Анатоль Франс - 1. Стихотворения. Коринфская свадьба. Иокаста. Тощий кот. Преступление Сильвестра Бонара. Книга моего друга.

Невинная краса — ее святой убор.
Да, путник, счастливо живется ей на свете
По милости богов.

Отрадны вести эти.
О матери ее Каллисте рассказать
 Не можешь ли, мой друг?

Страдает тяжко мать
И стонет от руки разгневанного бога.
Но говорить о том не подобает много
С прохожими. Одно скажу: еще могуч
Стрел Аполлоновых удар из грозных туч.

Да, это Дафна там, бредя своей тропинкой,
Сияя белизной, былинку за былинкой
Сбирает, тонкий стан и шею наклоня.
Смущенье странное наполнило меня.
Вот предо мной она, чудесней и желанней,
Чем в страстные часы моих ночных мечтаний!
Сверхчеловечески прекрасной выслал бог
Ее ко мне сюда, в скрещенье двух дорог.

В болезнях, говорят, полезны эти травы.
Вот рута. Между трав она всех выше славой.
Спасу от смерти ту, что жизнь дала мне. Дочь
Нарвет целебных трав, чтоб матери помочь.
Христос, божественный посланник всеблагого!
Коль верно, что богов твое изгнало слово
И даже Аполлон бессилен с этих пор[12], —
О скорбный Иисус, склони свой тихий взор,
Ведь царствие твое пришло, воздень же руки:
Пусть муки исцелит, кто сам изведал муки.
Господь, оставь ей жизнь. Ведь мать тебе вера
А мне отдай того, с кем я обручена.

О Дафна нежная! Одно мое желанье —
С тобой делить любовь и все существованье.
Навек мы связаны обетом давних дней.
И вот я здесь. Приди! Дай руки мне скорей!

Да, я стою с тобой, а не с бесплотной тенью,
Тень возвестила бы о кораблекрушенье.
Мой путник дорогой, я знала, что опять
Тебя мне суждено, любимый, увидать.
Надежда преданной груди не покидала.
Но к матери пойдем. Печально и устало
Она мотает шерсть. Желанный гость у нас,
При ней о странствиях ты поведешь рассказ.
Ее гнетет недуг, всю печень ей снедая.

Полна и скорби жизнь и счастья, дорогая.
С тобой скорблю и я. Мне дорог твой привет,
Но ныне твой порог не перейду я, нет!
Широкополою я шляпою покроюсь
И туже затяну вокруг туники пояс.
Ты видишь, в дальний путь спешу я налегке,
В высокой обуви и с посохом в руке.
Да, гавань тихую у города родного
Покинул мой корабль и парус поднял снова, —
Идти в далекий путь по западным волнам.
Так приказал отец. Но недостало нам
Воды. И вот, пока мехи наполнят ею,
Спешил я свидеться с невестою моею.
Сулит попутный ветр, и звезды заодно,
Что скоро черное ферасское вино
Я в Пестуме продам.

Помедли. Так жестоко
Мне расставание, а море так широко!

Я лишь на краткий миг пришел. Мечталось мне,
Что ты мелькнешь вдали хоть тенью на стене.
Но если будет мне благоприятно море,
Я твой родной очаг опять увижу вскоре,
Мне чашу осушить предложит твой отец,
И увезу тебя, о Дафна, наконец,
На корабле в свой дом, где, ярко пламенея,
Зажгутся факелы во имя Гименея.
О чаши! О цветы и песни! О, когда ж
Ты этот день, судьба медлительная, дашь?
Познал я, как сердца любовью неизбежной
Нам ранят девушки уверенно и нежно.
И я люблю. Любовь — страданье, говорят.
Что ж, знаю — и люблю. И я страданьям рад.
О женщина, сама ты прекратишь мученье.
Так рута горькая приносит исцеленье.
Любить — не значит стать безумным навсегда.
С тобой, супругою, мы долгие года
В довольстве проведем. Придет благоразумье,
И дети, и покой, и мирное раздумье,
Так дерева растут согласною четой,
Прохладой радуя, сплетясь листвой густой…
Но мне велел отец, — и снова в путь готов я.
Судьба вознаградит почтение сыновье.
Взывай же к Весперу, сияющему нам.

Нет, к Иисусу лишь: ходил он по водам. Гиппий
Не будем слов таких произносить без нужды:
Ведь чуждых нам племен и боги тоже чужды.
Дыханием богов родных еще леса,
И древняя земля полна, и небеса.
В священном воздухе приметы их нередки, —
Недаром мудрые их почитали предки.
Богам ревнивым дань в былые времена
Беспрекословная бывала воздана.
Храня завет отцов и чувство их святое,
Молиться буду я, под портиками стоя.
Ведь боги к нам добры, о Дафна, и, смеясь,
С стыдливой девою соединяют нас.

Но христианкой я твой перстень получила
В давно минувший день, воспоминаньям милый.
Да, в детстве крещена водой и солью я
Священником, что нимф из нашего ручья
Изгнал. Крещеная, я нареклась сестрою
Того, чей скорбный крест воздвигся над горою.

Есть множество богов, природа их темна.
И все мы почитать должны их имена.
Нам Азия богов дала уже немало[13].
Амброзия у них в устах благоухала.
К царю еврейскому с почтеньем отнесусь.
Признаю, что богам причастен Иисус.
Но он же — Адонис: в часу девятом так он
Погиб, как тот, кто был Киферою оплакан.
Он также и Гермес, — ведь в преисподний мрак,
В обитель мертвецов и он спустился так.
Живи и радуйся ты жизни, дорогая!
Рвет якоря корабль, свой парус напрягая.
Так волосы твои поцеловать мне дай!

Лобзаньям час придет. Терпи и ожидай.

Лови цветущий миг!

Изведай ожиданье!

Нам память радостна.

Но больше упованье.

Пора! А светлый взор и воздух голубой
Меня сковали.

В путь! Избрали мы с тобой
Благую часть. Прощай!

Как миг свиданья краток!
В твоей улыбке есть печали отпечаток.
Изменчивой судьбы страшишься ты сейчас!

Я думаю сейчас о море и о нас,
О днях томительных, о снах, что бездыханным
Тебя покажут мне на береге песчаном.

Я слезы пью твои, что льются обо мне.
Зачем искать угроз в грядущем нашем дне?
Дай году круг один закончить прихотливый,
О Дафна, и к тебе вернется друг счастливый.

Что ж, дома месяц я за месяцем опять,
Как должно женщине, свиданья буду ждать.
Клянусь я, — только смерть, завистливая, злая,
Нарушит наш союз, друг с другом разлучая.

Будь, Дафна, счастлива!

Прощай!

Постой! Постой!
Мой Гиппий! На глаза мне лег туман густой.
О грусть, предчувствие и страх неизъяснимый!