кого обычно выпускали перед Кавалерией, приказав им дать залп только в упор. Они очень плохо справились с исполнением его команды; мы находились еще в сорока шагах друг от друга, а они уже начали стрелять. Они были настолько удручены известием, что эту битву им пришлось предпринять без артиллерии, что уже более чем наполовину были побеждены; итак, когда они разбежались кто куда, сделав залп, и часть Кавалерии затем последовала их примеру, мы пошли на остальных, как на верную победу.
Месье Принц прекрасно видел по столь злосчастному началу, что все для него пропало, по крайней мере, если он не найдет средства восстановить [92] положение собственной твердостью. Он не знал еще, что крыло Дон Жуана было разбито; итак, сам встав во главе одного эскадрона, он сказал Бутвилю, Колиньи и некоторым другим высокородным персонам, следовавшим за его фортуной, сделать то же самое с их стороны, дабы их примером вновь вселить отвагу в тех, кто ее утратил. Но его войска находились уже в таком разброде, на такую малость они были еще способны, что всего лишь один эскадрон смог последовать за ним. Этого было слишком мало, чтобы осмелиться атаковать целую армию; но та легкость, с какой мы начали побеждать, стала причиной того, что сами нападавшие маршировали теперь без всякого порядка; они их атаковали столь стремительно, что эти два эскадрона обратили в бегство более восьми. Наш батальон, шагавший в лучшем порядке, чем двигалась наша Кавалерия, увидев ту ярость, с какой Принц ее преследовал, тут же резко остановился, чтобы стрелять по врагам более уверенно, когда они к нам приблизятся. И в самом деле, мы совсем недурно в этом преуспели, поскольку мы так здорово расчистили их ряды, что уложили более половины их людей нашим залпом. Из-под самого Принца выбили его коня; в том роде, что он в тот же миг сделался бы пленником, если бы какой-то Кавалер не отдал ему своего ради его спасения. Бутвиль, Колиньи и некоторые другие высокородные персоны его партии отделались не так дешево, как он; по большей части они были взяты и ранены; Виконт де Тюренн приказал преследовать остальных вплоть до канала Фюрна. Из-за поспешности, с какой они спасались, большая их часть там же и утонула. Те, кто не так сильно торопились, спасли свою жизнь ценой собственной свободы; тогда как Дон Жуан не оказался в столь затруднительном положении, потому как вовремя принял кое-какие меры. В самом деле, увидев, как первые его эскадроны были сломлены, и как морская армия Англичан палила из пушек по его тылу, он удалился в Ньюпорт. Эта баталия была не из тех, что длятся с утра до вечера и даже [93] возобновляются еще и на следующий день; такие некогда давал сам Месье Принц. Четырех часов оказалось достаточно для начала и завершения этого великого дня, в том роде, что мы все вернулись в лагерь к полудню, за исключением тех, кого отправили в погоню за беглецами.
