Синчан - Паутина Белого Паука
— Сейчас двенадцатое июля половина первого ночи.
— Я проспала сутки!?
— Да, — одно мягкое, тягучее «да».
Ева издала придушенный звук, резкий выдох, не то хмыкнув, не то проскулив. Так или иначе, но все перешло в смех, и далеко не счастливый.
— Я пропустила смену на работе.
— Твоя начальница предупреждена.
— Ты?..
— Нет, Исаия. Она настойчиво названивала тебе на телефон, и он снял трубку.
— А вещи мои кто принес? — вспомнила девушка о проникновении в ее ящик с трусами. Да, это было мелочно по сравнению со всем остальным, но Ева хотела знать.
— Илья.
Что ж, — сразу как-то расслабившись, рассудила она, — полагаю, это я как-нибудь переживу.
12 глава
Круглый зал с бассейном, прозванный местными Садом из-за обилия растений и парковых скамеек, не в пример при посещении им Евой, гудел и перешептывался, перекрывая даже шум искусственного дождя.
Весть о появлении Источника и первых двух обращенных разлетелась среди обитателей подобно ветру.
Еще час назад в саду не было никого, кроме Исаии, Илии и Васи, объяснявшего им простые вампирские истины. В первую очередь глава по безопасности учил близнецов тому, как не навредить себе и окружающим. Если с обострившимися слухом и зрением вампиры разбирались на уровне инстинктов, то физическая сила и эмоции служили главными причинами трагических случайностей. Менялась психика: чувства, до того тесно переплетенные друг с другом, подобно краскам на палитре, отныне походили на разграниченные отдельными баночками гуашь. Вампир, охваченный злостью, не мог одновременно с этим испытывать смущение или стыд, торжество или горечь. С непривычки приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы вывести себя из-под действия одного чувства и переключиться на другое. Новичков выделяла эмоциональная нестабильность, их бросало из одной крайности в другую, и, в сочетании с нечеловеческой силой, это приводило к страшным последствиям.
Илью именно так и штормило: то он сиял восторгом от новоприобретенных способностей, то злился, когда что-то не получалось, то впадал в резкое и глубокое уныние. Вася призывал отыскать для себя некий образ, при мыслях о котором снисходили бы покой и умиротворение, что должно было стать мостиком между всеми обуреваемыми его эмоциями. У Илии выходил либо смех, либо грусть.
В этом отношении Исаия превзошел его с той легкой непринужденностью, что свойственна людям, привыкшим всегда и во всем себя контролировать.
Худо-бедно научив Илью переключаться с одного чувства на другое, Вася посвятил все оставшееся время на усвоение близнецами собственных физических возможностей. Они должны были точно знать, какой могли поднять вес, какой их удар какой урон способен нанести, как далеко могли прыгнуть и как высоко — в целом, их дальнейшее занятие стало чертовски напоминать урок сверхъестественной физкультуры.
И на этот самый урок как-то совершенно незаметно для братьев Брянцевых собралась сначала небольшая группа наблюдающих, а потом и целая толпа, окружившая близнецов плотным, пусть и широким кольцом. Среди них были и вампиры, и люди, проживавшие в общине в статусе доноров или возлюбленных. Были и те, кто жил за пределами: наемные рабочие, друзья и доноры на нерегулярной основе. Все они перешептывались и переговаривались, спорили и давали советы, знакомились с новичками и расспрашивали обо всем и сразу.
Очень быстро физкультура обернулась для Исаии и Илии чем-то вроде лагеря или кружка по интересам. А главным интересом была Ева.
Всем им не терпелось увидеть ее своими глазами, каждый надеялся первым получить ее кровь: люди — для себя, вампиры — для своих приближенных.
— А до сегодняшней ночи вы что делали? — резонно спросил Исаия у Васи.
— Приглашали Источник из Китая.
— Не за бесплатно, надо полагать?
— За большие деньги, — подтвердил Вася.
Войдя в Сад рука об руку с Измаилом, Ева слегка смешалась при виде толпы народа. Их было много, более полусотни — и людей, и вампиров. Все взрослые, все старше двадцати. Мужчины и женщины в футболках и шортах, рубашках и джинсах, в платьях и костюмах выглядели настолько обыкновенно, настолько по-человечески, словно находились не в тайном подземелье под церковью, а в простом парке в простой летний день.
Кто-то расположился на скамейках или бордюре бассейна, но большинство стояли полукругом, спиной ко входу, через который вошли Ева с Измаилом.
— Что здесь происходит? — вполголоса спросила девушка у своего сопровождающего.
— Ева! — раздался возглас Ильи, и вдруг он сам, легко перемахнув через толпу, приземлился прямо перед ней. Ева припомнила, что он когда-то увлекался паркуром, но подобный прыжок можно было сделать разве что с помощью батута — слишком высоко. Додумать мысль девушке не дали — брат, стиснув ее в объятиях, оторвал от земли и закружил до испуганного писка. Ева вцепилась в него руками и ногами, боясь, как бы ее не отбросило центробежной силой — нечеловеческая сила Ильи пугала не меньше, чем его внезапное проявление чувств.
Если бы она только знала, как на него подействовал звук ее голоса, в какой мгновенный и абсолютный восторг его вверг, Ева испугалась бы куда больше. Но брат всегда отличался буйными эмоциями, а воскрешение казалось ей достойным поводом для радости.
— Илия! — сердито окликнул близнеца Исаия. Илья остановился, но продолжал удерживать сестру над полом, словно не чувствуя веса. Оба они повернулись к своему старшему брату.
На самом деле на пару минут раньше родился как раз Илия, но Исаия с детства вел себя более серьезно, более ответственно, чем без особых возражений и заслужил статус старшего.
Ева смотрела на него и видела в родном лице нечто чуждое и постороннее. Не злое, но дикое, словно там, в серых глазах, блуждали тени, и мысли, что они приносили, не имели ничего общего с теплотой на коже в ясный летний день. По своему обыкновению Исаия хмурился, но страшная неподвижность делала из него незнакомца.
Сглотнув, Ева перевела взгляд на Илью — своего веселого, добродушного Илью. Он улыбнулся ей — широко и совершенно счастливо — но получился оскал. Тонкие, в половину ширины обычного зуба, его клыки влажно блестели сверху и снизу, как у хищного зверя.
Таращась на эти клыки, девушка протянула к его лицу руки, зачарованная ужасом, мягко раздвинула ему губы, чтобы лучше рассмотреть произошедшие с ним изменения. Более длинные верхние клыки выросли, буквально протиснувшись, меж парой зубов. Но коротким нижним не было места. Откуда же они взялись?
Ева все трогала и трогала эти странные зубы, гадая, когда Исаия сказал:
— В двух местах зубы выпали, и на их месте выросли клыки.
Девушка вздрогнула, словно выйдя из транса. Отдернула руки от лица Ильи, со смущением и полной растерянностью выпуталась из его объятий, отступила на шаг или два.
— Я… не знала. Я…
От результатов содеянного ей стеснило грудь, и все дальнейшие слова застряли в горле. Глаза жгло от желания разреветься, от ужаса перед тем, что она с ними сделала, чего лишила и на что обрекла.
Если бы Ева не согласилась пожить у них, если бы осталась дома, если бы не впустила Филиппа, если бы, черт, взяла отпуск и съездила к родителям!..
Проклятое, пустое и бесполезное «если бы» — не было и нет слова более жалкого и безнадежного.
— Мне очень жаль, — она не узнала в жалком скулеже собственный голос, — простите. Простите меня, простите…
Слезы все же хлынули из глаз, Ева спрятала лицо в ладонях. Сзади к ней приблизился Измаил. Она буквально ощутила его и тут же отдернулась:
— Не трогай меня! Это из-за тебя все! Это ты с ними сделал! Со мной! И они из-за меня… из-за меня…
— Эй-эй, Ева, ну, что ты? — Илья вновь сграбастал сестру в объятия, прижал к своей груди. Она всхлипывала, беспомощно утирала слезы, не зная, как сможет искупить перед ним и Исаией свою вину. — Шш, Ева, не надо. Все хорошо.
— Не хорошо, — прохрипела девочка ему в футболку. — У вас теперь клыки.
— Если бы были только клыки, я бы действительно разозлился, — спокойно заметил Исаия. Голос его звучал совсем рядом. До Евы дошло, что он подошел к ним вплотную, что делал редко и неохотно. — Но Измаил…
— Он почти убил вас.
Руки Ильи соскользнули с ее плеч, и Исаия занял его место. Он обхватил ладонями заплаканное лицо сестры, заставив поднять на него глаза.
— Мы не могли тебя защитить. Измаил показал нам это. Да, мы теперь вампиры, а ты и вовсе «сосуд», но мы с этим справимся. Ты меня поняла? Мы справимся.
— А будешь ныть, я тебя укушу, — осклабился Илья за его плечом. Шуточное обещание подкреплялось нешуточными клыками. И все же Ева улыбнулась. Да, они стали вампирами, но совсем не изменились.
По крайней мере, ей хотелось в это поверить.
