Юрий Коротков - Абориген
— Понял.
— Как до конца спустимся — вон до кряжины — там выбирам. Если колчак не грянет — раза три до солнца пройти успеем.
Степан поежился.
— Слышь, Абориген. Я у тебя вроде водку видел.
— Но?
— Дай глотнуть. Холодно что-то.
— Не пьют на реке, — нахмурился Борька.
— Жалко, что ли? Ну ты даешь, Абориген! Для друга пожалел. Что будет-то с одного глотка?
Борька вытащил из бардачка бутылку. Степан открыл зубами, гулко глотнул, отдышался, глотнул еще раз и поставил рядом с собой.
— Борька! Спать будем? Пошел, — крикнул кто-то.
Борька взялся за весла.
— Ну, поехали. Бросай!
Степан бросил байдон на воду, стал выкладывать сеть, путаясь пальцами в ячее. Борька отгребал поперек рукава, натягивая сеть.
— Ровней клади. Да не путай стенки-то! Растряхивай! Давай! Давай, сносит, видишь!
Наконец, Степан выбросил всю сеть. Балберы изломанной линией встали поперек песков. Борька подгребал, держа лодку на одном уровне с байдоном, плывущим по течению у дальнего берега.
— Ну, выложил крендель — как бык на ходу налил… Поддерни тетиву! Да сильней дергай, не порвешь!
Балберы вздрагивали от ударов рыбы в сеть.
— Много будет? — спросил Степан.
— Возьмем — посчитаем. На сеть смотри!
У коряжины Борька с силой заработал веслами, подошел к байдону, свернув кольцом сеть, вскочил сам.
— Тяни! — Они в четыре руки стали выбирать сеть. Лодка накренилась, почти легла бортом. — Вытряхивай, тряси на елани! — командовал Борька. — Вот он, муксун! Сладкая рыбка, сла-адкая! Ох, хорош!
Они вытягивали сеть, выдергивали из ячеи рыбу, бросали на елани, неловко переступали, оскальзываясь на бешено бьющемся муксуне.
— Вся? Так, теперь складывай стенку к стенке. Слежится — не раздерешь… Теперь рыбу в мешок. Да после любоваться будешь!
Они побросали рыбу в мешок, вернулись к концу очереди. Здесь Степан вытер о штаны мокрые руки, закурил. Папироса прыгала в окоченевших, порезанных сетью пальцах.
— Чо, дрожат руки-то? Муксуна брать — не кашу кушать, — добродушно сказал Борька, — Однако, ничо сегодня идет…
Они отдыхали, сидя напротив. Под ногами бугрился набитый рыбой мешок.
— Слышь, Степан, ты на каком корабле служил? На крейсере, на эсминце?
— На адмиральском катере, мотористом, — усмехнулся Степан, — Повезло! Служба — не бей лежачего. Начальства нет — загораем. Или на пляже девок возьмем, катаемся. — Он мечтательно покачал головой, достал бутылку, отхлебнул еще пару раз.
Неожиданно в стороне грянул дуплетный выстрел. И тотчас — с другой стороны.
— Колчаки! — зашумели на лодках.
— Бросай сеть! Режь ее, режь!
— С двух сторон идут. Заперли, гады!
— Рыбу кидай! Не уйдем!
Вокруг заводили моторы, разворачивались кто куда. Заповедные пески наполнились грохотом движков. С обеих сторон в рукав влетели по два катера рыбнадзора, мощные прожектора заметались по воде.
— Глуши моторы! — раскатисто прогремел с катеров мегафон. — Всем на месте!
— Пропала лодка! — отчаянно закричал Борька. — Ах, один черт, пропала! — Он круто развернулся и рванул из рукава. Катер подался вперед, загораживая проход, навис форштевнем — Степан аж пригнулся. Но Борька успел проскочить и дал гари. Катер повернул следом и без труда стал нагонять.
Степан сидел, вцепившись обеими руками в борта, вжав голову в плечи. Борька направил лодку в узкую старицу — катёр пошел за ним, светя прожектором в спину.
— Держись! — заорал Борька. — Ногами упрись!
Степан в ужасе выставил вперед руки — Борька правил прямо в густые прибрежные кусты. Пронзив заросли, лодка скользнула днищем по закоску и, как с трамплина, пролетев несколько метров, упала на воду.
Катер, огибая закосок, отстал, но, нашарив прожектором вдалеке Борьку, снова кинулся вдогон. Борька еще раз круто свернул, убавил гарь и пошел по мелкой протоке под самым берегом, прикрываясь рукой от хлещущих по лицу прутьев. У борта из черной воды торчали растопыренные карчи. Катер влетел было в протоку, но тотчас наткнулся на карчу, его развернуло поперек, бросило в берег.
Борька вышел на чистую воду и заглушил мотор. Они посидели в тишине, глядя друг на друга.
— Ушли, — сказал Борька. — Колчак, видно, пришлый — на карчи поперся, — он вытер лоб пятерней и улыбнулся. — Чо, напугался?
Степан вытащил водку, стал пить большими, гулкими глотками. Отдышался, повел вокруг ошалелым взглядом.
— Напугаешься тут… Думал — все, как ты на берег пошел.
Борька засмеялся.
— Я этот закосок лет пять знаю. С отцом уходили… Главное, движок вовремя поднять, а то винт срежет… Ну, чо, побрели домой? Отловились на сегодня…
Он пристал к берегу не доходя лагеря. Палатки уже видны были за сосняком.
— Вот через лесок пройдешь. Будто из лесу, мол…
Степан допил водку и запустил бутылку в реку.
— Тихий час в детском саду… Отдыхают… цуцики…
— Тише ты.
— А почему это я вдруг — тише? Кого мне тут бояться?
Степан занес ногу на берег — и рухнул в воду.
— Напился-таки — Борька принялся его поднимать. — Говорил же — не пьют на реке.
— Это я напился? Только зубы пополоскал.
— Ну, скорей, чо ли! — чуть не плакал Борька. — Светат уже. Мне рыбу везти — любой колчак остановит.
— А что мне твои колчаки? У меня вон своих… — Степан, качаясь, пошел к лагерю. — Скинутся они… Я вам скинусь!..
Как знал Борька, как чуял — на полдороге к Банному наперерез ему двинулся синий «Амур» с милицейской фуражкой над ветровым щитком. Борька тоскливо оглянулся: не уйти. Заглушил движок, ногами незаметно запихивая мешок с рыбой глубже под брезент.
— По Березовой пройдем? — крикнул милицейский капитан, подымаясь размяться. Под мышкой у него болтался на ремне короткий десантный автомат. Рядом сонно глядел на Борьку сержант в бушлате с красными погонами, тоже при автомате. Между ними качалась длинная тараканья антенна полевой рации.
— Не. Пересохла, — напряженно мотнул головой Борька.
Капитан вздохнул и почесал шею под воротником.
— Бритых не видел?
— Не, — у Борьки отлегло от сердца. Не по его душу. Да и то верно: когда это колчаки с автоматами ходили!
— Чо, опять побегли? — весело спросил он.
— Но. Увидишь — шумни. Трое, — «Амур» отвалил в сторону.
Ох, и везло сегодня Борьке! И от колчаков ушел, и от ментов, да еще Михалина вдруг лишку дала — просчиталась, должно, дура старая…
Он передал Юре сеть, спустился за ним в кубрик. Юра против обыкновения был угрюм, глядел в сторону.
— Чо добыл?
— Ничо, — Борька стал рассказывать, возбужденно размахивая руками. — Раз пройти успели — тут колчак и грянул. Знали, должно — с двух концов на четырех лодках. Ну мы кто куда. Демидова сразу взяли, видел, Петровича тоже. Один за мной, а я в Гнилой рукав — там под яром-то чисто, сам знашь, а он в карчах завяз, а я оттуда в Озерную — и гари!.. Сдал уж Михалине, — он вынул деньги, показал гордо.
— Феликс приходил, — сказал вдруг Юра.
— Чего ему? — напрягся Борька.
— Велел шумнуть, когда явишься… Это… — Юра снова отвел глаза. — В специальную школу тебя хочет определить… В такую, для этих, — он покрутил пальцем у виска, — для отсталых…
— Да ты чо? — Борька улыбнулся даже. — Я чо, дурак, чо ли? Да у нас полкласса, как я, учатся! Чо ж, всех туда?
— Надоумил его кто-то. Он уж договорился, чтоб врач, значит, тебя… признал… И молоток еще…
Юра упорно смотрел в сторону, и Борька вдруг понял, что это всерьез. Так всерьез, что дальше и плыть некуда.
— Да нормальный я!
— Чо ты мне кричишь? Я-то знаю…
— Так скажи им!
— А кто я тебе? У них с матерью все права. Чо захотят, то и сделают… Это они, чтоб тебя с глаз долой. В интернат, значит, в Вартовск или в Тобольск.
— Да кто ж меня после этого в мореходку возьмет?
Борька посидел сгорбившись. Потом поднялся, вынул из стола шкатулку, взял все деньги и пошел из кубрика. Юра поднялся на палубу, молча смотрел, как Борька отвязывает лодку.
— Это… не вернусь я больше, — сказал Борька. — Уеду с отрядом, затеряюсь. Сколько денег хватит — уеду, а там в детдом пойду сдаваться. Сирота, скажу. Не дайте пропасть…
И, не оглянувшись на город, пошел вверх по реке.
У берега стоял огромный буксир-толкач «река-море», плавучий небоскреб с белой надстройкой. На заплесок были скинуты сходни, люки моторного отделения открыты — чинились, видно. Борька пристал чуть ниже, нерешительно поднялся по сходням. Навстречу вышел молодой парнишка в черной форменке с золотыми «птицами» на рукаве, веселый и круглолицый.
— Здрасьте, — сказал Борька. — Мне б капитана.
— Добрый день. Капитан слушает.
_ я это… — замялся Борька, — Я лоцию посмотреть, можно?
