Эмма Чейз - Все связано
Мое любопытство берет надо мной верх.
— Кто такой Рикардо?
— Массажист Кейт.
Хм.
— Рикардо — странное имя для женщины.
Долорес закатывает глаза.
— Ну, да. Было бы странное, но Рикардо — что ни на есть — мужик. У него тело греческого бога, как у Арнольда Шварценеггера в его лучшие годы. И он знает, как им пользоваться — особенно руками.
Некоторые парни отнесутся нормально к подобной ситуации. Парни, сговорчивые на секс, типа Мэтью или такие понимающие, как Стивен. Они поцелуют свою девушку и скажут: «Хорошо тебе провести время, милая». Но, не смотря на мой эмоциональный рост за последние годы, это не по мне.
Поэтому я говорю:
— Да уж, нахрен, этому не бывать.
Кейт кладет свою руку мне на колено.
— Дрю, это всего лишь массаж.
— Я понимаю. Два слова — счастливый конец. И еще — ни за что.
Александра пытается помочь.
— Расслабься, братишка. Нет причин для ревности.
Я широко расставляю руки:
— А кто здесь ревнует? Я не ревную — потому что этому не бывать.
Я поворачиваюсь к Кейт и спокойно объясняю:
— Ты, правда, думаешь, что я буду тут спокойно сидеть, зная, что ты там — когда твои прелести прикрыты лишь тоненьким полотенцем — пока Рикардо-хренов-Монталбан тебя лапает? Заставляя тебя стонать? Хрен. Все твои стоны принадлежат мне — они полностью оплачены камнем на твоем пальчике.
Ди-Ди протягивает руку Мэтью.
— Я знала, что он не сможет с этим совладать. Гони деньги.
Он вытаскивает свой кошелек и кладет ей в руку двадцатку. Я разочарованно качаю головой в его сторону.
— Ты думал, мне это понравится?
Он пожимает плечами.
Я прищуриваю глаза.
— Я тебя не знаю.
— Рикардо — отличный парень. У него волшебные руки. Если бы я был геем, то вступил бы с ним в гражданский союз.
Из глубокого кресла с откидывающейся спинкой к разговору присоединяется Стивен:
— Ты позволяешь массажировать себя мужику? А ты не рассматриваешь такую вероятность, что ты уже гей?
— Иди в жопу!
Стивен смеется.
— Видишь, я об этом и говорю. Вот на эти скрытые послания и реагирует мой гей-радар.
Он выставляет свой палец и указывает им на каждого парня в комнате:
— Бип. Бип. Бип… — потом показывает на Мэтью. — Биииииииииииииииииииииииип.
Билли и Джек падают со смеху, а Стивен «дает им пять». Мэтью рукой показывает им знак, которым посылает их куда подальше. Что ему не особо помогает.
Кейт возвращает нас к теме разговора.
— Для тебя это, правда, такая проблема?
Я киваю.
— Абсолютно. Это испортит мне воспоминания обо всей неделе.
Она вздыхает и поворачивается к Долорес.
— Отмени мою запись.
Ди приходит в ужас.
— Ты же это несерьезно? — Она всплескивает руками. — Началось. Ты еще даже не замужем, а он уже тебя контролирует — диктуя тебе, что можно делать, а что нельзя.
Я подскакиваю в защиту Кейт.
— Она уважает мои чертовы чувства. Вот как бывает в нормальных, здоровых отношениях. Попробуй как-нибудь.
— Я невероятно сознательно отношусь к чувствам Мэтью!
Кейт вскакивает тоже.
— Ди, мы здесь, чтобы повеселиться, а не пытать моего жениха.
Ди-Ди надувает губы.
— Но пытать его и есть моя задумка о веселье. Кайфолом.
Тем не менее, она берет свой телефон и звонит в спа-салон.
Кейт устраивается рядом со мной, кладя голову мне на плечо. Я прижимаю ее ближе и целую в макушку.
— Спасибо.
— Пожалуйста.
Я улыбаюсь.
— Когда ты вернешься со своего прихорашивания, я хочу заполучить свое время с Кейт, которое ты мне задолжала.
Она поднимает голову и шепчет:
— А это включает в себя завершение того, что мы начали в самолете?
Я медленно киваю.
— Включает, и я тебе гарантирую, что это будет зрелищное завершение.
— Оно всегда зрелищное, — она наклоняется и дарит мне игривый поцелуй, дразня языком.
Когда она отклоняется назад, я облизываю свою нижнюю губу, наслаждаясь ее вкусом.
— Даже не сомневайся.
Наш игривый момент прерывает Уоррен:
— Так, прежде чем мы разделимся, никто не хочет… курнуть?
Я не большой фанат наркотиков, даже легких. С алкоголем вы можете себя еще контролировать — выпить рюмку или две, потом притормозить и наслаждаться легким опьянением. Или вы можете разогнаться и пригубить пять рюмок за раз. В любом случае, вы можете контролировать то, в кого вы хотите превратиться.
Но наркотики, это как поезд без кондуктора. Стоит только принять, и вас понесло — уже не притормозишь, если вдруг передумал. Ди-Ди не разделяет моих чувств. Что неудивительно.
Она садится рядом со своим кузеном на подлокотник дивана.
— Слава Богу, я думала, ты уже никогда не спросишь.
Уоррен достает из своего кармана мешочек, в котором немного самокрутки, немного марихуаны и маленькая светло-коричневая трубка.
Эрин спрашивает:
— Где ты это взял?
— Привез из Нью-Йорка, — он хмурится, а потом объясняет, — ну, технически, я привез это из Калифорнии в Нью-Йорк, а потом сюда. Это хорошая хрень — высокого качества, используется в медицине. У уборщика в моей музыкальной студии глаукома.
— Но как ты пронес это в аэропорту? — спрашивает моя сестра.
Уоррен гордо объясняет.
— Я держу это в своих трусах. Поэтому если на каком-то сканере это увидят, то это просто выглядит, как будто мне там нужно хорошо побрить.
Мои брови ползут вверх.
— Вот это план. Если твоей музыкальной карьере придет конец, ты всегда можешь стать наркокурьером.
У торговцев наркотиков высокий уровень ранней, насильственной смертности. Великолепно.
Уоррен дает Ди-Ди сигаретку, и она светится от счастья. Мэтью тоже подходит к ним.
— Я бы тоже курнул травки.
Эрин в замешательстве.
— Я раньше никогда не курила марихуану.
Уоррен пытается ее приободрить:
— Тогда ты оказалась в правильном месте. Мы все друзья в шоу допинга.
Она все равно нервничает, поэтому я говорю ей:
— Просто скажи «нет», Эрин. Это необходимо только лузерам, — показываю я пальцем в сторону Уоррена. — Ты на самом деле хочешь оказаться там наглядным пособием?
Долорес поднимает руки вверх, как лапы с когтями.
— Это давление на коллектив. Давай, Эрин — это надо попробовать, хотя бы раз. Расслабься немного, подружка.
Эрин делает большой вдох и смотрит на меня большими глазами, ища одобрения.
— Думаю, я попробую. То есть… иногда просто надо сказать «Какого черта?»… правильно, Дрю?
Не могу спорить с цитатой из Большого Бизнеса. Я пожимаю плечами в знак повиновения, и Эрин присоединяется к остальным курильщикам.
Джеку это неинтересно.
— Нет, спасибо, приятель. Эти дни я планирую держаться подальше от токсинов в моем организме.
Александра также отказывается, махнув рукой. Стивен, однако, говорит:
— Конечно, почему нет? Вспомню свою расточительную молодость.
Александра ворчит:
— Что значит вспомню? Ты — мужчина, ты до сих пор ведешь расточительную жизнь.
Мой зять протягивает руку Уоррену.
— Сделай мне двойную.
Уоррен дает ему сигарету и зажигалку, а Мэтью предлагает Кейт присоединиться. Она качает головой.
— Может быть позже.
Я прохожу через комнату, открываю окно и включаю вентилятор на потолке.
Уоррен спрашивает:
— А что ты, Эванс? Не будешь?
Я фыркаю.
— Можно подумать, я когда-нибудь запихаю себе в рот то, что висело рядом с твоими потными яйцами. Я скорее поцелую задницу слона.
Уоррен делает глубокую затяжку и дым слетает с его губ, когда он насмехается надо мной:
— Нарк.
У меня морда кирпичом.
— Ага, это я. По выходным я зависал с Джонни Деппом на 21 Джамп Стрит.
Мэтью, уже навеселе от курения, захихикал. И сообщает всем, кто в комнате:
— Ааа, Эндрю прикольный. Но он и Мэри Джейн 5не ладят. Один раз в колледже он пробовал. Но ничего хорошего не вышло.
Кейт наклоняется вперед.
— Я не слышала эту историю.
— Не самый лучший момент в моей жизни.
Мэтью смеется еще громче.
— Он сделал четыре затяжки, а потом начал бегать по дому, закрывая все двери и окна. Он думал, что сейчас появится его старик, или с неба упадет группа захвата. Потом у него началась паническая атака.
— Не было у меня никакой панической атаки.
Взгляд Мэтью встречается с моим.
— Чувак, я думал, что мне придется тащить твою задницу в больницу. Ты выглядел так, будто с тобой случится хренов сердечный приступ.
Все усмехнулись в мою сторону — даже Кейт.
Уоррен довольно кивает своей головой.
— Эванс не может справиться с косячком. Приятно слышать. Теперь, если мне когда-нибудь захочется тебе насолить, я знаю, как это сделать.
Предполагается, что друзья могут доставать друг друга. Это одно из преимуществ того, что вы все знаете о человеке — все их достижения, все компрометирующие, грязные секретики.
