Sawyer Bennett - Любовь Дикаря
Зак внезапно ослабляет свои объятия, и я не позволяю временной отсрочке пройти впустую, вылетая из кровати перед тем, как соблазнюсь позволить моему мужу делать со мной, что он хочет. В кромешной темноте, я аккуратно выбираюсь из комнаты, чтобы он мог немного отдохнуть, и неслышно проскальзываю, словно бесшумный повар-шпион, на кухню.
Я подготовила практически все прошлым вечером, поэтому придерживаюсь своего расписания. Присаживаясь на корточки, я тянусь в дальний нижний шкаф, чтобы достать жаровню. Когда я поднимаюсь, то вздрагиваю оттого, что руки Зака обнимают меня за талию.
— Зак, — говорю я, в то время как мое сердце неистово колотится. — Что ты делаешь? Иди в кровать. Я прекрасно знаю, что ты устал.
— Я не устал, — говорит он, когда прижимается сбоку, чтобы оставить поцелуй на моей шее. — Я возбужден.
Чтобы подчеркнуть сказанное, он прижимается возбужденным членом к моей заднице, потеревшись о мои бедра и достигая полного эффекта. Моментально, я опять тоже возбуждаюсь.
Но еще я очень практична.
— Малыш, — произношу я так, чтобы не застонать в голос. — Я тебя очень люблю, но у меня огромное количество дел.
— Я помогу тебе после того, как оттрахаю тебя, — говорит он, прижимаясь ко мне чуть по-другому, чтобы оставить поцелуй с другой стороны моей шеи. Одна ладонь неспешно скользит вверх от бедра до груди, где он слегка сжимает ее.
— Мммммм. — Моя голова откидывается назад, и я предпринимаю слабую попытку отстраниться от него.
— Я отсутствовал по важным делам, скучая по моей жене и детям, и у меня не было с тобой секса на протяжении четырех дней, — бормочет Зак, когда его другая рука скользит к низу моего живота, перед тем как исчезнуть в моих пижамных штанах. Его пальцы пробираются на миллиметр под резинку трусиков, устремляясь с определенной целью ниже.
Он мгновенно сильно шлепает меня по клитору, и так как я хорошо знаю своего мужа, это значит, что он хочет трахнуть меня жестко и быстро. Им движет сильное желание, и наш секс обещает быть наполненным шлепающими звуками плоти о плоть. Я прекрасно знаю, что Кэннон будет спать, не взирая ни на какие звуки, а если решит проснуться Джейми, то она, по крайней мере, еще слишком маленькая понять, что происходит. И к тому же она не сможет сама выбраться из своей кроватки, поэтому нам не грозит быть захваченными за нашими действиями.
С этой мыслью и пониманием того, что Зак поможет мне приготовить обед, я тоже вступаю в игру.
Я поднимаю руку, проскальзываю в свои пижамные штаны и накрываю руку Зака, принуждая его девствовать смелее.
— Да, детка, — говорит он одобрительно, потому что я подчинилась его желаниям. — Ты тоже хочешь этого, не так ли?
— Очень сильно, — я тяжело дышу, когда он растирает мою влажность, кружа пальцами в жестком ритме.
— У меня есть фантазия, — он рычит, прижимая свои губы к моему уху, а его палец быстро работает на моем клиторе. — После того как все сегодня уйдут домой, а дети лягут спать, я положу тебя на обеденный стол в комнате, налью клюквенный соус на твою киску и устрою себе свой собственный День благодарения.
Я вижу ясно и четко, как мой развратный, дикий мужчина делает это со мной, и эта мысль слишком соблазнительная, чтобы терпеть то, как его палец искусно двигается на моем клиторе. Я жестко кончаю, издавая мучительный стон освобождения, который становиться еще более горячим и ярким благодаря его грязным разговорчикам.
— Бл*дь, — стонет он, когда высвобождает свою руку и стягивает мои пижамные штаны и вслед за ними трусики по ногам. — Я сейчас такой твердый, что это даже причиняет боль.
— Быстрее, — я выдыхаю прерывисто.
Он немного отстраняется, и в своем воображении я могу наблюдать за ним, как он стягивает боксеры вниз по ногам, чтобы вытащить свой большой член, который я так люблю Мой член. Мой, мой, мой.
Я непроизвольно склоняюсь вперед, раздвигаю ноги чуть шире, насколько это возможно, и цепляюсь руками за гранитную столешницу. Мои глаза скользят по тому, что находится передо мной, сосредотачиваясь на пакетах из Pepperidge Farms, которые наполнены всем необходимым. Мое тело напрягается от жадного предвкушения, пока ожидает долгожданного вторжения.
Он не разочаровывает.
Зак никогда не разочаровывает.
Он проводит головкой по моей влажности. Как раз перед тем, как протолкнуть свою толстую длину внутрь меня, он бормочет:
— Быть вдали от тебя так ранит, Мойра. Я не могу терпеть это.
Мое тело неудержимо содрогается от любви, похоти и голода в его голосе. У меня больше нет сил контролировать свое тело, когда мои бедра подаются назад, чтобы поскорее принять его
— Бл*****дь, — стонет Зак, когда его ладони хватаются за мои бедра, чтобы он мог удержаться на месте, и его пальцы болезненно впиваются в мою нежную кожу. — О, черт, Мойра... черт. Бл*дь. Это настолько хорошо чувствуется. Я собираюсь так жестко кончить.
Его слова воспламеняют меня. Я подаюсь вперед, чтобы почувствовать, как его массивный ствол неспешно выскальзывает из моего тела, почти до самой головки члена. И до того, как он полностью выскользнет из меня, я резко подаюсь назад, насаживаясь на его член.
— О, боже, Мойра... Детка, не останавливайся, — умоляет он меня.
Поэтому я не прекращаю.
Пока мой муж стоит, не двигаясь, позади меня, ладонями сжимая мои бедра, я продолжаю подаваться назад и вперед, жестко трахая его.
Быстро.
И шумно.
Мы оба стонем и тяжело дышим, устремляясь вперед к освобождению. Кожа и плоть, покрытые влагой, издают шлепающие громкие звуки.
О, как я скучала по этой дикости между нами, когда мы находимся наедине друг с другом. Я скучала по понимаю того, какой голод ощущает мой муж по отношению ко мне. Иногда я чувствовала себя такой одинокой в наших скучных занятиях любовью, возможно, потому что была забыта связь, которой сродни горелке, иногда просто необходимо поддать немного газу, чтобы разжечь пламя.
И когда все зажигается, черт побери, то горит намного сильнее, чем солнце в полуденное время в пустыне.
Я трахаю своего мужа беспощадно, игнорируя мой второй оргазм, когда он начинает бурлить во мне, и только больше сосредотачиваюсь на грязных ругательствах, которые срываются с губ Зака, что означает — он уже близок к освобождению.
— Давай, малыш, — я подталкиваю его ближе к краю освобождения, произнося фразу через стиснутые зубы. Я смотрю вниз, замечая, как моя грудь сильно покачивается и потирается о пижамную футболку, затем склоняюсь вперед сильнее, опускаю взгляд ниже и смотрю, как он проскальзывает внутрь и наружу моей киски.
Боже мой... это так горячо.
— Начинается, — стонет Зак, предупреждая меня, когда его руки ужесточают свою хватку на мне. С помощью своих сильных предплечий, он крепко удерживает меня на месте. Он подается назад, толкается жестче и глубже, чем я трахала его до этого, и замирает во мне.
— Да, — шепчет он, и его голос наполнен трепетом, когда я чувствую, как его член начинает подрагивать, и он выплескивает свое освобождение во мне. — О, Мойра... это чувствуется восхитительно.
Мой оргазм высвобождается, поднимаясь вверх по моему позвоночнику, заставляя мои бедра устремляться к нему вращательными движениями. Скорее всего, мои движения для него это слишком, потому что Зак отстраняется, выскальзывая из меня наполовину, и затем опять врывается в мое тело со стоном:
— Бл*дь... Я думаю, что я кончаю опять. Черт побери... детка... черт.
Да!
Я люблю слышать Зака, когда он настолько потерян в своем удовольствии. Звук его голоса предоставляет мне самое ценное признание, что я та, кто заставляет его чувствовать себя таким образом. Ему даже не нужно говорить мне больше ни единого слова, потому что в эту минуту я знаю, он напоминает мне, насколько трепетно относится ко мне.
Как я важна для него.
Мой муж прижимается к моей спине, оборачивает свои руки вокруг меня, и мы позволяем крошечной волне дрожи пройти по нашим телам. Мы держимся крепко… поглощенные друг другом, когда наше дыхание успокаивается.
— Я люблю тебя, — шепчу я ему.
— Если это составляет хотя бы половину от того, как люблю тебя я, значит это просто охренительно большое количество любви, — говорит он со смешком и оставляет поцелуй на моем затылке.
Мы проводим следующие пять минут, приводя себя в порядок. Дарим друг другу множество нежных поцелуев между тем, когда очищаем наши тела и поправляем свою одежду. Зак проводит пару минут, рассказывая мне про свою поездку в Нью-Йорк, пока я вытаскиваю лук и сельдерей из холодильника, захватывая при этом и пару ножей.
Когда мы стоим вместе за столешницей, я режу сельдерей, а Зак режет лук — потому что он говорит, что настоящие мужчины не плачут, и затем доказывает мне это, забирая себе дурно пахнущий лук — он резко меняет атмосферу беззаботного счастья в комнате.
— Поэтому... мы не сможем отпраздновать годовщину нашей свадьбы в следующем месяце, как я планировал, — говорит он тихо.
