Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>
«Ивате». Это «Идзумо» уцелевший в Шантунгской битве. Еще правее него второй броненосец,
за ним эльсвикский бронепалубник, третий «гарибальдиец»… Но, мне уже не до них. Цель
нашего звена определена.
- На боевом! К пуску!
Секунды текут как часы. С кораблей бьют по нам из всего, что может стрелять.
- Пуск!
Сейчас главное – точно выдерживать на курсе. Но вот, наконец, нос нашего катера,
облегчившегося от веса стальных рыбин, быстро приподнимается. Оглядываюсь на мгновенье:
так и есть – пантографы аппаратов складываются. Они пусты… Скорость растет, но нужно
еще пару-тройку секунд выдерживать курс, иначе при развороте можно «поймать» свою, еще
не ушедшую на глубину установки гироскопа, торпеду. И эти секунды тянутся вечностью.
Кажется, что теперь каждый снаряд летит в нас! Осколки секут по борту, но моторы ревут
ровно и уверенно. Слава Богу, пока ничего серьезного. Пора! В развороте проносимся менее
чем в полутора кабельтовых от борта японского флагмана…
Вижу прямо перед собой стоящие борт о борт японские истребители. Один уже на ходу.
В нас с них стреляют. Всего их там штук восемь… Эх, мину бы да в эту кучу!
Когда катера нашего звена легли на курс отхода, я как мог, пытался уследить за
происходящим. Однако с несущегося змейкой на тридцати с лишним узлах катера это совсем
не просто. И психологическое состояние только что пережитого сильнейшего возбуждения
сказалось. Четко зафиксировались в памяти лишь три последовательных попадания
«уайтхедами» в японский флагман и мощный взрыв на втором броненосце. И еще момент
гибели двух катеров второго звена моего отряда. Первый был поражен снарядом и взорвался.
Из экипажа лейтенанта Шишко спасся лишь один унтер-офицер. А вот второй катер…
Причина случившегося так и осталась тайной. «Одиннадцатый» лейтенанта Кудревича на
полном ходу врезался в «Идзумо». Прогрохотал мощный взрыв. По борту крейсера полыхнуло
огненное зарево. Полетели обломки. Судя по всему, катер так и не выпустил своих торпед…
К горлу непроизвольно подкатывает комок. И почему то вовсе не доставляет радости
агония вражеского флагмана… Нам навстречу несутся катера лейтенанта Гаршина. Вторым и
третьим звеньями у него командуют Пелль и Болотников. Но в третьем звене только два
катера. Кто еще? Позже выяснилось, что катер мичмана Дмитриева был подбит еще при
проходе бона. Его экипаж был спасен. За время самой атаки и после нее отряд Гаршина
потерял еще один катер. Но… Это был катер самого Михаила Георгиевича...
Расходясь на встречных курсах, даю им белую ракету в направлении миноносных
причалов. Катера звена Болотникова довернули. Отлично! Вдруг получится. В любом случае –
это сейчас очень опасные противники, способные серьезно осложнить наш отход. Сзади
грохочут минные взрывы. Один, два. Вот ударила целая серия как из пулемета! Жаль, но в
дыму и водяных брызгах за кормой, происходящее у Сасебо я уже не вижу…
В итоге боя в Сасебском заливе нам удалось потопить оба японских броненосца типа
«Лондон» и два из четырех «Гарибальдей». «Идзумо», получивший торпеду и серьезные
разрушения вследствие тарана катера Кудревича, сел на грунт прямо у причала. Однако он не
опрокинулся, что дало повод японцам говорить лишь о его повреждении, но не утоплении.
Еще один броненосный крейсер был поврежден торпедным попаданием, но остался на плаву.
Японцы признали также гибель минного транспорта и трех контрминоносцев. Еще два были
серьезно покалечены - торпеды Болотникова попали точно в зону их стоянки.
Наши потери - шесть катеров. Шестой – «Двадцать третий» лейтенанта Гаршина -
выходил из атаки последним и был подбит снарядом с японского контрминоносца прямо в
Сасебской бухте, в результате чего загорелся и потерял ход. Понимая, что уйти уже не
удастся, экипаж взорвал свой кораблик. За дымом и маневрирующими в бухте японскими
миноносцами, с других катеров за этим не уследили, и подобрать своих не смогли. Поэтому
нужно отдать должное японским миноносникам: они вытащили из воды всех, даже тяжело
раненных и обожженных механика и моториста, которые, увы, скончались в береговом
госпитале. Остальные наши товарищи, включая восьмерых спасенных с других погибших
катеров, вернулись из плена через пять месяцев после окончания боевых действий...
Спустя сорок пять минут с момента прохода моего катера за бон, все было кончено.
Провожаемые нестройной пальбой береговых батарей, «каэлки» уходили от залива Сасебо на
запад. Впереди был виден силуэт «Риона», а дальше - дымы других егорьевских «рысаков».
Второй брандер с винтом, наполовину вышедшим из воды, обессилено и безнадежно
приткнулся к небольшому островку, и кто-то из вырубовских, не ожидая моей команды, уже
снимает с него экипаж. Молодцы! Вовремя подоспели: из залива выходят несколько японских
истребителей, направляясь к нашему обреченному подранку. Но катера им уже не догнать, а
со скорострелками крейсеров днем они связываться не будут. Однако подцепляться придется
на ходу. Слава Богу, что мы хорошо смогли в этом потренироваться…
Глава 8. Сталь, нефть и медные трубы
СПб. Февраль 1905-го года
- Вот, дядя Фрид, поэтому-то у тебя и твоей лаборатории теперь такая охрана. И кое-
какие мелкие ограничения, так тебе не понравившиеся. «Шарага, шарага»… Но, сам посуди,
при таких «доброжелателях» под боком, даже эсэровские бомбисты и японские наемные
убийцы агнцами божими покажутся. Мы перешли дорогу очень неприятным господам.
Вдобавок привыкшим себе никогда и ни в чем не отказовать. Ну, или почти никогда.
- Перешел-то дорожку им ты, в первую очередь, мой дорогой. И науськовшая тебя на
это сладкая парочка, тусящая сейчас где-то на Дальнем Востоке... Что, спрашивается, разве
трудно было обойтись без накачки в голову Николаю разных гнусных подробностей всего
того, что с ним гипотетически может когда-то случиться? Да и не случиться уже ТАК.
Гарантированно. Ибо коллапс нашего мира тому вернейшее доказательство.
- Наш взгляд на ситуацию ты знаешь. Если есть неплохие шансы вытащить страну из
задницы и спасти кучу народу, то не использовать их просто… аморально. И грешно.
- Где-то как-то я, пожалуй, с тобой и соглашусь. Но кому нужна была эта бешенная
форсировка событий? Как, кстати, и допущение гапоновской толпы ко дворцу. Разве я тебя
не предупреждал, что эта затея рискованная до крайности?
- Но ведь все получилось! И какая еще форсировка? У нас времени до Первой Мировой
– кот наплакал…
- Ага. Получилось… Для Николая – скорее да, чем нет. А для тебя, для нас? Ты что, в
самом деле полагал, что великие князья этого всего не заметят? Если бы Николай сам тебя,
пардон, не сдал с потрохами, то, поверь мне, подумав на досуге денек-другой и поговорив с
участниками этих дел, все равно бы они тебя вычислили.
Кстати, про большую войну… Скажи мне: а оно нам надо, вообще-то? С нашими-то
познаниями и возможностями? Я так считаю: нужно или постараться ее в принципе не
допустить, или, если твой шеф с камарильей не услышат нашего трезвого голоса, и будут как
в известном мире все к ней вести, то пусть тогда сами это дерьмо и расхлебывают.
Тем более, как ты говоришь, он настроился на союз с кайзером. Только вот ради этого
господину помазаннику перед бошами всю свою Россию в колено-локтевую позу поставить
придется. Но даже и это не главное! Это-ж надо было до такого додуматься, чтобы в
противниках Англию и Штаты поиметь? Да и сам ли он до такого допетрил, а, Вадюш?
Тебе самому-то не смешно? Хоть статистику мирового производства и финансов пусть
посмотрит на досуге, самодержец твой. И тебе тоже не помешает, кстати…
- Не факт, что дядья Николая быстро бы все раскумекали. Потому что…
- Вадюш. Милый мой. Ты сам себя обманывай, если хочешь, конечно. А меня не надо.
Воробей я стрелянный, да и время дорого…
Одним словом, хоть и омерзительно мне до глубины души, что наши, а в данном
конкретном случае – мои, знания и умения начинают работать на шпиков и жандармов, но
всю приблуду для прослушки этого зальчика во дворце Владимира Александровича я вчера
закончил. И на работоспособность проверил.
Но, извини, дорогой, это не жучек с ноготок из нашего времени, а пока что – вон тот
ящик, бухта проводов, здоровенный аккумулятор, слуховая трубка и еще до кучи кой-чего по
