Alexandr - Unknown
Луис Игнасио присоединился к ним после долгих недель растяжки позвоночника, после
более чем пятичасовой операции и тяжелых, мучительных испытаний, когда он должен был лежать на кровати с подвешенным грузом, постепенно приподнимаясь все выше почти до вертикального положения. Теперь они передвигались уже вчетвером и начали играть в карты в вестибюле главного входа. Тогда же Луис Игнасио рассказал своим друзьям о том, что произошло той ночью с восьмого на девятое сентября, которую тот, кто всем заправляет, всегда называет “ночью чуда”.
Эта история проста в своем драматизме. Луис Игнасио вышел из дома в Мургии, чтобы
попрощаться с друзьями, поскольку каникулы заканчивались, и на следующий день он должен был возвращаться в Мадрид. Они выпили чего-то прохладительного в Арлоби, как
и всегда. Было около половины третьего утра. Кто-то сказал, что в ближайшем городишке
праздник. Луис Игнасио отказался идти, он хотел вернуться домой и лечь спать., поскольку на следующий день нужно было рано вставать и отправляться в путь. Но все тот же
вышеупомянутый кто-то настоял на своем: “Только заглянем посмотреть что почем, и сразу же уйдем”.
Все произошло именно тогда, когда он возвращался. На одном плохо спроектированном
повороте, как я услышал из разговора с Бегонией-матерью, на который она его все-таки вынудила. Машина плохо вписалась в поворот, ее занесло, и она завалилась капотом в кювет. Друзья, ехавшие следом, без промедления кинулись на помощь пострадавшим. В разбившейся машине было пять человек: водитель, один парень, сидевший рядом с ним, Луис Игнасио на заднем сиденье посредине, и две девчонки по обеим стороны от него. Девушки не сильно пострадали, как я думаю, они отделались ушибами и царапинами. Водитель сломал себе ключицу, или что-то в этом роде. Его приятель получил серьезные травмы лица, особенно это касается левого глаза, он все еще до конца не поправился, и поправляется с трудом. А поскольку его родители являются большими друзьями старших, я слышал об этом в доме неоднократно. Луис Игнасио сразу же понял, что не мог пошевелить ногами.
Когда той ночью, после трезвона в дверь кузины Аны, тот, кто всем заправляет, помчался в
Виторию, все уже знали, что дело очень серьезное. Знали или предчувствовали. Несколько часов спустя после рентгенологического обследования дежурные невролог и травматолог сообщили тому, кто всем заправляет, окончательный диагноз: перелом двух позвонков шейного отдела…
Они сказали об этом отцу в коридоре сразу в лоб, без подготовки. Я слышал, как он тысячу
раз говорил о том, что никогда полностью в это не верил. В сопровождении медсестры он несколько раз входил в отделение интенсивной терапии и старался подбодрить Луиса Игнасио, поглаживая ступни его ног. “Ты щекочешь мне левую ногу… А сейчас правую”, – говорил паренек.
- Да, как машина, оставшаяся без бензина, еще проезжает вперед триста метров по
инерции, – не соглашался один из врачей, поставивший диагноз самым первым.
Тот, кто всем заправляет, молчал и при каждом удобном случае снова приходил в
реанимацию. “В правой ноге, – сообщал Луис Игнасио полурадостно-полусмиренно. – А
теперь в… опять в правой”.
Тот, кто всем заправляет, гораздо позднее с удовольствием рассказывал, что он выходил
из реанимации, не смиряясь с диагнозом, надеясь на чудо. Это было непросто, но, по его
словам, единственное, что он мог сделать, это надеяться на чудо, вопреки очевидности.
- Да, да – в довершение говорил он – машина, которая осталась без бензина, но
продолжает катиться по инерции…
- В любом случае, – пояснил он однажды, – несмотря на мою надежду и в ответ на мою
щекотку, питавшую эту самую надежду, врачи с уверенностью ставили диагноз, не оставляющий никаких сомнений о необратимом характере травмы. И сутки спустя после
происшествия они еще говорили о целесообразности перевода Луиса Игнасио в отделение
для инвалидов, где ему, по крайней мере, помогут с протезами, и он сможет научиться на
них передвигаться…
Кому-то может показаться странным, что тот, кто всем заправляет, всегда говоря о той
ночи, хотя и делает это редко, называет ее “ночь чуда”. Ночь чуда… Ему видней. Я,
наоборот, никогда не воспринимал эту ночь подобным образом. Для меня это были долгие,
мглистые ночи, я видел уходящую и приходящую надежду в глазах ребят и, конечно же,
взрослых. Я всегда чутко реагирую на их взгляды, ведь через них до меня долетают
отзвуки новостей о течении болезни Луиса Игнасио, как отражение его постоянных
сомнений и тревог. Я говорю о Мадриде, не о Мургии,потому что два первых тамошних
дня прошли в почти непрерывных слезах. Случившаяся беда казалась непоправимой, и
все, едва перестав плакать, принимались рыдать снова. Очень странно, но я даже не помню, как мы ехали обратно. Припоминаю, что в тот самый день, когда произошла авария, уезжали Хавьер, кузина Моника и малышка Бегония, поскольку Хавьер и Моника должны были сдавать экзамен, подчищая хвосты, висящие с прошлого курса. Машину вела малышка. И тот, кто всем заправляет еще спросил ее, в состоянии ли она сесть за руль, или хочет вернуться на поезде, или автобусе. Она ответила, что готова вести машину, и что все будет хорошо. Глаза Бегонии-дочери были покрасневшими от слез, но я уверен, что этот смелый поступок был точкой отсчета в преодолении несчастья.
На следующий день должны были вернуться все остальные, следуя за машиной скорой
помощи, которая перевозила Луиса Игнасио из Витории в мадридскую больницу “Ла Пас”. Именно здесь, в больнице “Ла Пас”, вопреки всем прогнозам, насмехаясь над самыми
первыми ужасающими диагнозами, поставленными в больнице Витории, и начало
происходить чудо, которое тот, кто всем заправляет, относит к ночи самой аварии. Как тому
не быть! Теперь я отчетливо понимаю, конечно, это было чудо, то, что могло стать, но не стало бедой.
Арбо - Арбо (Понтеведра) – муниципалитет в Испании, входит в провинцию Понтеведра в составе автономного сообщества Галисия. Муниципалитет находится в составе района Параданта
Бембибре – муниципалитет в провинции Леон в районе Эль-Бьерсо в Испании
флебит – острое воспаление венозной стенки в силу ряда различных причин
Эль-Пардо – город в Испании, в Новой Кастилии, в провинции Мадрид, на р. Мансанарес, в горах Монте-Пардо. Около 3 тыс. жителей. Одна из резиденций испанских королей
Вербена – популярный праздник с музыкой и танцами под открытым небом накануне какого- либо праздненства
Витория – город на севере Испании, административная столица провинции Алава и автономного сообщества Страна Басков
Глава 17. Нашествие дураков.
У меня имеется свой взгляд, на некоторые вещи, а раз так, то я его и выражаю. Что
касается Луиса Игнасио, мне не хотелось бы приплетать чувства чужих людей, всегда сдержанных и великодушных.
Яговорю о множестве гостей, которые своим присутствием “оказали честь” нашей семье
после того, как мы вернулись из Мургии с парализованным Луисом Игнасио, с призрачными надеждами и робкими ожиданиями его выздоровления. Особенно много их стало после того, как парень был выписан из больницы и начал путь к выздоравлению дома.
Люди, не появлявшиеся у нас годами и долгое время не дававшие о себе знать, похоже,
вспомнили дорогу в этот дом и оказались каким-то вечерком, а то и не одним, в гостиной,
попивая кофеек, или пивко. В этом доме отродясь не водилось ни пива, ни кока-колы, но
на протяжении этих месяцев, приходилось таскать его в изрядных количествах. Люди
потягивали пивко, болтали, нагоняя тоску, по крайней мере, на меня, засиживаясь до последнего. Они тщательно изучали Луиса Игнасио сверху вниз, рассматривая его так, словно он был редким экземпляром дрессированного циркового животного. Они досконально изучали его длинный шрам на затылке, приговаривая “ как хорошо, чудесно, это просто чудо”, снова и снова разглядывая рубец от операции. Похоже было, они собирались усесться за стол поужинать, посудачить и вынести свой вердикт с тем же самым спокойствием и безразличием, с каким они воспринимали эту беду. Старшие извинялись, прося прощения за то, что вынуждены отвечать на телефонные звонки, по очереди уделяя внимание подобного рода непрошенным гостям. Ребята удирали из комнаты сразу же, как только могли, едва поприветствовав визитеров и извинившись перед ними, ссылаясь на учебу. У них не было
иного способа улизнуть и не было сил выносить эти длинные, занудные посиделки,
выслушивая комментарии незваных пришельцев.
Я делал все, что мог. Иногда я видел подавленное состояние Бегонии-матери, которая
больше всех была связана по рукам и ногам. Ведь у того, кто всем заправляет, в конце концов, была его работа в классе по утрам, а иными днями и по вечерам. Вот я и говорю, что тогда я появлялся из-за двери гостиной своей вальяжной и чувственной
