Сьюзен Янг - Программа
- Я в порядке, мама, - говорю я беззаботно, удивляясь, как легко у меня получается обманывать. - Тебе не нужно за меня волноваться.
Она с явным облегчением кивает, и я обхожу машину, а отец забирается на сиденье водителя. Я поднимаю здоровую руку и машу ей на прощание. Затем забираюсь внутрь и крепко пристегиваю ремень. Отец заводит машину и выезжает на подъездную дорожку, ободряюще улыбаясь матери, когда мы проезжаем мимо. Но как только мы выезжаем на улицу, он смотрит на меня.
- Слоан, - тихо говорит он, - я знаю, что ты не пыталась плавать. Но мне нужно знать прямо сейчас, собираешься ли ты сделать это. Нужно ли мне звонить в Программу, чтобы убедиться, что последний живой ребенок матери не умрет.
- Папа …
- Не лги мне, - говорит он, не сердито. Просто устало. - Мне просто нужно знать правду. Не думаю, что я смогу вынести что-то еще.
- Я ничего с собой не сделаю, папа. Я... не смогла.
Он смотрит на дорогу, когда мы подъезжаем к больнице.
- Спасибо.
И я смотрю на отца, вспоминаю, каким смешным он бывал, когда мы с Брейди были маленькими. Как он брал моего брата на фильмы категории R, когда он учился в средней школе, а мне покупал мороженое, когда я чувствовала себя одиноко. Теперь он выглядит старше, слабее. Потеря моего брата сильно на нем сказалась, и иногда я думаю, что теперь он почти меня не замечает, разве только, чтобы убедиться, что я еще дышу.
Когда мы приходим в неотложную помощь, я им рассказываю ту же историю «я-пыталась-поплавать», в основном правдоподобную. Перелом у меня маленький, чистый, и мне говорят, что мне повезло. Повезло.
Как только мне накладывают гипс, мы уезжаем домой. Отец молчит всю дорогу. Боюсь, что он никогда не заговорит со мной снова.
Часть 1. Глава 13
Я жду. Часы тикают, отсчитывая дни. За обедом я сижу одна. Я наблюдаю за дверью, стараюсь не встречаться взглядом с темноволосым обработчиком. Рука у меня все еще в гипсе, и я говорю всем, что это был несчастный случай. На меня подозрительно смотрят, но ничего больше. В конце концов, я улыбаюсь, выгляжу собранной. Будь я больна, я бы не смогла делать этого. Я их дурачу.
Я провожу больше времени с родителями, молча кивая, когда они говорят о Программе или комментируют последние новости. В Лондоне резко возросло количество самоубийств, и они внедрили свою версию Программы. Пока что все идет хорошо, а это доказывает, что в Америке, похоже, разработали способ лечения.
Это заставляет меня задуматься о будущем — о людях, которые будут жить через двадцать лет. О людях, которые никогда не были подростками, потому что их воспоминания о тех временах были стерты. Будут ли они наивны? Пусты?
Я напоминаю себе, что с Джеймсом все будет в порядке. Он вернется, и он будет тем же. Мне нужно в это верить.
После школы я решаю пойти в Велнес Центр, чтобы заработать кредиты, доказать это. Если меня там увидят, это покажет, что я здорова. Что я забочусь о своей эмоциональной стабильности. Но если честно, я буду ждать Джеймса, зная, что рано или поздно он появится.
Здание находится в центре города в бывшем центре Молодежной христианской ассоциации. Кирпичное здание выглядит старым, но табличка на двери ярко раскрашена, намекая на то, что находится внутри. В Программе гордятся своими возвращенцами, своей системой, которая начинает давать результаты — добровольных участников становится больше. Велнес Центр — идеальный фасад.
Приходите и взгляните на результат, на то, какими новыми и сияющими вы можете стать.
Я стою у двери, мне не хочется входить. Боюсь, что все эти здоровые люди сразу увидят меня насквозь, но мне больше некуда пойти. Мне нужно быть сильной.
- Вам нужно расписаться, - говорит женщина за столом, пока я стою в дверях. Большой зал, где она сидит, полон жизни, как будто за этими стенами нет ничего, что может причинить нам вред. Сами стены раскрашены в ярко-голубой и зеленый цвета — яркие, полные энергии. Я почти улыбаюсь.
- Мисс? - говорит леди, указывая на планшет с листком бумаги и ручку, закрепленную на веревочке. - Распишитесь, чтобы получить кредит.
Я вписываю на бумагу мое имя и адрес, и потом оглядываю зал. Какие-то лица я узнаю сразу: и возвращенцев, и нормальных людей. Никого из них я не знаю достаточно хорошо, по крайней мере, пока не нахожу Лейси. Она сидит на диване, играет в видеоигры с Эваном Фрименом. В углу стоит обработчик, но не тот, темноволосый, которого я боюсь. Этот - блондин, он просто стоит и молча смотрит за Лейси.
Я думаю о том, чтобы подойти туда, представиться, но что-то удерживает меня. Умом я понимаю, что Лейси меня не помнит, и все же надеюсь, что Джеймс будет помнить. Так что если я увижу, что Лейси не знает меня... что это будет значить? Я цепляюсь за неосуществимую надежду, но это единственное, что помогает мне жить дальше. Каждый день я чувствую, что ускользаю все дальше, но я держусь. Я держусь ради Джеймса.
Я думаю, знает ли Лейси, что Миллер мертв. Скучает ли она по нему где-то внутри себя. Скучает по всем нам. Может ли Программа стереть наши эмоции, или же они остаются, только без той причины, что их вызвала?
Девушки в дальнем конце зала, с ними и Кендра Филлипс, сидят за круглым столом, хихикают и пьют диетическую колу. Я иду к ним, еще раз взглянув на обработчика, который, кажется, заметил меня, и сажусь вместе с ними.
Они вежливо улыбаются, никто из них меня не вспоминает, и они продолжают болтать, сплетничать о парнях, одежде, о вещах, что мне никак не может быть интересно. Но я стала довольно хорошей актрисой, так что в нужные моменты я смеюсь, закатываю глаза, когда нужно. У меня болит сердце, но я плачу, только когда я одна, когда еду длинным путем из центра. Нет никого, чтобы вытереть мне слезы и сказать, что все будет хорошо.
Три недели я живу по этому режиму: смех, слезы, смех, слезы. Я стала немой, что меня гнетет. Но только так я могу пережить это время. Когда мне, наконец, снимают гипс, я с облегчением смотрю на свою бледную руку. Если бы Джеймс увидел меня в гипсе, когда вернулся, он был бы очень обеспокоен. Надеюсь, он поторопится.
Часы тикают, отсчитывая дни.
* * *
Я сижу за столом, крашу ногти в ужасный оттенок розового. Девчонки болтают об Эване Фримане, о том, какая они с Лейси отличная пара. Я не реагирую, притворяюсь, что не знаю никого из них. Открывается дверь центра, мягко звенят колокольчики, закрепленные наверху.
Я сосредоточенно крашу ноготь безымянного пальца, смотрю на пурпурное кольцо. Я уже готова перейти к следующему ногтю, когда понимаю, что в зале стало тихо. Ну вот. Они, наконец, пришли за мной.
Я устало поднимаю глаза, ожидая увидеть обработчика, который заберет меня в Программу. Но вместо этого, я чувствую, будто земля ушла у меня из-под ног. Там действительно есть обработчики в своих неудобных белых халатах, но они не одни. Между ними, коротко постриженный, стоит Джеймс. На нем рубашка поло с короткими рукавами, и я даже отсюда вижу белые отметины на его руке. Татуировки удалили. Имя Миллера зашито.
Джеймс оглядывает комнату, с любопытством, но не напряженно. Не так, как он обычно смотрит. Он даже не задерживает на мне взгляд.
Он вернулся. Мой Джеймс вернулся. Это единственная причина, почему я не умерла. Это то, что заставляет меня продолжать жить.
Джеймс.
Они отводят его к стулу рядом с торговыми автоматами, где сидит пара парней и играет в карты. Обработчики разрешают Джеймсу впервые пообщаться с людьми здесь, в Велнес Центре, где за общением легко наблюдать. Он сидит, не говоря ни слова людям за столом.
Обработчики на меня не смотрят, и, кажется, не догадываются, о нашем с Джеймсом общем прошлом. Интересно, правда ли это, или они пытаются не привлекать его внимание ко мне. В любом случае, я рада, что темноволосого обработчика здесь нет.
Я пробегаюсь глазами по одежде моего парня. Он кажется меньше, как будто он похудел, пока его не было. Мне не нравится, что они отрезали его красивые золотые волосы, но они отрастут.
Мне так хочется коснуться его.
Я слежу за его медленными движениями, мое сердце быстро бьется, адреналин бурлит у меня в крови. Девчонки возле меня снова начинают болтать, но тише, как будто они почувствовали, что я изменилась. Я жду нужного момента, чтобы подойти к Джеймсу. Я никому не позволю забрать его от меня. Мне нужно подойти к нему поближе, сделать так, чтобы он меня увидел. С ним все будет в порядке. Он выжил, и он вернулся. Мы будем вместе вечно.
И вот тогда Джеймс отодвигает карты и встает, что-то говоря обработчикам о том, что он хочет уйти. У меня сердце разрывается от страха. Он еще не может уйти.
Джеймс поворачивается, чтобы уйти, и я подпрыгиваю, едва не уронив содовую. У него по бокам стоят два обработчика, и они идут к двери, но мне нужно найти способ, как привлечь его внимание. Если бы он только увидел меня, я уверена, он меня вспомнит. Он спросит, не разглядываю ли я его. Он засмеется. Он вспомнит, я это знаю.
