Неизвестно - Канашкин В. Азъ-Есмь
5.
Главный посыл нынешнего форс-мажорного либерализма – трансформация государственной власти в направлении нового, более демократического вектора. Иначе говоря, создание такой «игровой площадки» в верхнем ярусе, когда переход от старой модели децентрализации к новой, перманентно-нарастающей, станет необратимым. Путину в этом интеллектуально-мазохистском проекте места не остается. И возникает дилемма: опричнина или гибель. Ни первого ни второго он, ясное дело, не хочет. Ему мнится преображение такого толка, когда все климактерические спазмы разрешатся согласием или сойдут на нет, а он продолжит выполнять роль помазанника, опираясь на подкормленное быдло, как противовес этому самому быдлу.
6.
И все же, если бы не Путин, спектакль «Русская либеральная ирреволюция», мог бы, пожалуй, стать идеальным представлением для театра марионеток. В самом деле, Жириновский, Миронов, Прохоров, Явлинский, Навальный, Кудрин, Ксюша Собчак, Говорухин – что это, как не куклы с их целлулоидно-полемическими гримасами, яркой раскомплексованностью поз и ужимок? В пестром хороводе масок мы не сыщем ни одного позитивного лика. Все коловращение действующих лиц таково, что Путин как бы сам собой перехватывает вакантное место.
На российской арене в последние годы закрепился тип вальяжно-забубенного реформатора, декламирующего бесконечные депрессивные монологи о борьбе с коррупцией, невежестве, имперском ослеплении. Партер и ложи интеллектуальных тусовок, к примеру, горячо аплодировали и продолжают аплодировать Явлинскому, снятому с президентской гонки за фиктивные подписные листы. Его «путь наверх» зыбится, двоится на глазах, отдает мелким бесовством, пытающимся греть руки на разожженном народным гневом огне. Однако это, похоже, только стимулирует гибридно-привилегированные общественные «сливки», ибо превращает вереницу событий в дешевую бижутерию, в зазеркальную мороку.
На этом фоне суть более размеренно спокойной и предсказуемой фигуры Путина приоткрывается в реферируемой перспективе. «Самый лучший из второстепенных деятелей нашего ирреволюционного фарса…» - такую характеристику Путину могла бы дать «Лига избирателей», если бы она, выступая под девизом «За честные выборы», действительно придерживалась искомого. Однако, Дмитрий Быков и Ко, разжигая «мирное гражданское сопротивление» в рамках избирательной ниши, нещадно потрошат нашего Национального Лидера. Что такое, скажем, в этом плане «Эхо Москвы», поливающее Путина, по его же словам, «поносом с утра до вечера» и существующее на деньги курируемого им «Газпрома»? Или награждение премиями Правительства РФ журналистов, многие из которых отличились изобличением партии «жуликов и воров», возглавляемой именно Путиным?
А Путин? Вытирая плевки своей достолюбезной челяди и подтверждая готовность, подобно Вольтеру, умереть за права своих оппонентов, Путин остается лучшим из «второсортных». Он – облегчен национально, ибо его «русскость» никогда не поднимается до сталинского: «Братья и сестры…» Он – предзадан духовно, ибо его либерально-монетаристская правоверность не имеет даже намека на лево-патриотический маневр. Он – честолюбив и стереотипен, ибо его публикации в «Известиях», «Ведомостях» и «Независимой газете», если принять во внимание крышивание им Абрамовича, Дерипаски, Фридмана и прочих олигархов, отличаются невесомостью. И – воспринимаются как взращенные «Парнасом», «Яблоком», «Эхом Москвы», связанными одной цепью.
7.
И тем не менее, Путин сейчас пребывает в историческом – пусть временном, - но выигрыше. Предоставив губернаторам избирательность, мини-партиям буклетную самостоятельность, а квази-движениям брутальную отвязность, он выглядит в общественном сознании человеком пост-кризисной еврокультуры, как бы «отстраненным» от того, что Борис Березовский поддержал митинг на Болотной площади, Михаил Горбачев призвал его отказаться от президентства, а Немцов покрыл матом приписанную ему привычку стучать по дереву и «выдавливать консенсус» как в ливерную колбасу – «помаленьку, для примаривания собственного червячка».
Смысл сказанного двояк и одновременно точен. Не лишенный дара угадывать чаяния чающих, Владимир Владимирович Путин – на президентской прямой – практически на наших глазах «стирает» достопамятную улыбку пост-ельцинского Молчалина-Глумова и примеряет… нет… даже подгоняет под себя улыбку Чацкого и уста Поприщина. Что только стоит в этой связи его фраза, брошенная во время «ТВ-Разговора» оппонентам-оранжистам: «Мне в вашей ловкости уменья не дал Бог!..» Разумеется, никакого развития кинжальная реплика не получила. Контр-выпад закончился там, где и начался. Но что-то от турбуленции то ли «Полярной звезды», то ли «Народной воли», то ли борьбы с космополитами, пусть и в самой малой толике, пробилось на белый свет…
27 января 2012г.
Полынные «каракули» и воблушкина правда
1.
Игра словом всегда была прелюдией к действию. «Я знаю силу слов, я знаю слов набат…» Это Маяковский поручал своему слову двойную функцию: пикадора и матадора. С претензией на социально-филологическое оживление замечу, что сегодня каждый лидер или квази-вождь кроме средств эпатажа использует силу слова, силу влияния слова на людей, предварительно это слово изнасиловав. Почти каждая наша параксизматическая партия уже изобрела, - из имеющегося в ассортименте, либо за неимением продолжает изобретать – своего собственного пророка, владеющего гипнозом слова для борьбы с антипророком.
Лидер «Справедливой России» в статье «Бегемот и Болотная площадь», опубликованной в «Литературной газете» (№ 51, 2011) пишет: «Сегодня нас пытаются пугать призраком «оранжевой революции»… но кто дал право подозревать наших несогласных граждан в том, что они участники некоего западного сценария, агенты, финансируемые ГОСдепом США?.. Вранье, оно и есть вранье, россияне еще не забыли о гонениях на инакомыслящих в недавнем советском прошлом…»
В свете нарастающего прессинга америкосов: «Пусть гибнет мир, но торжествуют гражданские права и свободы», - двоичная оптика Миронова не просто инфантильный пробел, а самая настоящая «зачумленность». Ибо в этой же статье, тремя абзацами ниже, лидер «справедливоросов» самолично цитирует такой риторический вопрос Збигнева Бжезинского: «Россия может сколько угодно иметь национальных проектов, ядерных чемоданчиков и ядерных кнопок, но поскольку 500 миллиардов долларов российской элиты лежат в наших банках, вы еще разберитесь: это ваша элита или уже наша?»
В перипетиях двух последних десятилетий перед нами прошло немало и пикадоров-политиков, и матадоров-убийц. Роль быка была вроде меняющейся. Однако на практике, в глубине, про запас, под рукой всегда оставалась эта миссия за мессийным народом. И вот… Сергей Миронов, проявляя заботу о «малых сих», под видом живого алгоритма вгоняет им в переносицу, между глаз смертельный дротик. Как статусный симулякр он играет пустыми штампами, а его отстегнувшийся двойник тут же присягает толерантно-политкорректной жиже. «Означающее» в результате идет в отрыв от «означаемого», ибо всем и каждому предельно ясно: «оранжисты» или «оранжевые революционеры», с которыми сей Лоббист сопрягает «простеца», - это средостение либертинов, кормящих «послушное большинство» американской мечтой. Той, что на деле чуть-чуть слабее цианистого калия, но позабористее мухоморов…
2.
«В пестрых потугах всяческих «нюхателей воздуха» хороша и клевета, а ненавистничество к мелюзге и того лучше, но они так сильно в нос бьют, что не каждый простец вместить их может», - писал по поводу раздвоения на потребу очень актуальный сегодня Салтыков-Щедрин. Любое подыгрывание чужой воле он называл «воблушной правдой». И - прорицал, что кроме глашатаев здесь важен и тот «простецъ» на площади, который им внемлет. Ведь у русских, как бы заглядывая в наш день, замечал с горечью тот же Михаил Евграфович Щедрин, «носитель спасительных идей появляется лишь тогда, когда их сначала клевета поизмучает, потом хлебный яд одурманит, и когда процесс мучительно завершит свой цикл, когда человек почувствует, что нет во всем организме места, которое бы не ныло, а в душе нет иного ощущения, кроме безграничной тоски, - вот тогда и выступает воблушка со своими скромными афоризмами. Она бесшумно подкрадывается к искалеченному и безболезненно додурманивает его. И, приведя его к стенке, говорит: «Вон сколько каракуль там написано; всю жизнь разбирай – всего не разберешь!» Смотри на эти каракули и, если охота – доискивайся их смысла. Тут все в одно место скучено: и заветы прошлого, и яд настоящего и загадки будущего. И над всеми лег густой слой всякого рода грязи, погадок, вешних потоков и следов непогод. А ежели разбираться охоты нет, то тем еще лучше. Верь на слово, что суть этих каракуль может быть выражена в немногих словах».
