Доминик Ливен - РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ
Заключение
«ИМПЕРИЯ» - ЭТО СИЛЬНОЕ И ОПАСНОЕ СЛОВО, Оно имеет богатую и неоднозначную историю. Сегодня, как и в прошлом, оно носит весьма различные полемические оттенки. Эмоции, которые оно вызывает, будучи приложено к бывшему Советскому Союзу, делают понятие империи чрезвычайно важным для русиста. Но они также должны предостерегать от поспешных выводов и опрометчивых суждений. И если сегодня исто-рики (британские во всяком случае) могут беспристрастно судить о Британской империи, избегая оценочных этических категорий, то историкам России всего через десять лет после коллапса Советского Союза это не так легко.
Сегодня будет тактичным назвать государство империей только в том случае, если оно давно прекратило свое существование и уже не имеет шансов на возрождение. Для человека двадцать первого века империя одновременно является и антидемократическим, и безнадежно устаревшим образованием, аморальным и изжившим себя. По отношению к Советскому Союзу этот вердикт справедлив вдвойне. Советский Союз был империей. Он базировался на авторитарных, антидемократических принципах, он угнетал и эксплуатировал своих русских и нерусских подданных. При Ленине и тем более при Сталине степень этого угнетения была устрашающей. Более того, какую бы силу ни набрала эта модернизированная империя во время конфронтации с Гитлером, к 1980-м годам она выдохлась. Причем весьма важными причинами этого необратимого ослабления были подавление в человеке активного, творческого начала и стремление полностью изолировать советских людей от окружающего мира. Когда при Горбачеве произошли радикальные реформы, дурное наследие империи и тяжелое разочарование имперским пропитым не дали возможности Советскому Союзу трансформироваться в многонациональную федерацию, основанную на согласии и взаимных компромиссах между населявшими его народами.
Но простое порицание Российской империи и Советского Союза не дает нам всей правды, да и не слишком интересно. Какой, в конце концов, смысл в том, чтобы забить еще один гвоздь в гроб Советского Союза? Было бы слишком просто противопоставить порочную и изжившую себя империю высоконравственному и демократическому национальному государству. Ведь в свое время империя нередко ставила преграды войнам, способствовала процветанию и обмену идеями на большей части земного шара, поддерживала великие культуры и цивилизации. Начиная с жестокого подавления Вандеи и неудавшейся попытки революционной Франции завоевать всю Европу история зародившегося тогда так называемого демократического государства видала всякое. «Достижения» белого демократического национализма в деле разорения туземных народов в европейских колониях оставляют далеко позади аналогичные «успехи» аристократических и бюрократических империй.
На совести у империи тоже, конечно, есть немало грехов, хотя многие из них, на мой взгляд, вменяются ей незаслуженно, К примеру, если говорить о наиболее серьезных преступлениях Британской империи, то первое, что приходит в голову, это работорговля и «опиумные» войны в Китае. В каком-то смысле это действительно были издержки имперской политики, но, что еще более важно, эти действия вполне можно считать предвестниками глобализации. Европейцы грабили Африку, вывозя оттуда рабов, и насильно ввозили опиум в Китай, для того чтобы создать всемирную торговую сеть, приносившую им сверхприбыли. Но при этом они не брали на себя ответственность за управление Африкой или Китаем, По сравнению с работорговлей или принудительной продажей опиума британское правление в Индии или Западной Африке в начале двадцатого века было, во-первых, более явно имперским и, во-вторых, часто по-настоящему ответственным и этичным.
Первая «опиумная» война (1840-1842) и вторая «опиумная» война (1856-1860) велись англичанами при поддержке американцев (в первой войне) и французов (во второй) за право беспошлинного ввоза опиума на территорию Китая.
Демократическое государство, окруженное с 1789 года чуть ли не религиозным поклонением и воспетое позже романтиками-националистами, на самом деле выглядит не всегда современнее империи. В эпоху многообразия культур, глобализации и Европейского союза Священная Римская империя или монархия Габсбургов образца 1900 года во многих аспектах смотрятся гораздо более привлекательно, чем якобинское государство или неистовый этнический национализм, опустошавший Европу в первой половине двадцатого века, и вполне могут стать примером для подражания в огромных многонациональных азиатских государствах двадцать первого века. Победа национализма над империей во владениях Габсбургов и Османов имела опустошительные последствия. В бывшем Советском Союзе по историческим меркам нам пока везет. Но это все еще цветочки.
Империи прошлого черпали свое могущество из различных источников. Михаэль Манн разделяет их на военные, политические, экономические и идеологические. В этой книге мы рассмотрели достаточное количество примеров для всех четырех составляющих. Большинство империй пользуются всеми четырьмя факторами для укрепления своего могущества, хотя баланс этих составляющих рознится от империи к империи и даже в пределах одной империи с течением времени. Империя монголов была воплощением военной силы» В китайской имперской традиции, возможно, основным компонентом является конфуцианское учение и высочайшая китайская культура. Советский Союз своим падением обязан в первую очередь краху своей идеологии (на которой, к примеру, была основана его экономическая система), а не какому-то иному фактору. В отличие от великих военных и династических материковых империй фундаментом Британской империи представляется ее экономическая и финансовая мощь, В поддержании жизнедеятельности империи Габсбургов самую большую роль играли, возможно, политические и дипломатические аспекты, хотя здесь следует различать империю семнадцатого века, вооруженную идеологией Контрреформации, и империю девятнадцатого века, защищающуюся от конкурирующих великих держав и внутреннего национализма. Изучая расцвет и упадок империи, я пришел к выводу, что к четырем составляющим имперского могущества, описанным Михаэлем Манном, мы должны добавить демографические и географические факторы. В Османской империи оказалось слишком мало мусульман вообще и турок в особенности, чтобы она могла успешно распространить свое влияние на Балканы, Огромное население Южного Китая, занятое выращиванием риса, стало важнейшим фактором освобождения Северного Китая (и Маньчжурии) от вторгшихся кочевников и последующей консолидации китайской цивилизации почти во всей Восточной Азии. Колонизация новых земель избыточным населением Британии, очевидно, стала наиболее существенной причиной господства английского языка, культуры и политических ценностей во всем мире в конце второго тысячелетия нашей эры. Демографические и географические факторы в качестве источников имперского могущества часто связаны между собой: к примеру, численность китайского населения полностью зависела от природных условий для выращивания риса- Но географические факторы нередко выступают и как самостоятельные аспекты расцвета и упадка империй. Это проявляется в очевидной потенции сохранения империй в Восточной Азии и полного их исчезновения в Западной Европе. Это также проявлялось начиная с шестнадцатого века в экспансионистских устремлениях периферийных европейских держав. Географические факторы сыграли также огромную роль в том, что американцам удалось создать в последней четверти девятнадцатого века государство континентального масштаба и использовать впоследствии эту континентальную базу в качестве плацдарма для господства над всем миром. Тогда как аналогичные германские претензии, исходящие из центра Европы, встретили более серьезное противодействие. Если включить в понятие «географические факторы» еще и экологию, то сочетание географического и демографического факторов вполне вероятно может уничтожить сегодняшний американский мировой порядок и вернуть мир к эпохе опустошительных конфликтов.
Относительная значимость главных источников имперского могущества менялась со временем. Например, в 1500 году до нашей эры военная мощь казалась гораздо более значительной составляющей, чем в 2000 году нашей эры. Экономическая мощь, наоборот, стала в наше время намного важнее, чем была в прежние эпохи. Степной воин-кочевник традиционно считался грозой и покорителем великих оседлых цивилизаций. Но в двадцатом веке военная сила уже в значительной степени зависит от экономического развития. Высокотехнологичное оружие, опустошившее Ирак с минимальными потерями для западных держав, подтверждает урок двух мировых войн, гласящий, что в конце концов побеждают высокие технологии и экономическая мощь. В настоящий момент представляется маловероятным, что это соотношение вновь радикально изменится в пользу вооружений, даже если нам придется столкнуться с городскими кочевниками, обладающими карманным оружием массового уничтожения, в безликих мегаполисах двадцать первого века.
