Sawyer Bennett - Любовь Дикаря
Когда мы стоим вместе за столешницей, я режу сельдерей, а Зак режет лук — потому что он говорит, что настоящие мужчины не плачут, и затем доказывает мне это, забирая себе дурно пахнущий лук — он резко меняет атмосферу беззаботного счастья в комнате.
— Поэтому... мы не сможем отпраздновать годовщину нашей свадьбы в следующем месяце, как я планировал, — говорит он тихо.
Мои руки останавливаются в самом разгаре нарезки овощей, и я поворачиваю голову к нему. Он смотрит на меня с выражением сожаления на своем лице.
— Почему это? — спрашиваю я, пытаясь казаться равнодушной по поводу этого, но внутри себя я начинаю ощущать приток разочарования.
— Открывается новая оптовая база на следующей неделе. И мне нужно быть там, — говорит он, продолжая нарезать лук.
Мои глаза покалывает от набегающих слез. Я хочу сослаться на то, что эти слезы вызваны тем, что он нарезает лук, но это не так. Это все, потому что я, правда, очень ждала возможности отдохнуть и провести пару дней наедине с моим мужем. Где мы могли бы быть дикими, свободными от всего и сосредоточенными только друг на друге. У нас не было этого с того самого момента, как родился Кэннон. У нас не было этого и ранее, потому что мы разрывались между моей рабой и учебой Зака на последнем курсе. Мы только украдкой наслаждались редкими моментами как сейчас, когда он трахал меня на кухне, прежде чем я могла вновь заниматься своими делами.
— Мне так жаль, милая, — говорит он мне, откладывая нож в сторону, и хотя я стараюсь держать свое лицо опущенным, не поднимая головы, я знаю, что он видит мои слезы. — Но мы можем съездить куда-нибудь в январе, когда все немного уляжется. Я обещаю тебе.
Я прекрасно знаю, что это могло бы быть простой альтернативой. Конечно... мы могли бы съездить чуть позже. Это все еще означает, что мы проведем время вместе, но также это значит, что наш брак опять отодвигается на второй план. Это значит, что я отхожу на второй план, и в этот самый момент, понимаю, что я не просто задета, раздражена или же огорчена. Я начинаю чувствовать горечь от всего происходящего.
Но все равно я продолжаю делать то, что лучше всего получается у Мойры. Я отступаю, даря ему уверенную улыбку, и говорю:
— Нет, проблем. Мы можем поехать позже, если нам удастся все разрешить.
На мгновение он бросает на меня взгляд полный сомнения, но затем я ясно все понимаю... это просто взгляд на его лице... когда он принимает, сказанное мной. Это взгляд облегчения, когда он выбирает для себя поверить в то, что не ранил мои чувства.
10 глава
Зак
Мы с Мойрой стоим у открытой двери и машем на прощание Джошу и Лиле, когда они направляются к своим машинам с коричневыми бумажными пакетами в руках, наполненными оставшейся едой с Дня благодарения. Я должен признать... Мойра все рассчитала правильно. Уже после пары минут знакомства друг с другом, стало понятно, что между ними есть неподдельный интерес и влечение. Лила накручивала свои кончики волос на палец, в большинстве своем, флиртуя, когда Джош разговаривал с ней, а Джош, казалось, был крайне заинтересован в том, что она говорила. Он, определенно, не скрывал свои оценивающие взгляды в ее сторону.
Мы с Мойрой обменивались многозначительными взглядами между собой через стол, когда поглощали индейку, фаршированную пюре из картофеля, запечной зеленой фасолью и политой клюквенным соусом, а также наслаждались кукурузным пудингом. К тому времени, когда Мойра подала десерт — предлагая на выбор тыкву, орех пекан или яблочный пирог — Джош уже пригласил Лилу на ужин на следующий вечер.
Моя жена чертовски умная.
Мы смотрим в течение мгновения, как Джош провожает Лилу до ее машины, и они стоят близко друг к другу, пока разговаривают, но затем я увлекаю Мойру обратно в дом, плотно закрывая дверь позади нас. Она понимающе мне подмигивает, располагает руку на моем бедре и говорит:
— Я больше чем уверена, что нас пригласят на свадьбу.
Я усмехаюсь и наклоняюсь, чтобы подарить ей поцелуй.
— Черт, их первенец должен быть назван в честь тебя... не важно, кто там будет, девочка или мальчик.
Мойра смеется в ответ на мои слова и отталкивает меня.
— Иди и помоги Рэнделлу убрать пирог. Я пойду покупаю детей и одену их на ночь в пижамы.
— Нет проблем, — говорю я, когда направляюсь в сторону кухни.
Это был действительно потрясающий день.
Это не был семейный обед в тесном кругу, как я хотел, но закончилось все тем, что мне понравилась наша компания. Все мои сомнения насчет Лилы рассеялись, когда я увидел, как она заинтересована в Джоше. Я даже испытал неловкость за то, что думал, что она имеет на меня какие-то виды. Потому что когда я увидел, как она флиртует, шутит и хихикает с Джошем, я в тот же момент понял, что Лила и правда не испытывала ко мне ничего, кроме рабочего интереса. За этим было приятно наблюдать, и, возможно, за нашим столом зародилась новая любовь. И я был больше чем просто счастлив, видеть Рэнделла с нами, потому что он самый близкий человек из моей семьи, который здесь есть.
В то время как мой приемный отец Парайла все еще пышет относительно приличным здоровьем в Амазонии, я не видел его с того момента, как мы с Мойрой поженились, и к сожалению, я не думаю, что когда-либо увижу его снова. К счастью, отец Гоуль посылает нам новости о моем бывшем карайканском племени, когда у него есть возможность, но все, на что я могу рассчитывать, — это спутниковые телефоны. Даже почта — не позволительная роскошь в глухих джунглях, где они живут.
Когда вхожу на кухню, я вижу, как Рэнделл склонился над яблочным пирогом, отправляя большой кусок прямо в рот с тарелки. Он поднимает взгляд на меня, вспышка вины проскальзывает в его глазах на долю секунды, но затем он снова беззастенчиво вонзает вилку в пирог.
— Тут осталось совсем немного, — говорит он с набитым ртом. — Нет смысла марать чистую тарелку.
Я пожимаю плечами, потому что его выводы звучат логично для меня, и затем решаю присоединиться к нему. Обходя кухонный остров, я беру вилку с ящика для посуды по пути и вонзаю ее в слоеный корж. Я отламываю большой кусок, и когда жую сладкий яблочный вкуснейший пирог, Рэнделл спрашивает меня:
— Ну, как ты справляешься с работой?
Моя голова поворачивается к Рэнделлу, и я смотрю на него с удивлением на лице.
— Не понял?
— Работа? — повторяет он, когда кладет свою вилку на столешницу и берет салфетку, чтобы вытереть его рот. — Как она?
— Я не уверен, что понимаю, о чем именно ты говоришь, — отвечаю я ему, откладывая свою собственную вилку. — Мы с тобой достаточно много говорим о работе каждый день. Почему ты вдруг решил поинтересоваться, как она?
Рэнделл качает головой и усмехается.
— Конечно, мы говорим о работе... Но я хочу знать, как ты справляешься с ней? Насколько это тяжело для тебя? Нравится ли тебе то, что ты делаешь? Я знаю, ты чертовки хорош в своем деле, и мне еще лучше известно то, что ты фантастически со всем справляешься, но я хотел бы поинтересоваться, как ты относишься ко всему этому?
— Я отлично справляюсь, — говорю я аккуратно... и до сих пор не могу понять, что именно он имеет в виду. Я почти чувствую, что он как будто ожидает от меня какого-то определенно ответа, и мне жаль, что я не могу дать ему то, чего он так ждет.
— Ты берешь много часов нагрузки, — замечает Рэнделл. На долю секунды, я задаюсь вопросом, возможно, ему что-то сказала Мойра. Мои глаза быстро устремляются к дверному проему, который ведет по коридору туда, где она купает детей, и затем я снова перевожу взгляд на Рэнделла. Он просто смотрит на меня выжидающе.
— Конечно, я провожу много времени за работой, — уверенно говорю я ему, возвращаясь снова к пирогу, и отламываю от него большой кусок. — Но все нормально. Ты прекрасно знаешь, я усердный работник, и тебе известно, что я не знаю больше никакого другого способа существовать.
Рэнделл внимательно изучает меня, взвешивая мои слова и проверяя меня на честность. Я смотрю на него, не отводя взгляда, потому что меньше всего я хочу, чтобы он решил, что я переутомляюсь. Я знаю его защитный инстинкт, он вмешается и заставит меня отойти от дел.
Наконец он кивает мне с одобрением, прежде чем поднять свою вилку. Он держит ее непосредственно над пирогом. И перед тем, как отломить еще кусочек, он говорит мне:
— Просто я волнуюсь, Зак... особенно когда Мойре предложили работать на полную ставку в Университете Эмори, я прекрасно понимаю, что это будет для вас определенной нагрузкой, потому как у вас двоих очень трудоемкая работа, и вы ко всему прочему еще пытаетесь растить детей. Поэтому если тебе нужно...
— Что за работа на полную ставку? — спрашиваю я, и в мгновение ока мои мышцы напрягаются по всему телу, потому что, бл*дь, я просто не понимаю, о чем таком он говорит.
Рэнделл безошибочно распознает оттенок гнева в моем голосе. В одно мгновение его лицо становится пунцово-красным, и с легким присутствием вины он склоняет его.
