Макс Лукадо - Не удивительно, что Его называют Спасителем
мужа, отправил его на смерть, а потом продолжал жить как ни в чем не бывало?
Наверное, вы бы сказали, что он пришёлся Богу по душе. Жизненный путь Давида
оставляет желать много лучшего, но его дух покаяния был несомненным.
Теперь об Ионе - Божьем посланнике в Ниневию. У него, у Ионы, были другие
планы: не было у него желания отправляться в тот языческий город. Поэтому он
вскочил на другой корабль, пока Господь не смотрел на него (или, по крайней мере, так думал Иона). За это Бог отправил его в чрево кита, чтобы привести в чувство. Но
даже кит был не в состоянии терпеть этого миссионера слишком долго. Хорошая
отрыжка - и Иона перелетает через прибой и приземляется на берегу, изумлённый и
раскаявшийся. (Это делается для того, чтобы показать, что хорошего человека нельзя
долго задерживать).
А истории продолжаются и продолжаются: Илия, со своей вечно недовольной
гримасой; слишком много знавший царь Соломон; махинатор и ловкач Иаков; Гомерь-
блудница; Сара - та, что хихикала над Господом. Одна история за другой, в которых
Бог опирается на самое лучшее в человеке и преодолевает самое худшее в нём.
Даже генеалогия Иисуса присолена наличием двух, трёх подозрительных
личностей - Фомарь, нарушившая супружескую верность, блудница Раав, Вирсавия, любившая купаться в ванне, стоявшей в неподходящем месте.
Для изменения мира Богу служили (и служат!) люди. Люди! Не святые, супермены
или гении, а люди. Мошенники, жулики, лжецы, прелюбодеи - урок убеждения
очевиден. Господь им всем находит применение. Может быть, им далеко до
совершенства, но Бог компенсирует это любовью.
Позже Иисус обобщил эту упорную любовь Господа в притче. Он рассказал о
подростке, решившим, что жизнь в деревне совсем не в его вкусе. Поэтому, набив
карманы деньгами наследства, он отправился искать развлечений. Но вместо этого
нашёл похмелье, друзей на час удачи и длинные очереди безработных. И когда жизнь
его стала настолько скотской, что её нельзя было дольше терпеть, он проглотил
гордость, засунул руки поглубже в карманы и начал длинный путь домой, при этом
постоянно повторяя слова, которые собирался сказать отцу.
Но так и не произнес их. Как раз когда сын поднялся на пригорок, отец, всё это
время ждавший его у ворот, увидел сына. Все сыновние "прости" потонули в словах
прощения отца. И изнуренное тело сына упало в распростёртые отцовские руки.
Ему открылось то же распростёртое объятие, что когда-то приветствовало
Авраама, Моисея, Давида и Иону. Никто не грозил пальцем. Не было сжатых кулаков.
Никаких хлёстких фраз типа: «Я же тебя предупреждал!» Никаких вопросов: «Где ты
был?» Ни скрещенных рук, ни потемневших глаз и надутых губ. Ничего подобного.
43
Только ласковые открытые руки. Если вам когда-нибудь захочется узнать, какое
применение Господь может найти для вас, чтобы изменить мир, вспомните тех, кто
уже служил Богу и мужайтесь. Увидьте прощение в тех распахнутых руках - и смелее
вперёд!
Кстати, никогда эти руки не были распростёрты так широко, как на кресте. Одна
рука откинута назад, в прошлое, другая простирается вперёд в будущее. Объятие
прощения предложено любому, кто придёт. Он - наседка, собирающая под свои
крылья цыплят; отец, встречающий с распростёртыми объятиями своё чадо.
Избавитель, спасающий мир!
Неудивительно, что Его называют Спасителем.
Уличный торговец по имени умиротворённость
Ах... час умиротворённости. Драгоценное время покоя. Несколько минут отдыха.
У каждого из нас есть моменты, когда к нам заглядывает умиротворённость.
Рано утром, пока кофе горячий и все ещё спят.
Поздно вечером, когда целуешь шестилетние сонные глазки.
В лодке на озере, когда так живы воспоминания о хорошо прожитых днях.
В компании с Библией, зачитанной, с загнутыми страницами и даже со следами
слёз.
В объятиях любимой половины.
За обеденным столом в День Благодарения или сидя у камина и рождественской
ёлки.
Час умиротворённости. Час, когда забыты крайние сроки сдачи материала для
очередного номера журнала, когда вы отложили в сторону свои устремления. Час, когда то, что имеем, милее того, что хотим. Час, когда осознаёшь, что время работы
до изнеможения, не может дать того, что дал однажды крест - чистую совесть и
возможность начать снова.
Но, к сожалению, бегая, как белка в колесе, по кругу наших планов и расписаний, часы, подобные этим, встречаешь не чаще, чем одноногую обезьяну. В нашем мире
умиротворённость - необычный уличный торговец, который бродит по улицам, ищет
открытую дверь, но редко её находит. Этот старик медленно движется от дома к
дому, барабанит в окна, стучит в дверь и предлагает свои товары: часок покоя, улыбку
ободрения, вздох облегчения. Но их редко кто покупает. Мы слишком заняты для
умиротворённости. И это - безумие, поскольку, считая, что обретём душевный покой
завтра, мы убиваем себя сегодня.
«Я думаю, не сейчас. Слишком много нужно сделать, - говорим мы. - Слишком
много нужно для карьеры, слишком многого надо успеть добиться. Нужно заработать
много денег. Скорее подняться по служебной лестнице. А кроме того, если я
почувствую успокоенность, кто-то подумает, что я лишен честолюбия».
Вот так ни с чем и идёт по улицам тот, кто предлагает умиротворённость. А когда
я спросил, почему так немногие приглашают его в свои дома, ответ его оставил
чувство вины в моей душе. «Знаете, я назначаю высокую цену. Я требую большой
44
задаток... Я прошу людей в счет новой покупки сдать мне их расписания, разочарования, волнения. Я требую, чтобы они предали огню бессонные ночи и
долгую суету дня. Вы полагаете у меня бывает много покупателей?» Он поскреб
бороду, а потом добавил печально: «Странно, но люди, кажется, гордятся своими
язвами и головной болью».
Можно мне поделиться с вами кое-чем личным? Я бы хотел засвидетельствовать о
реальном визите Умиротворённости. Я здесь для того, чтобы рассказать, как однажды
утром в гостиной я принимал этого бородатого торговца.
Это было нелегко.
Список дел по большей части не был выполнен. Обязательства, как всегда, просто
не терпели отлагательств: нужно позвонить, нужно написать письма, нужно подвести
баланс в чековых книжках.
Готовый приступить к скучной работе я столкнулся с забавным эпизодом, плавно
нейтрализовавшим моё состояние. Как раз, когда я засучил рукава для работы, как
раз, когда я, как старый автомобиль, урчащий и готовый тронуться с места, собирался
развести пары, потребовалось взять на руки мою малютку-дочку: у ней разболелся
животик. Мама в это время была в ванной, так что нянчить её выпало папе.
В тот день ей было три недели от роду. Сначала я попробовал одной рукой
держать её, а другой делать дела. Вам смешно. Вы тоже пробовали так делать? И вот, поняв невозможность затеи, я осознал, что и не хочу этого делать.
Сев, я крепко прижал её маленький животик к своей груди. И она начала
успокаиваться. Глубоко вздохнула. Её хныканье перешло в бульканье. Тельце сползало
вниз по моей груди до тех пор, пока её маленькое ушко не оказалось прямо у моего
сердца. И вот тогда её ручки стали мягкими, и она заснула.
Это был момент, когда в мою дверь постучался тот уличный торговец.
До свидания, расписание. До встречи, работа. Приходите завтра, материал для
номера... Привет, Умиротворённость, давай заходи.
И вот мы сидим: Умиротворённость, моя дочь и я. Ручка в руке, блокнот для
записей на спине у дочери. Этого момента она никогда не будет помнить, а я его
никогда не забуду. Комната наполнена сладким ароматом захватывающего
мгновения. Я чувствую вкус реализованной возможности. Солнечный свет выученного
урока озаряет моё сознание. Это тот самый момент, который остаётся навсегда.
Задания? Они будут выполнены. Звонки? Они будут сделаны. Письма? Они будут
написаны. И вы знаете как? Всё это будет сделано с улыбкой.
Я не часто так поступаю, но собираюсь поступать так ещё. По правде говоря, я
подумываю, не отдать ли мне ключ от двери тому уличному торговцу. «Между прочим, Умиротворённость, что вы делаете сегодня в полдень?’’
Близко к кресту, но далеко от Христа
У подножия креста продолжали бросать кости.
Видите эту сцену? Солдаты сгрудились в кружок, глаза смотрят вниз. Преступник
над ними забыт. Они играют на кое-какую оставшуюся одежду. Туника, плащ, сандалии
