Джен Коруна - Год багульника. Летняя луна
— Эй, что ты делаешь? — крикнул он.
Эльфа обернулась, держа тарелку обеими руками.
— Не может же он столько времени ничего не есть.
— Что?! Еще и кормить этого мерзавца?! — вскипел Сигарт. — Да пусть он скажет спасибо, что я вообще не свернул ему голову! Он давно уже должен быть мертвым!
Личико Моав вмиг приобрело упрямое выражение.
— Если мы не будем кормить его, он скоро им и станет!
— Да, да! — присоединился сильф — он сидел рядом с Сигартом и тоже наблюдал за эльфой. — Вот если бы Ифли ничего не ел, он бы лег, загрустил и умер.
— Вот горе-то было бы, — проворчал хэур. — Ладно, пусть поест.
Он развернулся так, чтобы видеть Рогдвэна.
— Слышишь, круглоухий, скажи спасибо Моав — я бы не стал с тобой возиться!
Король Лоргана ничего не ответил, лишь демонстративно отвернулся. Моав с тарелкой в руках обошла его и села рядом.
— Я принесла тебе поесть, тут жареный олень и овощи. Вот.
Она протянула ему кушанье, Рогдвэн взглянул на нее, затем на аппетитный кусок оленины и невольно сглотнул. Видно было, что он изо всех сил борется с собой, чтобы не накинуться на еду.
— Поешь, — тихо сказала эльфа.
Человек нерешительно взял тарелку.
— Спасибо…
Моав улыбнулась и встала с земли. Глядя исподлобья, король проводил ее взглядом — в нем отражалось явное недоверие. Несколько мгновений он смотрел ей вслед, затем стал жадно есть принесенное мясо. В считанные мгновения он уничтожил все, что было предложено — прошли уже почти сутки с тех пор, как он ел в последний раз. Через некоторое время к нему снова подошла эльфа — она принесла чай. Серые глаза хэура следили за ее действиями с крайним недовольством, но юную веллару это, похоже, не смущало. Она подала чашку Рогдвэну и уселась на землю рядом с ним. Король Лоргана бросил на нее испепеляющий взгляд.
— Что, нравится тыкать прутиком в пленного зверя?
Моав подняла брови.
— Прости, я тебя не понимаю…
Рогдвэн прищурил блестящие орлиные глаза.
— А с чего бы тебе еще со мной общаться? Я ведь тебя чуть не продал Моррогу!
— Ах, ты об этом… — тихо отозвалась она, опуская взгляд. — Но я же понимаю, ты сделал это не ради себя, а ради своего народа.
— Понимаешь?! Да тебе никогда этого не понять! — неожиданно вспылил Рогдвэн, но эльфа и бровью не повела.
— Понимаю, — спокойно и как будто грустно ответила она. — И даже лучше чем ты можешь себе представить… Я ведь старшая веллара, и я знаю, что такое быть в ответе за тысячи жизней. Так что видишь, у нас с тобой много общего.
Она чуть заметно улыбнулась — достаточно для того, чтобы человек тут же остыл.
— Ну ладно, прости, я не хотел тебя обидеть.
Моав кивнула в знак примирения. Рогдвэн горько улыбнулся и развел руками.
— Вот, видишь, никудышный из меня король получился, — вздохнул он.
Некоторое время оба молчали. Наконец, эльфа подняла голову.
— Расскажи мне о своей жизни в Лоргане, — попросила она.
Темные глаза подозрительно посмотрели на нее.
— Тебе правда это интересно?
— Иначе я бы не спрашивала.
Рогдвэн усмехнулся — не зло, а скорее смущенно. Его лицо приобрело какое-то теплое выражение, отчего стало совершенно ясно, что он еще очень молод. Груз власти, старивший его красивое лицо, спал — теперь он был похож на обычного воина, стушевавшегося перед симпатичной девушкой.
— Даже не знаю, что тебе и рассказать — ты лучше спрашивай…
Эльфа подсела ближе.
— Расскажи о своей семье. У тебя есть кейнара?
— Кто?!
— Ну, женщина, которая может подарить тебе детей.
Он невольно заулыбался.
— Жена, что ли?
— Наверное, — нахмурила лобик эльфа.
— Нет, жены у меня нет — есть невеста, мы должны пожениться осенью.
— Ух ты, как романтично! — захлопала в ладоши Моав. — А она красивая?
Рогдвэн уклончиво отвел глаза.
— Такая себе…
— Как это, такая себе?! — не смогла сдержать удивления эльфа. — Но ведь ты ее любишь?
— Какая разница, люблю или нет? — бросил Рогдвэн. — Она — дочь короля из Галлемары, и если я хочу заручиться его поддержкой, я должен взять ее в жены.
Моав аж рот открыла от изумления.
— То есть, как это? Ты собираешься быть с той, которую не любишь?!
— Да, потому что на той, которую я люблю, я жениться не могу.
— Почему?!
— Потому что она не из знатного рода, она — простая вышивальщица. И самое большее, что ей дозволено — это быть любовницей короля, а ее дети… — он осекся, — наши дети будут бастардами!
— Ну и что с того, что она не знатна?! Ведь вы же предназначены друг для друга!
— Тебе этого не уразуметь, — печально улыбнулся Рогдвэн, — у людей все несколько иначе — не так, как у вас. Чувства мало что значат в нашем мире. Я просто должен забыть ее и взять себе ту, другую, если хочу, чтобы жизнь моего народа стала хоть чуть-чуть лучше.
Лицо Моав вдруг стало грустным.
— Я очень хорошо понимаю тебя, — неожиданно тихо сказала она. — Я бы тоже многим пожертвовала ради блага Рас-Сильвана.
В этот момент их беседу прервал Сигарт. Он подошел и встал перед ними, уперев руки в бока. Настроен он был крайне саркастично — благоволение Моав к этому человеку начинало настораживать его.
— Так, так… обсуждаете план сноса лачуг?
Эльфа поспешно поднялась ему навстречу.
— Я расспрашивала Рогдвэна о жизни у него на родине.
— И как? — иронично поинтересовался Сигарт.
— В Лоргане живется очень тяжело!
Хэур театрально вскинул брови.
— Да что ты говоришь! Настолько тяжело, что приходится приторговывать эльфийскими велларами, чтобы прокормиться?
Моав метнула на него уничижительный взгляд и молча пошла обратно к костру. Рогдвэн отвернулся, всем своим видом показывая, что не желает вступать в беседу с хэуром.
После обеда маленький отряд продолжил путь. Постепенно лес становился все более низкорослым — сказывалась близость гор. В просвете между деревьев проглядывали серо-бурые плиты скал. Чем ближе путники подходили к горам, тем более хмурым становился Сигарт. Теперь он шел почти все время молча, постоянно прислушиваясь ко всему, что творилось вокруг — вероятность наткнуться на гарвийский патруль становилась все больше. К счастью, до вечера они никого не встретили — то ли гарвы не так уж и старательно защищали свои владения, то ли просто Рогдвэн вел их по таким местам, где вероятность стычки с ними была минимальной.
Заночевали в лощине у ручья. Вода в нем была настолько холодной, что руки немели мгновенно — стало быть, горы совсем близко. Сигарт добыл на ужин нескольких зайцев, Моав и Ифли приготовили их на огне — с недавних пор в сильфе проснулась страстная любовь к готовке. После еды быстро выпили чай и стали готовиться ко сну. Рогдвэн как раз расчищал от шишек место под большой сосной, чтобы лечь, когда к нему подошел хэур. У него в руках было два куска веревки.
— Давай сюда лапы, — резко сказал он, присаживаясь рядом с королем.
— Это еще зачем?
— Затем, чтобы ты не сбежал ночью. Не могу ж я тебя круглые сутки пасти.
Молодой король окатил его презрительным взглядом и молча протянул руки, сложенные в запястьях. Сигарт стянул их веревкой, затем связал ему ноги в щиколотках, подергал узлы для проверки и, удовлетворенный своей работой, пошел спать.
Ночь прошла без приключений — гарвов слышно не было, Рогдвэн покорно лежал, связанный по рукам и ногам. Следующий день также не был отмечен никакими опасностями, однако настроение Сигарта не улучшалось. К вящему его недовольству, эльфа продолжала высказывать особую симпатию к пленнику. Во время привалов она часто подсаживалась к нему, они тихо говорили о чем-то, Моав смеялась, и даже обычно неприветливое лицо короля Лоргана иногда озарялось улыбкой. Не выдержав, хэур на одном из переходов догнал эльфу и напрямую высказал все, что он думает по этому поводу, но та лишь усмехнулась и лукаво спросила:
— Ты что, ревнуешь?
— Чего?!
— Ты обращаешь так много внимания на наши разговоры, что складывается впечатление, будто ты переживаешь, как бы он мне не понравился.
Сигарт страдальчески потер лицо руками — эта эллари когда-нибудь сведет его с ума!
— Нет, — стараясь казаться спокойным, ответил он. — Просто я не очень люблю мерзавцев, которые способны продать за деньги кого угодно. Ты ведь чуть не умерла по его милости! Представь только, что было бы, попади ты в руки Моррога.
Моав устало вздохнула.
— Но ты же знаешь, почему он так поступил. Вовсе не оттого, что он предатель по своей сути, а потому что хотел помочь своему городу!
Сигарт понял, что дальнейший разговор не имеет смысла.
***
К вечеру третьего дня они окончательно вышли из леса, дальше путь пролегал через нагромождение огромных каменных плит. Когда-то здесь произошел обвал — часть скального массива обрушилась, и с тех пор эти гигантские осколки лежали здесь, точно рассыпанные чьей-то небрежной рукой.
