Yuriy - o fad3c0960b610c79
меня. Мы обменивались несколькими ничего не значащими словами, и снова
дороги наши расходились. Детей у него не было долго. Жена, как оказалось, была
слабой и часто болела. Ксения родилась, когда Василию Нифонтовичу было уже
тридцать пять лет. Через неделю ему исполнилось бы пятьдесят семь… - Тамме
вытащила носовой платок и вытерла глаза.
- Если вам тяжело, можем это опустить. И только по существу преступления.
- Хорошо, - кивнула Тамме. – Десять лет назад жена Рябича умерла от инфаркта.
Василий Нифонтович как-то снова увидел меня на какой-то конференции,
кажется, в Венгрии. Мы два вечера гуляли с ним у Дуная, и он сделал мне
предложение. Я понимала всю ответственность такого шага, а потому просила его
не спешить. Он, как деликатный человек, согласился и лишь оставил за собой
право ежемесячно напоминать мне о своем предложении. Каждый месяц он дарил
мне роскошные цветы и богатые подарки. Через год такого общения я согласилась
стать… его подругой… вы понимаете…
- И как к этому отнеслась Ксения?
- Предсказуемо. Как поступает всякая девушка-подросток. Ревновала отца к
каждому его шагу в мою сторону. Устраивала дикие истерики. Меня вообще
53
видеть не хотела. Как я только ни старалась – пробовала водить ее на интересные
художественные выставки, предлагала лучшие театральные премьеры – тщетно.
Она или отказывалась, или соглашалась пойти только вместе с отцом. Одним
словом, ненавидела меня. Возможно, поэтому, я и не стала официальной женой
Василия Нифонтовича. Когда Ксения подросла, она стала немного помягче.
Теперь ее неприязнь выражалась лишь в сарказме и элементарном
игнорировании. Опять же поэтому я почти не бывала у них дома, лишь на даче, когда ее там не было…
- Она не обвиняла вас в том, что случилось с ее матерью?
- Еще бы! Она считала меня основной причиной смерти матери, хотя Варвара
Серафимовна болела давно, а при ее жизни Василий Нифонтович ничем не
запятнал супружества…
- Ирина Арнольдовна, с психологией все понятно. Расскажите, пожалуйста, что
случилось за эти дни. Как вы обо всем догадались?
- Тут и догадываться было нечего. Почти весь минувший год Ксения давила на
отца, чтобы он разрешил ей выйти замуж за студента одного из нашего вуза –
Онипко, кажется. Отец отказал и посоветовал ей обратить внимание на
перспективных ученых – например, на Максима Родского. Это талантливый
молодой человек, поверьте мне…
- Согласен с вами. Мы с ним знакомы.
- Ну вот, видите. Не думаю, что в наше неспокойное время Василий Нифонтович
был так уж неправ. Поэтому он оставался совершенно безучастен ко всем
требованиям Ксении.
- У нее были свои деньги?
- Конечно. Отец постоянно давал ей карманные. Кроме того, у нее был свой счет, который пополнялся в том числе и за счет процентов, и за счет отцовских
вливаний после гонораров. Видимо, ей было мало. Если бы вы не схватили ее, через полгода она стала бы наследницей всего отцовского капитала.
- Уже не станет, - успокоил Тамме Лобов. – Теперь давайте все-таки к последним
трем дням. Если вы не устали.
- Нет, я расскажу. Об убийстве Василия Нифонтовича я узнала в интернете,
разумеется. Часов в одиннадцать утра. И сразу вспомнила ссору, которая
произошла у него с дочерью недели за две до этого. Ксения требовала, чтобы ее
жених был прописан в новой квартире, которую отец хотел купить, кричала, что
не потерпит, если туда станет являться «эта тварь», как она меня называла. Я все
54
слышала, я была в то время на их даче, на кухне, когда внезапно приехала Ксения.
Отец потребовал дочь извиниться передо мною и впредь не называть так дорогого
его сердцу человека. Она вспылила, выбежала из дома и уехала…
- А на чем она приехала и уехала?
- На том самом «лексусе», который, как сообщали в интернете, был обнаружен на
месте убийства… Ну вот, в момент той ссоры Ксения обронила страшные слова, адресованные, кажется, не столько отцу, сколько мне. Она выкрикнула: «Ты еще
пожалеешь о своем рождении!» Угрожать напрямую отцу она, конечно, не
отважилась… С тех пор я ее не видела. А когда узнала про убийство, тут же все
поняла. Поняла и она, поэтому и решила со мной разделаться. После полудня
позвонила мне и сказала, что хочет меня видеть и что готова приехать ко мне
домой. Я ответила, что вряд ли найду для этого время. Мне стало ясно, для чего
она хочет приехать ко мне. Я не отвечала на телефонные звонки. А уже вечером
она сама пожаловала ко мне. Звонила в дверь, я не открыла. Потом в окно я
увидела, как она села в свой «лексус» и уехала. И тут я поняла, что нужно делать.
Надо было непременно сообщить вам. Но идти к вам напрямую я боялась, так как
Ксения могла выследить меня по дороге и сбить, например, машиной. А вашего
телефона не знала. Да и не время было выяснять что-нибудь, поймите меня. Я
была уверена, что в ходе расследования обязательно всплывет мое имя, а
поскольку связаться со мной будет нельзя, то непременно попадут в квартиру.
Поэтому я и написала те письмена на оконном стекле…
- Но почему по-арабски?
- Люблю этот язык, пишу на нем свободно и с удовольствием. Так что вышло
машинально, по привычке. Но ведь разве составит труда следствию перевести эту
фразу?
- И потом?
- Потом я собралась и задумала уехать на время в Подмосковье, к своей подруге.
Не для того, чтобы скрыться от следствия, поверьте, но чтобы скрыться от Ксении.
Я знала, что в ярости она способна на все. Впрочем, вы уде убедились в этом. Я
собралась, вышла через заднее крыльцо и едва вошла в темный проходной двор, как тяжелый удар по голове лишил меня сознания и свалил с ног. И слабо как-то, отдаленно, услышала последние слова: «Увильнуть вздумала, кочерыжка старая!»
Очнулась на даче, прикованная к батарее. И почти два дня провела в оковах…
- Что хотела от вас Ксения?
55
- Наверное, ничего особенного. Просто хотела скрыть меня от следствия. Ведь она
ежедневно по несколько раз звонила следователю… Николаю Владимировичу,
кажется, и узнавала, как идут дела, не найден ли убийца. Вчера он ей ответил, что
предполагаемый преступник арестован, и Ксения заметно подобрела ко мне. Дала
поесть, обещала, если буду себя хорошо вести, оставить меня в живых. Не
понимаю только одного. Допустим, Кучина осудили бы. Что бы она сделала со
мной? Ведь я могу, оказавшись на свободе, пойти и все рассказать…
- Ирина Арнольдовна, скажу вам откровенно. Она в любом случае не думала
оставлять вас в живых.
Тамме вздрогнула, Лобов погладил ее по плечу и продолжал:
- Страшное позади. Но если бы не ваши письмена, произошла бы трагедия.
- Спасибо вам, Всеволод Никитич, - на глазах Тамме навернулись слезы.
- Не за что, Ирина Арнольдовна. Это моя работа. Поправляйтесь, - и,
поклонившись, вышел из кабинета.
… Допросы Ксении шли полным ходом. Суровин сказал, что девушка не желает, чтобы на ее допросах присутствовал Лобов, а потому он встретился со
следователем во время обеденного перерыва.
- Всеволод Никитич, восхищаюсь вами, - Суровин встал из-за стола, шагнул к
Лобову и пожал ему руку. В глазах следователя Лобов уловил затаенную зависть.
- Кучин на свободе? – вместо ответа спросил Лобов.
- Да, - неловко ответил Суровин и отвел взгляд. – Я извинился, конечно.
«Я ведь предупреждал», - подумал Лобов, а следователю сказал:
- Николай Владимирович, Тамме в тяжелом состоянии, столько перенесла. Я бы
попросил вас похлопотать о ее переводе в наш госпиталь. Ей не мешало бы пройти
полный курс реабилитации.
- Хорошо, я попрошу городского прокурора связаться с руководством ГУВД.
Садитесь.
- Благодарю вас, - Лобов сел на диван. Суровин вернулся за свой стол и начал
рассказывать сам:
- Ксения во всем созналась. Удивилась только, что мы так быстро ее раскусили.
Она-то думала, что совершила идеальное преступление…
- Идеальных преступлений не бывает, - возразил Лобов. – Когда я понял, что
волосы на обухе принадлежат Кучину, я понял, что его попросту подставили.
Вопрос «кто?» не требовал длительных раздумий.
- Так вы догадывались, что это сделала Ксения?
56
- С определенного момента – да.
- С какого же интересно, разрешите полюбопытствовать? То есть когда вам стало
казаться, что улики подтасованные? Когда вы начали действовать вопреки
уликам?
- Да, пожалуй, еще с первого же разговора с Ксенией на даче. Что-то в ее
показаниях не стыковалось, хотя поначалу я тоже не обратил на это внимания. Но
подозрение крепло. Факты говорили против девушки. От Онипко я узнал, что в
день убийства Ксения не возвращалась с дачи. Однако, вы, конечно, помните, как
