Петр Воробьев - Горм, сын Хёрдакнута
Старший Хёрдакнутссон развел руками, потом похлопал правой по рукояти меча.
С востока заскрипели колеса. Из-за выгнутого дугой края леса показался Родульф, по неоднократному обыкновению с чьей-то головой на копье, за ним Ренвард вел в поводу лошадку, тащившую окруженный ратниками возок Всемилы, в котором поверх сложенной оболочки воздушного шара лежали три тела. Руки среднего были перекрещены поверх рукояти огромного меча с золотой гардой.
- Отец? Тадг? Мурраг? - старший из сыновей Брианна бросил копье с головой Маэля и побежал к возку, его братья за ним.
- Тадг еще в этом круге, - крикнул Родульф. - Конунга сразил Бродир с Ваннена!
Скальд указал на свое копье. Грива черных волос на его украшении не оставляла особого сомнения в том, где Бродир ярл окончательно потерял голову.
Часть осиротевших братьев обступили возок, кто в голос плача, кто протягивая руки к телу отца, кто обнимая еле живого младшего брата с туго перевязанным обрубком правой руки. Другие направились к Родульфу. Старший обнял его, еще один плюнул в лицо Бродира.
- Скажи слова! - крикнул кто-то.
Сквернослов передал свое копье одному из молодых коннахтских ярлов и обратил обе руки ко Всемиле:
- Я здесь ни при чем, я только тело нашел!
- Скажи слова! - закричало несколько сотен голосов.
Родульф развел руками:
- Был бы я рад
Сказать слова в склад,
Да Бродир не мною убит -
Дочка Пустила
Его завалила,
Она пускай говорит!
- И Фьольнира, и Бродира? - восхитился Волчок. - Не иначе, сам Сварог-молотобоец за тобой сегодня приглядывал, Всемила свет Пустиловна! Скажи слово!
- Слово! Слово! - закричали таны и венеды.
- Плохую смерть нашел Бродир, - сказала дева, когда крики поутихли. - Пуля из волкомейки ему живот разорвала, собственными кишками за дубовую ветку зацепился, так вокруг ползал да на дуб их мотал, пока не умер.
Этот рассказ вызвал взрыв - некоторое время Горм мысленно искал правильный оборот, который, увы, пришлось позаимствовать из этлавагрского - варварского ликования. Тем временем, из леса повалили воины Хельги с вязанками хвороста, сваливая ноши в полосу саженях в двадцати от стены вражеских щитов. В их направлении полетело с пару десятков стрел, больше у поборников Одина, видно, не оставалось.
- Щеня, зажигай, - Хельги протянул рыжему факел. - Чтоб они видели, что жрец это делает. Да скажи им что пострашнее.
- Ничего страшнее правды я им не скажу, - пробормотал знахарь.
Подпалив костер, он крутанул факел, описав в воздухе огненный круг, и перечеркнул его крест-накрест, заорав что-то про «Фои Мьоре.» Ответом ему было мрачное молчание.
- Стодхросс, Соти, Энгуль! Ставьте решёта, - ярл Фрамиборга махнул рукой.
Один из дружинников, бросившихся выполнять приказание, выделялся кожей цвета меди, слегка раскосыми темными глазами, и странным украшением на груди поверх кольчуги, сделанным из игл винландского ёжесвина.
- Это тот, кто настоял, чтоб ему дали танское имя? - спросил Горм.
Хельги объяснил:
- По-настоящему, не имя, а прозвище, так что он теперь Госа-Дес Стодхросс, сын Онхеда. С мечом управляется так себе, а топор мечет отменно, и лучник очень неплохой, почти ровня братьям Торкелю с Хемингом.
Ветер понес белые клубы волшебного дыма в направлении воинов Фьольнира, угрюмо сплоченных в щитовую стену.
- Теперь что? - спросил Кнур.
- Что, что. Жди, Кнурище, - ответил Щеня.
- Надо было. Не заморскую смесь, - несколько запоздало предложил Ингимунд. - А нашу коноплю жечь. Они бы посмеялись. А потом ушли бы. Искать что поесть.
- С лолландца станется, своей травой все беды пользовать, - сказал кто-то.
- Конопля не трава, - обиженно прогнусил Ингимунд. - А дерево. Ему вырасти не дают.
Горо хотел было возразить, но остановился, прислушиваясь к воплю, раздавшемуся из вражеских рядов:
- Морские драугры! Из воды лезут! Бежим! Бе...
Крик был прерван ударом и хрустом.
- Так будет с каждым, чей дух слаб! - изрек неприятный голос. - Стоять до последнего! Назад не оглядываться!
Еще несколько воинов или дроттаров завели:
- Хьяртримуль, Хильд,
Саннгрид и Свипуль,
Мечи обнажив,
Начали ткать.
Сломятся копья,
Треснут щиты,
Если псы шлема
Вцепятся в них.
Мы ткем, мы ткем
Стяг боевой191.
- Дожили , у них уже валькирии ткут вместо Норн, - презрительно заметил Торкель лучник.
- Ты что, Норны не ткут, а прядут, - поправил брата Хеминг.
- Неважно, валькириям ни ткать, ни прясть... - нимало не смутясь, начал было тот.
Горм однократно протрубил в рог и крикнул:
- Лучники и самострельщики, будьте наготове! По моему взмаху!
Конунг вновь поднес рог к губам, на этот раз издав два протяжных звука - заранее сговоренный знак последней оставшейся в лесу части засадного полка. Вновь завыли волынки, загудели колесные лиры, раздался многоголосый лай, и из-за деревьев повалили волкодавы. Каждая пара псов тянула на сворке особую колесную нарту, придуманную Карли лендманном, что нашел на зеленом берегу Руирхефа вместо предсказанной ему любви смерть. Вся нарта сводилась к одной укрепленной проклееенным льном доске, к которой впереди и сзади упруго крепились турьими жилами оси двух пар железных колесиков. Ездоки, вооруженные метательными копьями или топорами, каким-то труднопостижимым образом удерживались стоймя на этих крайне неустойчиво выглядевших сооружениях.
- За Карли! - Хлифхунд присел на корточки, чтобы не слететь со скакавшей вверх-вниз доски. - Бруси, Грамуль, вперед!
- Дикая охота! - закричал кто-то в рядах последних приверженцев Одина.
Трудно сказать, что именно увидели одурманенные «смесью для вызова злых духов» воины, но воздействие нападения хейдабирских псарей и нескольких десятков их дротиков и топориков, пусть даже и ладно брошенных, было несоизмеримо с действительным уроном. Кое-где щиты дрогнули, наконечники копий неуверенно опустились. Едва волкодавы и влекомые ими отроки унеслись обратно в лес, Горм махнул рукой.
Стрелы и самострельные болты роем рассекли воздух и посыпались на головы врагам. Кое-где, сраженные упали и строй сомкнулся над ними, в паре мест, в ряду щитов появились прорехи. Горм троекратно протрубил в рог и пустил Готи шагом, крикнув:
- Волынщики, играйте «Путь на Дюпплинн каменист!» Родульф, Кривой, Камог - вперед! Все за ними!
Тролль закрутил молот в воздухе, шагая вперед. В сажени от неприятелей, он повернул плоскость вращения своего оружия. Затрещали, ломаясь, как тростинки, ясеневые древки в руку толщиной, и раумарикские дружинники, завоеватели Килея, Гуталанда, и Этлавагра, вынужденно шагнули назад.
- Помогите, ушкуйнички, - прогудел Камог. - Вы шестеро вставайте здесь на четвереньки, вы шестеро на колени, а вы просто пригнитесь, и все держитесь друг за друга!
- Чего это ты? - удивился Никовуша.
- Слушай хиусова 192 хозяина! - Волчок преклонил колени и, переплетя локти с соседями слева и справа, сомкнул руки замком на груди.
- Держитесь! - Великан опустился на четвереньки, не выпуская посоха из правой руки.
Оказалось, что за счет очень длинного туловища, Камоговы ноги и руки были примерно одинаковой длины. Коротко разбежавшись, он взмыл вверх по ступеням живой лестницы, и перелетел через копья и щиты, поворачиваясь в воздухе. Луч послеполуденного солнца на миг осветил голову под клобуком, так что перед Гормом мелькнула личина шлема, на редкость правдоподобно сработанная из кожи, меха и металла в виде морды белого медведя, с оскаленной пастью и злобно наморщенным носом. Камог рухнул посреди скопления меченосцев, раздавая удары и посохом, и левой рукой в когтистой боевой рукавице, и, кажется, даже ногами.
- Распролейганцы удовы, разъетые до требухи, гниды мёрской мотни, удоглоты ванненские, совсем без Бродира оробели? - проревел Родульф. - А вот и он!
С этими словами, скальд ударил ногой по голове ярла Ваннена, сброшенной с копья одним из сыновей Брианна. В обрамлении длинных черных волос, снаряд просвистел над головами ванненских дружинников, некоторые из которых отвлеклись, отслеживая остекленевшими от шаманской смеси глазами движение мертвой головы. Горм и Хёрдакнут воспользовались этим, оттеснив копья панцирями коней, и врубились в стену щитов. Хан вонзил клыки в руку копейщика, попытавшегося ударить Готи снизу. Передний ряд врагов отступил, задние не подались назад, в возникшей давке, некоторые ратники не могли даже высвободить руку для удара. Слева от Горма, Боривой подпрыгнул и, каким-то трудно постижимым образом оттолкнувшись ногами от двух копий, направленных в то место, где он только что был, побежал прямо по головам и плечам врагов, рубя сверху вниз изогнутым мечом альвской работы, лезвию которого стальные доспехи не оказывали заметного сопротивления. Продолжая вовсю использовать давку в середине вражеского строя, бодрич отрубил Нидуду дроттару руку вместе с плечом и посохом, оказавшись прямо перед знаменем ворона. Капли крови скатывались с его оружия, не смачивая блестящей поверхности.
