Сьюзен Янг - Программа
И хотя от этого мне должно было стать легче, это утверждение внушает мне беспокойство. Почему они занялись мной? Либо они оценивают именно меня, либо собирают доказательства против Джеймса. Не уверена, что именно.
- Я хочу уехать из города, - говорю я. - Думаешь, мы можем уехать? Хочу снова поехать на природу.
Джеймс медленно жует еду.
- Думаю, могу попробовать.
Пустота в его голосе убивает меня, и я не уверена, смогу ли еще это вынести.
- Ты разве не хочешь поехать со мной? - спрашиваю я тонким голосом.
Он кивает.
- Конечно, хочу, детка.
Я выдыхаю и склоняю голову на плечо Джеймса. Его рука под столом находит мою, и мне становится лучше, как будто этот маленький признак жизни может что-то означать. Мое внимание привлекает движение в углу. Я смотрю в ту сторону и вижу, что обработчик смотрит на меня с улыбкой на губах.
Часть 1. Глава 10
Остаток недели проходит все так же. Я пытаюсь сохранять видимость того, что все хорошо, особенно, когда чувствую, что за нами наблюдает он. Обработчик сидит и на моих уроках, и в кафетерии, внимательно наблюдает за мной. Всегда с усмешкой на лице. Как будто он хочет, чтобы я облажалась.
Они не отводят Джеймса в сторону, чтобы задавать ему вопросы, и мне интересно, что это значит. Я что, кажусь обработчику более подавленной? Или они уже решили забрать Джеймса?
В пятницу я практически вытаскиваю Джеймса из здания, чувствуя облегчение от того, что мне не придется притворяться еще один день. Но, как ни странно, мне кажется, я и плакать не буду. Я почти убедила себя, что Миллер не был нашим лучшим другом. Только так я могу справиться.
Я заранее положила вещи в машину, так что мы можем поехать прямо на природу. Джеймс тихо сидит на пассажирском сиденье, смотрит в окно. Мои родители, кажется, были немного обеспокоены тем, что после Миллера мы едем так скоро, может, они что-то подозревали. Они спросили, почему Джеймса не было у нас дома, и я сказала, что он занимался может, именно поэтому они что-то заподозрили. Я практически поселилась в доме у Джеймса, и когда его отец был поблизости, что-то шептала ему и притворялась, что мы дурачимся. На самом деле, я просто говорю ему, чтобы он держался. Вечером я кладу его в кровать, говорю, что люблю его и что не позволю, чтобы с ним что-то случилось. Он ничего не говорит в ответ. Я боюсь, что больше и не скажет.
* * *
Джеймс сидит и смотрит на костер, а я ставлю палатку, ворча и царапаясь о колышки. Я то и дело бросаю на него взгляд, но он так и не смотрит в ответ. Когда палатка установлена, я беру спальный мешок из машины. Я жутко устала. Я зову его, бросаю еще один спальный мешок в его сторону.
- По крайней мере, мог бы сам взять себе спальный мешок, - говорю я, стараясь, чтобы голос звучал беззаботно. - Ты заставляешь меня делать все самой.
Он не отвечает, но встает и идет за мной в палатку. Он забирается внутрь, и мы расстилаем спальные мешки. Его взгляд устремлен за миллион миль отсюда.
- Эй, - говорю я, сидя перед ним и гладя его по голове, - Ты не хочешь немного полежать?
Его глаза встречаются с моими, но только на секунду, и потом он кивает и забирается в спальный мешок, растянувшись на спине. Я кусаю губу и ложусь рядом с ним, свернувшись в клубок так, как ему нравится. Положив бедро ему на ногу, уткнув лицо в его шею.
Я кладу ему руку на грудь и прислушиваюсь к его дыханию. Он не касается меня.
- Я скучаю по тебе, - говорю я тихо. - Мне так одиноко без тебя, Джеймс. Я пытаюсь быть сильной, но не знаю, сколько еще протяну. Ты должен вернуться ко мне. Не думаю. Что я справлюсь в одиночку.
У меня на глаза наворачиваются слезы, но Джеймс не шевелится. Господи, я просто хочу, чтобы он вернулся. Хочу услышать его смех, его ядовитые комментарии, его фальшивое самолюбие.
- Я люблю тебя, - шепчу я, и в палатке становится тихо.
Я теряю его, так же, как потеряла и других. Я всхлипываю, прогоняя слезы, и говорю так, как будто он здесь, со мной.
- Я не дам тебе уйти, знаешь? - говорю я. - Я не собираюсь просто так сдаться. Так что даже не думай о том, чтобы найти другую подружку.
Я улыбаюсь, притворяясь, что он засмеялся.
- Я знаю, что сейчас дела идут неважно, но скоро все наладится. Ты не такой, как Брейди. Ты не сбежишь. Ты не оставишь меня на берегу реки с мыслями, почему это случилось. Ты сильнее этого. Я знаю, что это так.
Я просовываю ему руку под рубашку, прижимаю к сердцу. Его кожа теплая, знакомая. Сердце бьется медленно.
- Нам, наверное, стоит ускорит твой сердечный ритм, - говорю я беспечно. - Ты мог бы немного поупражняться.
Я приподнимаюсь на локтях, смотрю в его красивое лицо, в его глаза, которые смотрят на точку за палаткой, которую мне не разглядеть.
- Эй, - шепчу я.
Когда он медленно переводи на меня глаза, его взгляд кажется потерянным.
У нас с Джеймсом есть миллион общих воспоминаний, но почему-то я знаю, что разговоры о том, как он играл в бейсбол в младшей лиге или как порезал ногу о камень, не выведут его из этого состояния. Так что я провожу рукой по его груди и животу, останавливаясь, когда добираюсь до пояса джинсов. А когда я просовываю руку внутрь, его глаза блестят, и он резко и коротко вздыхает.
Я быстро думаю, вспоминаю, что у меня нет презервативов. Сомневаюсь, что Джеймс захватил их, и никто из нас, в здравом уме или нет, не стал бы рисковать. Не в этом мире. Но я хочу его. Я хочу, чтобы он забыл о своей печали.
- Я люблю тебя, - говорю я, но глаза Джеймса закрыты. Я наклоняюсь и мягко целую его в губы, почти остановившись, когда он не отвечает. Потом целую его шею, его грудь. Расстегиваю ему пуговицы, целую его в живот и потом ниже. И только когда я чувствую, как его рука гладит мои волосы, и слышу, как он едва слышно бормочет мое имя, я знаю, что вернула его — пусть даже и на секунду.
* * *
- Ты хочешь, чтобы я развела костер? - спрашиваю я. Джеймс крепко обнимает меня, его щека прижата к моей шее.
- Нет, - говорит он тихо, держа меня в объятиях. - Я просто хочу остаться с тобой.
Я слегка улыбаюсь и понимаю, что в первый раз после смерти Миллера улыбаюсь по-настоящему. От мысли о нем вся радость улетучивается.
- Миллер бы хотел, чтобы с тобой все было хорошо, - шепчу я.
Джеймс глубоко вздыхает и отпускает меня.
- Со мной не все хорошо, Слоан, - говорит Джеймс. Я поворачиваюсь и смотрю на него. Его глаза красные, на подбородке видна щетина.
- Не говори так, - отвечаю я ему.
- Я хочу покончить с собой.
У меня перехватывает дыхание, и я хватаю Джеймса, прижимаю к себе.
- Не смей так говорить! - кричу я. - Клянусь Богом, Джеймс!
Но я трясусь так сильно, что даже не уверена, понимает ли он меня.
- Не оставляй меня, - рыдаю я, - пожалуйста, не оставляй меня одну в этом мире. Пожалуйста.
Джеймс медленно обнимает меня и прижимает у груди, поправляя волосы.
- Слоан, - говорит он, - я не могу быть в Программе. Не хочу забыть тебя, забыть о Брейди.
Я отстраняюсь и смотрю на него.
- Ты думаешь, ты будешь помнить, если ты умрешь? Ты обещал мне, Джеймс. Обещал, что будешь любить вечно.
У меня по щекам катятся слезы, и я жду, чтобы он вытер их и сказал, что все будет хорошо.
Но он только прижимается ко мне еще сильнее, молит, и мы сидим рядом. Однако он не согласился с тем, что не убьет себя.
- Пожалуйста, держись, - шепчу я. - Обещай, что ты будешь держаться.
Я чувствую тепло его дыхания на своей коже.
- Я постараюсь.
Мы лежим в палатке до темноты, выходя только затем, чтобы взять энергетические батончики и воду, а потом, чтобы сходить в туалет. Всю ночь я не сплю, беспокойно думаю о то, что принесет завтрашний день. Вернется ли ко мне старый Джеймс.
А когда солнце встает снова, я с надеждой смотрю на него. Он лежит на спине, смотрит в пустоту, и я понимаю, что он потерян. Как и я.
Часть 1. Глава 11
Прошло две недели и два дня со смерти Миллера, но Джеймс все еще сам не свой. Я измучена от того, что пытаюсь делать вид, что все хорошо, притворяться, что мы в порядке. Я делаю домашнюю работу Джеймса, вырывая страницы с черными спиралями и вписывая вместо этого логарифмы. Хожу с ним на его уроки, слежу, чтобы он не купил Быстросмерть, всегда слежу, заметили ли другие, как он изменился.
Очевидно, что заметили. Другие ученики отводят глаза, когда мы проходим мимо. Они не хотят, чтобы нас видели вместе, не хотят рисковать и быть помеченными. Я знаю, что время уходит, и поэтому стараюсь чересчур усердно. Мой смех становится громче. Я страстно целую Джеймса в коридоре, даже хотя он не реагирует. Я начинаю забывать, каким он был раньше. Начинаю забывать, какими мы были раньше.
Почти через месяц после смерти Миллера, состав наших классов меняется на следующий семестр. Каким-то чудом Джеймс оказывается в моем классе по математике — или, может, это произошло потому, что наша ученическая община продолжает уменьшаться. После смерти Миллера было еще два самоубийства. Я замечаю, что обработчиков стало больше, присутствует и тот, кто следит за мной.
