Джейн Остин - Эмма
Ежели и посещали Эмму подчас опасения за Гарриет — мимолетные сомненья в том, что она и вправду избавилась от своей страсти к мистеру Найтли и согласилась стать женою другого по сердечной склонности, без всяких задних мыслей, — то ей недолго предстояло томиться неизвестностью.
A very few days brought the party from London, and she had no sooner an opportunity of being one hour alone with Harriet, than she became perfectly satisfied—unaccountable as it was!—that Robert Martin had thoroughly supplanted Mr. Knightley, and was now forming all her views of happiness.
Буквально через несколько дней прикатила компания из Лондона, и при первой возможности провести часок с глазу на глаз с Гарриет она вполне уверилась, что на месте мистера Найтли в ее сердце прочно утвердился Роберт Мартин и с ним одним связаны для нее все виды на счастливую будущность.
Harriet was a little distressed—did look a little foolish at first: but having once owned that she had been presumptuous and silly, and self-deceived, before, her pain and confusion seemed to die away with the words, and leave her without a care for the past, and with the fullest exultation in the present and future; for, as to her friend's approbation, Emma had instantly removed every fear of that nature, by meeting her with the most unqualified congratulations.—Harriet was most happy to give every particular of the evening at Astley's, and the dinner the next day; she could dwell on it all with the utmost delight.
Сначала Гарриет жалась, мялась — имела довольно глупый вид, но стоило ей признаться, что все это был вздор, самообман, плод непомерного самомненья, как тотчас, вместе с этими словами, мучительная неловкость покинула ее, и прошлое уже не имело над нею ни малейшей власти, а настоящее и будущее наполняли торжеством, ибо все ее страхи, как бы подруга не отнеслась к случившемуся неодобрительно, рассеялись во мгновение ока, когда Эмма встретила его горячими и непритворными поздравлениями. С восторгом рассказывала ей Гарриет и про вечер у Эстли, и по обед на следующий день, любовно припоминая всякую подробность.
But what did such particulars explain?—The fact was, as Emma could now acknowledge, that Harriet had always liked Robert Martin; and that his continuing to love her had been irresistible.—Beyond this, it must ever be unintelligible to Emma.
Да только многое ли эти подробности объясняли?..Эмме было ясно одно: что Роберт Мартин всегда нравился Гарриет и его постоянство в любви покорило ее.Все прочее оставалось недоступным пониманию.
The event, however, was most joyful; and every day was giving her fresh reason for thinking so.—Harriet's parentage became known.
Тем не менее это было радостное событие, и каждый день приносил новые основания так полагать.Выяснилось, кто такая Гарриет по рождению.
She proved to be the daughter of a tradesman, rich enough to afford her the comfortable maintenance which had ever been hers, and decent enough to have always wished for concealment.—Such was the blood of gentility which Emma had formerly been so ready to vouch for!—It was likely to be as untainted, perhaps, as the blood of many a gentleman: but what a connexion had she been preparing for Mr. Knightley—or for the Churchills—or even for Mr. Elton!—The stain of illegitimacy, unbleached by nobility or wealth, would have been a stain indeed.
Оказалось, что отец ее — торговец, достаточно состоятельный, чтобы положить ей порядочное содержанье, и достаточно порядочный, чтобы предпочесть оставаться в тени.Вот к чему сводилось благородство происхожденья, за которое Эмма когда-то готова была поручиться!..Вероятно, кровь в ее жилах по-своему не уступала чистотою той, которая могла бы достаться ей от иного дворянина, — но что за родство сулила такая партия мистеру Найтли — или Черчиллем — или даже мистеру Элтону!..Для них пятно незаконного рожденья, не забеленное ни знатностью, ни богатством, было бы, позорным пятном.
No objection was raised on the father's side; the young man was treated liberally; it was all as it should be: and as Emma became acquainted with Robert Martin, who was now introduced at Hartfield, she fully acknowledged in him all the appearance of sense and worth which could bid fairest for her little friend.
Со стороны отца не последовало никаких возражений — молодому человеку было обещано щедрое приданое — все шло как полагается, и, познакомясь с Робертом Мартином, который сделался отныне вхож в Хартфилд, Эмма должна была согласиться, что он, судя по всему, и в самом деле обладает умом и сердцем, которые обещают ее подружке благоденствие.
She had no doubt of Harriet's happiness with any good-tempered man; but with him, and in the home he offered, there would be the hope of more, of security, stability, and improvement.
Она не сомневалась, что Гарриет ужилась бы со всяким мало-мальски приличным человеком, но с таким, как он, — в такой семье, как его, — она могла рассчитывать на большее — солидность, основательность, преуспеянье.
She would be placed in the midst of those who loved her, and who had better sense than herself; retired enough for safety, and occupied enough for cheerfulness.
Она попадет к людям, любящим ее; к разумным людям — разумней, чем она сама, — в надежно замкнутый, но деятельный круг, где ей некогда будет скучать.
She would be never led into temptation, nor left for it to find her out.
В нем никогда не будет места искушенью, и он же оградит ее от соблазнов извне.
She would be respectable and happy; and Emma admitted her to be the luckiest creature in the world, to have created so steady and persevering an affection in such a man;—or, if not quite the luckiest, to yield only to herself.
Она займет почетное положение и заживет припеваючи; Эмме лишь оставалось признать, что ей повезло, как никому на свете, если она сумела внушить столь сильное в прочное чувство такому человеку, — точнее, как никому на свете, кроме нее самой.
Harriet, necessarily drawn away by her engagements with the Martins, was less and less at Hartfield; which was not to be regretted.—The intimacy between her and Emma must sink; their friendship must change into a calmer sort of goodwill; and, fortunately, what ought to be, and must be, seemed already beginning, and in the most gradual, natural manner.
Гарриет, которую, по понятным причинам, то одно, то другое дело призывало к Мартинам, проводила все меньше времени в Хартфилде, и это не вызывало сожалений.Задушевной близости между ними неизбежно наступал конец.Дружбе предстояло смениться ровными, добрыми отношениями — и хорошо, что то, чему так или иначе надлежало совершиться, уже потихоньку совершалось, безболезненно и незаметно.
Before the end of September, Emma attended Harriet to church, and saw her hand bestowed on Robert Martin with so complete a satisfaction, as no remembrances, even connected with Mr. Elton as he stood before them, could impair.—Perhaps, indeed, at that time she scarcely saw Mr. Elton, but as the clergyman whose blessing at the altar might next fall on herself.—Robert Martin and Harriet Smith, the latest couple engaged of the three, were the first to be married.
В конце сентября Эмма проводила Гарриет в церковь и с удовольствием, не омраченным никакими воспоминаниями — хотя бы и связанными с мистером Элтоном, стоявшим перед молодою парой, — наблюдала, как ее обвенчали с Робертом Мартином. В мистере Элтоне она, пожалуй, видела к этому времени только священника, к которому следующей, быть может, идти за благословеньем пред алтарем ей самой. Роберт Мартин и Гарриет Смит, которые помолвились последними из трех пар, свадьбу сыграли первыми.
Jane Fairfax had already quitted Highbury, and was restored to the comforts of her beloved home with the Campbells.—The Mr. Churchills were also in town; and they were only waiting for November.
Джейн Фэрфакс уже покинула Хайбери, обретя вновь приют и негу под любезным ей кровом Кемпбеллов.Мистер Черчилл с племянником тоже были в Лондоне; ждали только наступленья ноября.
The intermediate month was the one fixed on, as far as they dared, by Emma and Mr. Knightley.—They had determined that their marriage ought to be concluded while John and Isabella were still at Hartfield, to allow them the fortnight's absence in a tour to the seaside, which was the plan.—John and Isabella, and every other friend, were agreed in approving it.
Промежуточный месяц избрали для себя — не смея, впрочем, особенно на то полагаться — Эмма и мистер Найтли.Они решили пожениться, покамест в Хартфилде гостят Джон и Изабелла, чтобы иметь возможность отлучиться на две недели в свадебное путешествие к морю — таков был их план.Джон, Изабелла, все друзья его единодушно поддерживали.
But Mr. Woodhouse—how was Mr. Woodhouse to be induced to consent?—he, who had never yet alluded to their marriage but as a distant event.
Но мистер Вудхаус — как было добиться согласия мистера Вудхауса, который если и заговаривал об их женитьбе, то не иначе как о событии в далеком будущем?
When first sounded on the subject, he was so miserable, that they were almost hopeless.—A second allusion, indeed, gave less pain.—He began to think it was to be, and that he could not prevent it—a very promising step of the mind on its way to resignation.
Первая пробная попытка завести с ним речь на эту тему повергла его в такую скорбь, что у них прямо опустились руки. Вторая, правда, сошла легче.Он начинал думать, что так надо, что ему этого не предотвратить — многообещающий поворот ума на пути к смиренью.
Still, however, he was not happy.
Но он не повеселел.
Nay, he appeared so much otherwise, that his daughter's courage failed.
Наоборот, он был столь явно удручен, что его дочь пала духом.
She could not bear to see him suffering, to know him fancying himself neglected; and though her understanding almost acquiesced in the assurance of both the Mr. Knightleys, that when once the event were over, his distress would be soon over too, she hesitated—she could not proceed.
Ей нестерпимо было видеть, как он тоскует, знать, что он воображает себя заброшенным, — и, хоть в душе она, скорее, разделяла уверенность братьев Найтли, что когда событие совершится, он быстро перестанет горевать, она все же колебалась — не могла отважиться на этот шаг.
In this state of suspense they were befriended, not by any sudden illumination of Mr. Woodhouse's mind, or any wonderful change of his nervous system, but by the operation of the same system in another way.—Mrs. Weston's poultry-house was robbed one night of all her turkeys—evidently by the ingenuity of man.
Вывело их из томительной неопределенности не внезапное озаренье, посетившее мистера Вудхауса — и не какое-нибудь волшебное преображенье его нервной системы, а как раз очередное коленце, выкинутое упомянутой системой. В одно прекрасное утро на птичьем дворе миссис Уэстон обнаружилась пропажа; кто-то — человек, по всей видимости — ухитрился ночью стащить всех индюшек.Пострадали и другие птичники по соседству.
Other poultry-yards in the neighbourhood also suffered.—Pilfering was housebreaking to Mr. Woodhouse's fears.—He was very uneasy; and but for the sense of his son-in-law's protection, would have been under wretched alarm every night of his life.
