Pepper Winters - First Debt
Иголочка с ниточкой: Довольно глубокая мысль пришла мужчине, который хочет только сексемэсок и избегает личных тем.
Кайт007: Что, если я сказал бы, что хочу единственную ночь честности, никаких тупых отговорок и подобной ерунды, что бы ты ответила на это?
Иголочка с ниточкой: Я бы ответила, что ты выжил из ума, и задалась вопросом, что кто-то, у кого есть сердце, украл твой телефон.
Тишина.
Я имела права охранять свои границы. В конце концов, я пыталась несколько раз заставить его быть добрее ко мне, человечнее, но он отказывал меня. Но когда десять минут превратились в двадцать, и по-прежнему не было ответа, я почувствовала себя виноватой за то, что причинила боль тому, кто, очевидно, нуждался в разговоре.
Почему он не поговорит с тем, кто знает его? Найдет утешение у друзей, которые понимали его? Моя уверенность в том, что он был Кестрелом, немного увяла, после приступа паники. С того сообщения, в котором он спрашивал — откуда я знаю, что у него есть мотоцикл, мы оба старались обойти этот разговор, будто боялись копаться в этой ране.
Лучше было позволить ей затянуться и не источать яд, от которого невозможно будет исцелиться.
Эта слепота — наивное незнание наших имен и проблем — была странно гипнотизирующей, и я не хотела перемен. Я еще не хотела его отпускать, а мне придется сделать это, если я узнаю правду.
Иголочка с ниточкой: Кайт, прости. Никакой ерунды. Никаких игр. Одна ночь, чтобы быть самими собой и позволить болезненной правде вырваться наружу. Я здесь, чтобы слушать, если хочешь. Если ты передумал — то прекрасно. В любом случае, я надеюсь, что ты хорошо проводишь ночь.
Прошло немного времени, и он все же ответил.
Кайт007: Иногда, кажется, что у тех, у кого в жизни нет ничего — есть всё, а у тех, у кого есть всё — нет ничего. Иногда, я хочу быть тем, у кого нет ничего, чтобы я мог оценить те вещи, что пропустил в жизни. Но пугает то, что я не думаю, что пропустил хоть одну гребаную вещь.
Мое сердце затрепетало в груди. Казалось, будто он вытащил страхи, которые таились глубоко внутри моей души.
Иголочка с ниточкой: Я прекрасно это понимаю. Я люблю свою семью. Я люблю их ошибки и их хорошие поступки одинаково, но я не могу не сердиться. Охраняя и защищая меня, они вынудили меня стать той, кто на самом деле была ложью. Теперь мне с трудом приходится принимать правду.
Кайт007: Правду о том, кто ты на самом деле?
Иголочка с ниточкой: Именно.
Кайт007: Мы все плоды обязательств. Копии того, что позволено в мире, в котором мы родились. Ни один из нас не свободен, нас всех вырастили, ожидая от нас чего-то. И это чертовски отстойно, когда эти ожидания становятся клеткой.
Я не могла ответить. Непрошенные слезы скатились вниз по моим щекам. Я дрожала так, что решила опустить телефон.
Если Кайт был Кестрелом, он скрывался так же, как и я. Мужчина прятал себя настоящего, чтобы защититься в семье чудовищ.
Джетро щелкнул пальцами перед моим носом, вытягивая меня из задумчивости.
Мое сердце бешено колотилось от мысли, что, возможно, я больше не смогу общаться с Кайтом, особенно сейчас, когда мы сломали некий барьер и признали, что между нами больше общего, чем просто поиск сексуального удовлетворения.
— Ты где-то витаешь. Соберись.
Я моргнула, заставляя себя сосредоточиться на золотистом взгляде Джетро.
— Я сейчас рассказывал тебе в общих чертах о том, как пройдет сегодняшний день. Ты просила, чтобы я сообщил это тебе, помнишь, там в лесу?
Вновь моргнув, я кивнула.
— Да. Можешь повторить?
Он холодно усмехнулся.
— Нет. Я не повторяю. Я сделал одолжение и рассказал о событиях сегодняшнего дня, но ты не могла даже сделать любезность и выслушать меня. Я отказываюсь повторяться.
Распрямив плечи, я пыталась не волноваться о том, что ждет меня и сосредоточилась на том, что важно.
— Пожалуйста, верни телефон.
Джетро покачал головой.
— Нет.
Мое сердцебиение ускорилось.
— Но ты сказал, что я могу пользоваться им.
— Да, — его губы дернулись. — А еще я сказал, что ты должна спрашивать на это разрешения. Я хочу проверить историю. И убедиться, что ты не нарушила правила.
Черт, почему я не почистила входящие сообщения?
— Правила?
Он нахмурился.
— Правила, мисс Уивер. У меня их немного, но я просил, чтобы ты не общалась с братом. Если ты послушалась, то тебе не о чем беспокоиться, и я верну телефон.
Черт.
Я не только переписывалась с Ви, я еще разделила с Кайтом то, чего не хотела бы показывать Джетро.
Если Кес был Кайтом, Джетро узнает о связи, которая у меня есть с его братом. Он решит воспользоваться этим знанием. Он причинит мне боль с помощью этого.
Я не могла позволить этому произойти.
Я хотела кричать.
Выпрямившись, насколько возможно, я сказала:
— Мой брат знает.
Джетро замер, черты его лица напряглись.
— Я, как предполагается, должен поблагодарить тебя за честность. Я был уверен, что к настоящему моменту он узнает. Мужчины Уивер не из тех, кто позволяют нам забрать их женщин. Даже с надлежащими документами.
Я уставилась на него.
— Ты ведь понимаешь, что он придет за мной?
Джетро кивнул.
— Подозреваю, что даже вместе с твоим отцом. Такое случалось в течение сотен лет. Ты правда думала, что твой отец не приходил и не пытался спасти твою мать? — засмеялся он. — Какой ты думаешь, он мужчина?
Мужчина, которого я никогда не знала.
Джетро ухмыльнулся, увидев, как ответ промелькнул в моих глазах. Он вытянул руку и нежно заправил прядь волос мне за ухо.
— Так быстро потерять веру в тех, кем дорожишь, худшее преступление, мисс Уивер. Надеюсь, ради твоего же блага, он никогда не узнает, как ты сомневалась в нем.
— Зачем ты мне всё это говоришь? Не лучше ли для тебя, если я буду чувствовать себя преданной и брошенной?
Он покачал головой и провел пальцами вниз за ухом, чтобы схватить ими заднюю часть моей шеи.
— Нет. Разве это весело? Ты была любима. Ты любима. Намного слаще знать, что мужчины, которые пытались защитить тебя, сейчас где-то в другом месте пытаются прорваться и освободить тебя. Намного веселее, когда в игре больше игроков.
Я прошептала:
— Я совершенно не понимаю тебя.
Он широко улыбнулся, выглядя так беззаботно.
— Это самое приятное, что ты когда-либо говорила мне.
— Это был не комплимент.
Он крепче впился пальцами в мою шею.
— Несмотря на это, мне понравилась твоя фраза. — Он перевел взгляд от моих глаз к моему рту. Воздух между нами накалился от желания. Он высунул язык и провел им по своей нижней губе.
Моя плоть разгорячилась. Я была слишком слаба, чтобы проигнорировать зов его мужественности даже при том, что ненавидела его.
Большим пальцем он ласкал основание моей шеи, угрожая и дразня одновременно.
— Той ночью ты выиграла. Мы оба знаем это. Но ты не сможешь выиграть сегодня. Сегодня мой день. Сегодня... ты повинуешься.
Я не могла дышать. Его рот опустился так близко к моему, опьяняя ожиданием поцелуя.
Он мучил меня иллюзией поцелуя с тех пор, как мы встретились: в кафе, у конюшен, когда я извивалась на его пальцах, и теперь здесь. Его губы были на расстоянии волоска от того, чтобы заклеймить мои. Его дыхание пахло мятой и грехом, а его пальцы впились в мою шею со всеми его скрытыми желаниями.
Поцелуй мог разрушить ледяную стену, которую он выстроил вокруг себя.
Я придвинулась ближе, пытаясь захватить его рот.
Он отстранился, цокнув языком.
— Ты такая нетерпеливая, мисс Уивер. Если бы я не понимал все так прекрасно, я бы сказал, что тебе нравится мой вкус. — Он нахмурился, его глаза потемнели. — Кажется, ты наслаждалась тем, что я выстрелил в твое горло там в лесу.
Так вот как он хотел поиграть? Прекрасно. Я могу играть грязно. Мне не осталось ничего, кроме как сорвать иллюзию невинной швеи и вступить в эту нелепую войну. Я хотела кувыркаться в пыли и грязи. Я встречусь с ним на поле битвы и не отступлю.
— Я наслаждалась этим. Но не настолько, насколько ты наслаждался тем, когда запихивал свой язык глубоко внутрь меня, — притворно улыбнувшись, я прошептала: — Признайся в этом, Джетро... признайся, что твой рот наполняется слюной от желания попробовать меня еще раз. Могу поспорить, что твой член твердый прямо сейчас, от мысли двинуться туда, где были твои удачливые губки. — Меня трясло от странной смеси страха и уверенности. — Знаешь, а ты можешь сделать это. Я не остановлю тебя. Вообще-то, если хочешь знать правду — темную, скрытую, горькую правду — я хочу, чтобы ты трахнул меня. Я хочу почувствовать, как ты заполняешь меня, толкаешься в меня, до боли растягиваешь. Хочешь знать, почему?
Каким-то образом я начала это представление, чтобы забраться ему под кожу, но успешно забралась под свою собственную. Мое дыхание стало тяжелым. Кожу покалывало от желания. А моя киска истекала влагой.
