Дем Михайлов - Изгой 6
- И это тронный зал? – в хриплом голосе слышалась злобная насмешка вперемешку с непонятной скорбью – И это ваш тронный зал?! Зловонная пещера утопающая в грязи и нечистотах? А это… это жалкое создание ваш правитель?! Не этого я желал, когда выковывал ваш род, не такое будущее я представлял! Отребье!
В горячем бассейне яростно колыхнулась сернистая вода, в пещере пронесся пронзительный крик Нерожденного:
- Человек! Здесь! Кто ты… - голос великого шамана резко осекся, послышался тихий и противный скулеж наполненный диким ужасом.
Нерожденный узнал вошедшего. Не по внешности. А по тому мощному и характерному посылу энергии, чей «рисунок» знали все шурды до единого. Так еще не открывший глаза звереныш безошибочно узнает по запаху свою родную мать. Гурху все понял одновременно с ним, равно как и старуха гоблинша, зашедшаяся в диком хохоте.
В тронный зал шурдов вошел никто иной как бог. Отец Тарис явился к своим детям.
- Как смеешь ты ПРАВИТЬ шурдами, если до сей поры не можешь даже часа прожить без своей матери! – голос Тариса набирал обороты, по сырому камню тяжело ступали ноги, с плеском разбрызгивая мелкие лужи – Лежа в своем узилище, я много раз слышал это имя! Нерожденный! О, как загадочно! Как величаво! Я жаждал встретиться с тобой! И вот я здесь! Но что я вижу? Правителя?! Нет! Жалкого червя плещущегося в луже! И это мои дети?!
- Такими мы приходим в этот мир, Великий Тарис! Такими рождаемся по воле твоей!
- Какое разочарование…
- Мое тело слабо, но дух силен! Я верно служил тебе! И каждый день обращал лицо к святыне, где возлежал ты!
- Верно служил?! Обращал лицо?! Вонючий червь! Ты допустил, чтобы живой ключ к моему узилищу добрался до Ильсеры, но не открыл ее, а сбросил вместе со мной в стылые воды! И позволил чужаку уйти беспрепятственно! Так ты почитаешь своего бога?! Так ты чтишь имя мое?! Так ты оберегаешь мой покой?! Ничтожество!
Одновременно с последним выкриком, Тарис шагнул в бассейн с парящей водой, оказавшись вплотную с Нерожденным. Вонючая вода колыхнулась, заливая грудь некроманта.
- Я служу тебе… – начал великий шаман. Начал и замолк, ибо на его тощем горле сомкнула влажная и распухшая рука мертвяка.
- Больше ни слова – прошептал Тарис, подтаскивая слабо трепыхающегося шурда к себе – Ни единого словечка. Знаешь,… пожалуй, тебе пора стать взрослым. Пора начать жить собственной жизнью. Думаю, ты уже достаточно терзал плоть и душу своей матери… Плохой из тебя получился сын…
Короткий рывок за полупрозрачную пуповину не оборвал ее, но скинул старуху с каменной лавки. Со сморщенных губ продолжал срываться безумный и невероятно радостный смех. Старческое тело содрогалось, колотило по камню руками и заходилось в диком хохоте. Старуха праздновала… всем своим нутром она почувствовала скорое избавление от постылой жизни,… но ее надеждам не суждено было сбыться.
- Хотя… - вновь зашептал Тарис – Ты ведь всем сердцем любишь свою мать, да, червь? Так и быть… я всегда был излишне мягок к своим подданным… я позволю вам остаться вместе навечно! И продолжить верную службу. И начну я, пожалуй, с твоих рук. Кажется, на них слишком много плоти, да, великий шаман Нерожденный? Лишнее надо убрать. Лишнее никогда не доводит до добра. Старик!
Каким-то чудом, старый Гурху вовремя понял, что Отец Тарис обращается именно к нему.
Вставать на колени не пришлось – старый гоблин давно уже лежал ничком, вжавшись в камень каждой клеточкой своего дряхлого тела. И поэтому он лишь прошептал:
- Да, о величайший…
- Принеси света, старик – благодушно проворковал принц Тарис, с отчетливым хрустом ломая указательный палец Нерожденного – Любимым делом надо заниматься при хорошем освещении… Много света! И не заставляй меня ждать…
Издав полузадушенный писк, Гурху бросился бежать к выходу, столь быстро переставляя дрожащие ноги, словно к нему вернулись лучшие годы его далекой молодости. А за спиной старика нарастали воющие крики боли Нерожденного, в чьи стоны вплелся безумный хохот его матери, что через соединяющую их пуповину ощущала невыносимую боль своего сына и злобно радовалась ей.
После того навеки врезавшегося в память всех шурдов дня, у пещеры появился страж, чье тело было искусно слеплено из тел сына и матери.
Но это было не единственное изменение в повседневной жизни темных гоблинов. Едва только уродливое создание поднялось на множество лап и, покачиваясь, двинулось к выходу, Тарис велел созвать совет старейшин. Старые шурды собрались быстро. Но недостаточно быстро. Едва только последний из шурдов вошел в пещеру, как его тут же постигла смерть. «Не люблю когда опаздывают» - прокомментировал Тарис, глядя как павший от его руки шурд лежит в луже собственной крови.
А еще через несколько часов, во все стороны от Ледяных Пиков хлынули разведывательные отряды, следом за которыми выступили основные силы темных гоблинов, возглавляемые самим Тарисом, восседающим на гигантском сгархе с пепельной шкурой. Фигура Тариса Некроманта была полностью скрыта белоснежным плащом. Восставший из многовекового плена бывший принц и бывший наместник Западных Провинций рвался на простор.
После столь долгого заточения и гниения заживо, он никак не мог насытиться свободой.
И никак не мог утолить сжигающую его жажду мести. Принц Тарис глядел прямо перед собой, но вместо заснеженных равнин и холмов, видел лишь лица своих древних врагов. Лица тех, кто был повинен в случившемся. А еще, изредка вздутые губы некроманта шевелились, едва слышно проговаривая еще одно имя. Имя того, кто отказался помочь ему. Того кто скинул его в мертвые воды стылого озера. Имя того, кто находился в пределах Диких Земель, в его владениях. Пора начинать охоту…
Отступление третье.
Падение Островного поселения. Как это было.
Это случилось прямо средь белого дня.
Все началось буднично, быстро и страшно.
С жуткой и страшной насмешки.
Глухо и отрывисто свистнуло в воздухе, среди лениво крутящихся снежинок мелькнуло несколько черных точек, а затем на крыши домов посыпался гулкий град. Странные снаряды с грохотом ударяли по крышам, со стуком бились о замерзшую землю, громко били по плотно прикрытым дощатым дверям.
Вылетевшие на непонятный шум жители островного поселения в непонимании закрутили головами по сторонам. Над домами повисли недоумевающие возгласы, кто-то от души выругался, недобрым словом поминая непоседливых и проказливых мальчишек. А затем над поселением взвился первый пронзительный вопль. Кричал тот, кто первым увидел, что именно упало на крышу его дома и скатилось к самому порог, оставляя в белом снегу красный след.
У ног заоравшего бородатого мужика лежала отрубленная человеческая голова с выпученными глазами и чавкающим ртом, который закрывался и открывался, показывая почерневший извивающийся язык. Чавканье перемежалось скрипом и громким стуком зубов. Голова была отрублена, голова была мертва, но она словно не знала об этом, продолжая жить своей страшной жизнью, ворочая замерзшими глазами и стуча зубами. Голова строила гримасы – пыталась улыбаться, злилась, печалилась. А еще, эта голова, вернее искаженное окровавленное лицо, было великолепно знакомо каждому в поселении – оно принадлежало одному из охотников, вышедших этим утром на обычный промысел.
И вот охотники вернулись – в виде кровавого града обрушившегося на островное поселение. Ужасные предвестники скорой беды.
Один за другим над небольшим поселением повисали тревожные крики. Привыкшие к постоянной настороженности люди бросались за оружием и доспехами.
От центрального квадратного дома размашисто шагал слегка прихрамывающий старик, опираясь на длинный посох. След за ним спешил его сын.
Резко остановившись, старик внимательно вгляделся в дергающуюся на снегу голову, лежащую лицо вниз, но упорно гримасничающую и чавкающую ртом, скребя подмерзшими и разорванными губами по земле и снегу. С губ старика сорвался тихий горестный стон – он так же узнал в несчастной жертве одного из своих людей. Проведя по лицу ладонью, глава поселения быстро зашагал дальше, направляясь к окраине поселения. Старческие губы плотно сжаты в тонкую линию, глаза гневно прищурены – маг торопился отомстить. Но он не знал, что у шурдов появился новый хозяин, сместивший старого и низведший его до жалкого привратника в свой тронный зал. Старый маг не знал этого. Никто не знал. Голоса мужчины набирали силу, слышалось звяканье оружие. Островное поселение готовилось отразить очередную атаку и достойно покарать уродливых темных гоблинов.
В это же время, недалеко от острова, у самого берега реки, стояла высокая и горделивая фигура, закутанная в белый плащ. Рядом с восставшим Тарисом Некромантом стоял всего лишь один шурд – совсем седой, жестоко искривленный, с крайне жестоким лицом.
